Что я вставляю? удивленно посмотрел на англичанина Олег.
Я вчера специально смотрел словарь. Там написано, что хрен это овощ. Сельскохозяйственная культура. А ты эту культуру в каждое предложение вставляешь.
А хрен с бугра есть в твоем словаре?
Нет, при чем тут бугор? удивленно посмотрел на Олега оператор.
При том, что ты и есть этот хрен с бугра! заорал журналист. Полночи хату искали. Всех знакомых я на ноги поднял. Нашли, первыми приехали! Стой и снимай! А он сковородку с глазуньей взял подержать! И что мы сейчас в Лондон пошлем?
Я хотел сейчас тебя снять на фоне дома со сковородкой в руках, чтобы ты рассказал о том, что тут случилось. И его тут искать уже не будем. Мы с тобой сейчас поедем по городу, и по дороге будем смотреть гейшу с мешком в руках из окна автомобиля.
Погоди, искать писателя в городе я согласен. Вдруг, повезет. Но говорить в камеру со сковородкой в руках я не буду.
Я хотел сейчас тебя снять на фоне дома со сковородкой в руках, чтобы ты рассказал о том, что тут случилось. И его тут искать уже не будем. Мы с тобой сейчас поедем по городу, и по дороге будем смотреть гейшу с мешком в руках из окна автомобиля.
Погоди, искать писателя в городе я согласен. Вдруг, повезет. Но говорить в камеру со сковородкой в руках я не буду.
Почему?
Потому, что эта тощая мымра, из «Новостей», сейчас же потребует твою гейшу. И что я скажу ей в ответ, что от гейши одна сковородка осталась?! И как ее мужики трахают, такую страшную?
Ее не трахают, она карьеру делает на Би-Би-Си.
Да у вас там, в редакции, ни одной симпатичной бабы. Они, что там, все на карьере помешены?
Да, конечно, сначала надо имя сделать, а уже потом себе мужа искать. Но мы с тобой отвлеклись. Я тебя сейчас снимаю со сковородкой на фоне дома, после чего мы едем по Москве гейшу искать. У меня карта есть. Этот писатель далеко уйти не мог.
За пожаром на улице Гайдара внимательно наблюдала и неприметная женщина в джинсах и черном шелковом платке.
«Похоже, Гарик оказался умней, чем я думала. Сейчас журналисты начнут обсасывать в своих репортажах горячую сковородку с яичницей и забудут о том, кого искали», подумала Вера.
Опознала она и его жену Ирину в рыбацком плаще. Бородатый мужик двигался неправильно, как-то неуверенно, по-женски. Журналисты в два счета могли бы раскусить ее, но помешала баба с яичницей. Вера вначале прислушивалась к разговору журналистов, а потом подошла к погорельцам. Жильцы дома пытались выяснить, кто поджог балкон, выдвигали разные версии, требовали создать комиссию «по хламу на балконах», ругали начальника ЖЭКа и почему-то премьер-министра правительства России. Но никому из них в голову не пришло, что дом поджег сбежавший от журналистов Маркус Крыми.
«На дачу он в таком виде не поедет, подумала Вера. В пригородной электричке к японской гейше тут же подойдет милиция с вопросами. Значит, он решил остаться в Москве. И я, похоже, знаю, где он завершит свой утренний забег.
Но идти за ним она не стала. Веру заинтересовал болтающийся за спиной рыбака солдатский вещмешок.
«Туда можно не только рукопись спрятать, но и кучу вещей. А Гарик не рискнул бы брать с собой Пятую колонну, подумала женщина. Если б его опознали возле дома, от журналистов и доброжелателей с дебильной внешностью известный российский писатель уйти бы не смог. Поэтому, самое ценное он передал своей бывшей жене».
Вера вышла на дорогу, и, остановив проезжавшие мимо «Жигули», отправилась на Курский вокзал. Минут через тридцать сыщик-любитель засекла у пригородной кассы бородатого рыбака.
Бурная ночь со стриптизером
Гелла Дмитриевна Краснова после бессонной ночи отмокала в ванной. В воду она добавила морскую соль и итальянский шампунь с запахами моря. Вообще-то, ночное приключение она не планировала. Просто зашла в бар «Клубничка» немного расслабиться.
Гелла Дмитриевна прикрыла глаза и попыталась вспомнить, с чего все началось в «Клубничке». Выпив для храбрости, она пригласила стриптизера Тарзана на приватный танец, и он назвал цену за услуги.
Тысяча долларов, и после работы я ваш.
Я согласна, при одном условии, мы едем ко мне домой вместе. Здесь я заниматься этим не хочу.
Домой, так домой, кто же против, улыбнулся Тарзан.
В этот момент приятные воспоминания прервал громкий стук в дверь.
Открывай, противным голосом орала из-за двери женщина. Ты мне квартиру затопила, уже вся комната под водой.
Этого еще не хватало, испугалась Гелла, выбираясь из ванны. На полу сухо. Может, труба подтекает?
Гелла набросила на мокрое тело махровый халат и открыла дверь. В прихожую с криком влетала женщина в бигудях. Ее китайское лицо с узкими глазами было покрыто толстым слоем белил.
Где он?! завизжала женщина, закрывая входную дверь на ключ.
Кто он? опешила Гелла.
Муж мой, Тарзан! бегая по квартире, кричала женщина. Так, в ванной нет, в туалете пусто, под кроватью никого. Ты его в шкафу прячешь?
Вы что, с ума сошли, наконец-то пришла в себя Гелла. У меня никого нет.
Незваная гостья распахнула дверцы шкафа и побежала на кухню. Осмотрев кастрюли, она села на стул и приказала: «Борщ наливай, быстро! Кушать очень хочу».
Какой борщ? перешла на крик Гелла. Ты кто такая?
Кто украл «Пятую колонну»?
Кривуля, дрожа от страха, выскочил из кабинета директора и побежал к себе.
Надо что-то делать, бубнил себе под нос редактор. Македонский придурок, он и убить может. У него ручищи, как клещи. Задушит, и всё.
Кривуля остановился у своего стола, заваленного рукописями, вытащил из-под бумаг телефон и быстро набрал знакомый номер.
Посольство США, после четырех длинных гудков услышал он в трубке знакомый голос.
Билл, это я, Кривуля. Тут страшный скандал. Македонский требует вернуть в издательство «Пятую колонну». Его секретарша видела, как канадцы что-то выносили из моего кабинета.
Не трясись, Кривуля, проговорил человек из посольства. Сколько он хочет за рукопись? Все имеет свою цену.
Ему деньги не нужны, зачастил главный редактор. Ему нужны глаза, огромные влюбленные глаза, как тогда, в юности, чтобы женщины ловили его каждое слово!
Кривуля, ты с ума сошел, резко оборвал его собеседник. Я тебя просил назвать сумму, за которую Македонский продаст нам «Пятую колонну».
Я же сказал, ему деньги не нужны, продолжил Кривуля. Я цитирую дословно. Македонский хочет, чтобы женщины-журналистки интервью писали с ним, а не с этим Маркусом Крыми, потому что он опубликует «Пятую колонну», невзирая на угрозы и смертельный риск быть убитым.
Это сказал Македонский!?
Да!
Тот самый Македонский, который после телефонного звонка заменил «Пятую колонну» на «Сумасшедшую любовь»?
Да! Да! Он убьет меня, потому что сошел с ума! Ему надо вернуть рукопись или сделал долгую паузу Кривуля. Или убить!
Убить? удивился американец. Я тебя правильно понял?
Да, убить! Он унизил меня, обозвал львовским гастарбайтером, а завтра задушит, если я не верну рукопись.
А ты, что, уже не львовский гастарбайтер? уточнил сотрудник посольства.
Он меня унизил этими словами. Я редактор издательства!
Хорошо. Я подумаю, что мы можем сделать для тебя, львовский редактор издательства.
У Тарзана сумасшедшая жена
Украинский борщ давай! неожиданно забилась в истерике женщина. Все соки из мужа высосала за одну ночь! Борщ наливай, борщ!
Гелла с ужасом смотрела на орущую бабу. Она и представить не могла, что у Тарзана сумасшедшая жена.
«Это же бред ревности, неожиданно вспомнила врач-гинеколог лекции Старкова по психиатрии. Такая и убить может. Ее надо успокоить, переключить внимание».
Хорошо, я накормлю вас, с трудом произнесла Гелла. Но я хотела бы знать, с кем имею честь? Вы, собственно говоря, кто?
Кто-кто? Сейчас узнаешь! женщина сорвала с головы парик с бигудями и стала стирать белила с лица.
Гарик, это ты? рухнула на стул Гелла. Ты что тут устроил? Я чуть инфаркт не получила. И вообще, что у тебя за вид?
Вид голодного человека. Я с утра ничего не ел. Ты можешь мне налить борща?
Могу.
Ну и чего ждешь?
Гелла включила электроплиту, накрыла на стол.
Ты этот маскарад для меня устроил?
Еще чего, для америкосов. За мной американские журналисты гонятся, интервью взять хотят, а я не даю, потому что честная девушка. А тебя вчера в «Клубничке» видели с Тарзаном, а у него жена певичка из ресторана. Может лицо отретушировать. Не боишься?
Я знала одного китайца, который разносил сплетни по чужим квартирам.
Это не ответ, подошел вплотную к женщине Гарик.
Не была я там, отмахнулась Гелла. Ты лучше скажи, что произошло?
Пока тебя на этой кровати стриптизер ублажал, я бесов изгонял из твоего первого любовника.
Из какого любовника?
Из самого первого, Старкова.
Он не был моим любовником, соврала Гелла.
Не был, был. Ты покайся перед господом лучше, пока я с остальными не разобрался, с жадностью набросился на борщ Гарик. Целый день не ел.
И что ты сделал со Старковым?
Поговорил по душам. Теперь его навсегда закроют в психушке.
Так это он тебя так отделал?
Нет, другие. Но мы отвлеклись. Ты про Старкова расскажи, что и как. Говорят, красавец-мужчина был? Студенток-первокурсниц портил.
Не буду я с тобой говорить о Старкове, столько лет прошло. Да и не было у меня ничего с ним.
Хорошо, дело давнее, тогда давай про вчерашнюю ночь. И как тебе этот Тарзан?
Какой Тарзан, какой стриптизер, что ты несешь?
Стриптизера мне твоя соседка слила. Она его в глазок вчера видела, а неделю назад по телеку с женой, певичкой из кабака. И знаешь, что она мне еще сказала? Гарик перешел на таинственный шепот. Тарзан за ночь берет штуку баксов.
Не было у меня никого, решила стоять на своем Гелла. Даже тебя не было, а соседка эта просто дура, она на учете у психиатра.
А мы сейчас проверим, вот только доем котлету, и сразу начнем.
Губу раскатал, я тебе, что, «скорая помощь»? К жене иди, пусть ублажает, а потом вдруг сменила тон. Ты, может, расскажешь, что случилось. У тебя же лицо, как у настоящего китайца стало. Глазки узкие, заплывшие, а вокруг сплошной синяк. Если б я тебя ночью увидела, умерла со страху.
Это долгая история, а у меня времени в обрез, допив кофе, произнес Гарик. Ты мне лучше скажи, как узнать, в какую больницу поступили мужики с переломом ключицы.
Мужики? Их, что, несколько было?