Трое. Гастарбайтеры с Окраины. У каждого перелом ключицы.
Узнать можно, а зачем они тебе?
Они у меня рюкзак с вещами одолжили, а он мне дорог, как память. Воспоминания навевает. А еще там фотографии мои были.
Сейчас узнаю в справочной. Странный ты сегодня какой-то, удивленно посмотрела на Гарика Гелла.
А ты, что, и вправду ничего не знаешь?
Нет.
Телевизор включи, там мою жену по всем каналам с утра показывают. Телезвездой стала.
Разговор об убийстве
Пастор Трупчинов поймал Кривулю недалеко от издательства у входа в дежурный гастроном.
Чего волну поднял? вместо приветствия, спросил он. Мне братья по разуму звонили из посольства. Говорят, помочь надо творческой интеллигенции.
У Македонского совсем крышу сорвало. Он «Пятую колонну» опубликовать хочет стотысячным тиражом.
Мало ли кто и чего хочет. Я, например, английскую королеву хочу! сообщил Трупчинов.
Так она же старая, удивился Кривуля. Что ты с ней делать будешь?
Старая, молодая, я для примера сказал, а ты с ходу в сутенеры ломанулся. Кончишь плохо, Кривуля, пригрозил Трупчинов. Я когда к власти приду, всех примазавшихся вешать буду. Толку от вас, что сегодня, что в будущем
Я не о политике говорил с вами, а о Македонском, напомнил Кривуля.
А что о нем говорить? Рукопись у нас, что он издавать будет? Раньше надо было булками двигать. Видел я таких спортсменов. Ты если идейный вперед иди буром на всех, а если примкнувший, который и нашим и вашим, заткнись и сопи в тряпочку!
Я ему то же самое объяснял, а он орден получить вознамерился «За мужество». Говорит, вот книгу издам, и мне сам президент в Колонном зале повесит награду на пиджак.
Так и сказал про орден?
Вот, крест тебе, с места не сойти, быстро перекрестился Кривуля.
Ты поосторожнее крестами махай, я же могу тебя тоже осенить чем-то тяжелым и в нашу «церковь последнего дня» забрать на перевоспитание.
Извини, не прав был. Я вообще не по этой части. Я же редактором работал, речи генсеков про атеизм редактировал.
Ты?! удивленно уставился на Кривулю Трупчинов.
Ну, не совсем редактировал, я следил за тем, чтобы в присланный из Москвы текст ошибка не затесалась.
Так бы и сказал, успокоился Трупчинов. А то я редактировал генсеков! Да видел я тех, кто с Лениным бревно на субботнике таскал. Десять тысяч бревнотаскателей нашлось в СССР. Примазавшихся в Куеве к стенке в первую очередь поставлю. Это самые паскудные люди будут.
И правильно сделаете, вот только называть их в 2014 будут не примазавшиеся, а «проходившие мимо», и не в Киеве, а в Крыму.
Ты чего несешь? Крым тут при чем? возмутился Трупчинов. Мы Куев брать будем!
Это мне оттуда в голову пришло, указал рукой на небо Кривуля. И сразу же после военного переворота Крым превратится в остров.
И уплывет на хрен в Турцию! покрутил у виска пальцем Трупчинов. Звал меня чего?
Извините, меня чего-то опять не туда занесло. Я с вами о Македонском говорил. Он рукопись требует «Пятой колонны». Убить грозился, если я ее завтра не принесу. А я «Пятую колонну» посольским отдал, думал, тема закрыта.
Да слышал я уже эту песню. Цээрушник мне сказал, что ты замочить его предложил.
Был такой разговор, залебезил перед пастором Кривуля. Его убить надо, иначе он все испортит.
Убить, так убить! Кто ж против, вытащил из-за пояса пистолет Трупчинов. Зайдешь к нему в кабинет и всю обойму в голову. Он толстый, не промахнешься. Потом к нам на дачу. А уж оттуда мы тебя прямиком в Штаты, как политэмигранта-убийцу.
Да вы что? Я же не по этой части. Я редактор, ну, заложить кого еще могу, перешел на конспиративный шепот Кривуля. Узнать чего, а стрельбе не обучен.
Вот оно что. Ты уши цээрушнику натер, а я, значит, теперь исполняй твои прихоти!? Ты, вообще, думаешь головой, когда в посольство звонишь по всякой ерунде. Ну, если нет у тебя рукописи, то чего базарить с серьезными людьми. Вали к себе на родину, во Львов, и сопи там в две дырки.
Он кричал, что из-под земли меня достанет, если я рукопись ему не верну. По судам затаскает! нервно оглядываясь по сторонам, сообщил Кривуля.
Македонский во Львове никто, и зовут его никак. Это он здесь директор издательства, а там растереть и забыть. Вот, я вчера посылал троих балбесов морду начистить твоему писателю, так они сегодня где?
Не знаю, пожал плечами Кривуля.
В больнице лежат с переломами! Ты Македонского прикончить надумал, а если и он самбистом окажется? У меня же в подчинении только строители с Окраины, а не японские каратисты. Ты меня понял, Кривуля?
Так вы мне советуете собрать вещички, и домой? уточнил редактор.
Конечно, домой, ну не в Штаты же тебя отправлять, когда ты тут развалил то, что было, и простейшее задание не выполнил.
Так я поехал во Львов? в надежде спросил Кривуля.
А чего ты у меня спрашиваешь. К куратору иди своему. У меня и без тебя сотня строителей особняк в Москве киевскому олигарху Пораженко возводят. Миллионер, твою мать, конфетный король Пеца, а за лишний рубль удавиться готов, алкаш хренов. Короче, завтра спокойно иди на работу, а с твоим Македонским мы тему закроем.
Вы его убьете? с надеждой в голосе спросил Кривуля.
Я сказал, тему закроем, а что с ним случится, еще никто не знает.
«Желтая правда»
На вокзале Ирина купила свежие газеты, села в пригородную электричку и поехала на дачу своего бывшего мужа. Она надеялась, что там ее никто не станет искать.
Пассажиров в электричке было не много, по утрам трудовой люд перемещался в основном из Подмосковья в столицу. Ирина пристроилась у окна и стала изучать «Желтую газету». На первой полосе было опубликовано ее фото в свадебном платье. А внизу огромными красными буквами было напечатано: «Известный московский модельер Ирина Барская призналась в любви сумасшедшему психиатру!».
Придраться к этим словам было сложно. Формально она сама дала согласие на то, чтобы стать женой Старкова. Значит, призналась в любви.
Ирина перевернула страницу. На второй полосе рассказывалось о ее биографии, мужьях, платье невесты и подробностях похищения.
«Каждое второе слово вранье! дочитав статью, мысленно возмутилась Ирина. Ну, просто все переврали! Оказывается, я меняла мужей, как перчатки, и у меня было десять любовников, которые сошли с ума после секса со мной. Все они попали на лечение в психбольницу. А потом один из них, сбежав из психушки, повел меня под венец, но свадьбу сорвал мой сожитель, известный российский писатель Маркус Крыми. Это ж надо такое, мой муж теперь известный российский писатель, а я ненасытная стерва с десятью любовниками из психушки».
В других газетах репортажи были не лучше. Журналисты писали, что Ирина Барская потомственная колдунья, знает древние заклинания, привороты и цыганский гипноз. И все эти навыки и знания она использовала для того, чтобы затащить к себе в постель чужого мужчину. Вот, одна из цитат:
В других газетах репортажи были не лучше. Журналисты писали, что Ирина Барская потомственная колдунья, знает древние заклинания, привороты и цыганский гипноз. И все эти навыки и знания она использовала для того, чтобы затащить к себе в постель чужого мужчину. Вот, одна из цитат:
«Вначале она из-под венца увела жениха своей подруги, соблазнила его и вышла за него замуж, а потом на Казантипе примерная жена приворожила при помощи трав и старинных заклинаний известного российского писателя Маркуса Крыми. Потом она развелась с первым мужем и поселила у себя писателя, но этого ей было мало, и этой ночью Ирина, соблазнив Старкова, устроила дикую оргию в ЗАГСе».
А еще журналисты писали, что от трав и приворотов ведьмы мужчины теряли голову и выполняли все ее сексуальные прихоти, после чего сходили с ума. А чтобы весь этот бред казался более достоверным, авторы ссылались на книгу Маркуса Крыми «Сумасшедшая любовь».
«После таких разоблачений остается одно, взять веревку и повеситься, подумала Ирина.
Теперь знакомые будут считать меня жутким монстром, сексуально озабоченной стервой. Я убью Гарика! Это все из-за него. Это за ним психи гоняются по всей стране. И врачиха моя тоже хороша, вместо того, чтобы внушить Гарику полезные мысли и обратить его внимания на меня, она взяла и затащила чужого мужа к себе в постель».
Стриптизёр Тарзан. Послевкусие
Гелла включила телевизор, и стала переключать каналы. На четвертом увидела Ирину. Она была в шикарном свадебном платье. Рядом с ней в черном строгом костюме стоял Старков.
Вы готовы взять в жены Ирину Барскую? обратилась к Старкову ведущая.
Готов, нервно кашлянул в кулак жених. В руке он держал опасную бритву.
Гелла, не отрываясь, смотрела на своего бывшего преподавателя.
«Он совсем дураком стал, пронеслось в голове у женщины. А я его охмурить надеялась на первом курсе, чтобы он меня в жены взял. Из нашей группы я у него в квартире первой побывала. Все остальные трусили, боялись идти. А мне было интересно. Да и за девственность свою я не очень держалась. Наоборот, поскорее хотела избавиться от нее, но с однокурсниками боялась делать это. Старков на лекции запугал, что те, кто половую жизнь начинают с неопытными мальчиками, могут навсегда остаться фригидными. А еще он что-то говорил о скрипке Страдивари, на которой не каждому дано играть».
Ну и как тебе моя красавица? недовольно ткнул пальцем в телевизор Гарик. Стоит, как ни в чем не бывало. Как будто, так и надо.
А что она должна была делать в такой ситуации? У него ж бритва в руке.
Жениха послать на хрен, повысил голос Гарик. Там же менты переодетые рядом с ней стояли. А она «да!» на весь зал кричит.
А я бы не только «да» сказала, я бы и переспала с ним, не раздумывая, прямо в ЗАГСе. Это ж, какое приключение! Память на всю жизнь останется.
Ты, что, серьезно? удивленно посмотрел на Геллу Барский.
Конечно, одним больше, одним меньше, поддела Гарика женщина. Не велика проблема.
Ну, тебе не привыкать: вчера стриптизер Тарзан, а сегодня писатель Барский.
Не фига. Барский сегодня пролетает, как фанера над Парижем, стала серьезной Гелла.
Боишься, что послевкусие от Тарзана испорчу? подколол женщину Барский.
Было бы что портить. Тебе не кажется, что наглость твоя зашкаливает сегодня. И вообще, какое ты имеешь право мне, свободной незамужней женщине, указывать, с кем мне спать и когда. На сегодняшний день твой социальный статус всего-навсего «чужой муж». Причем не самый лучший муж. От хорошего мужика бабы не бегают, а от тебя сбежала жена. Ты меня Тарзаном попрекаешь. Да тебе до этого Тарзана, как до неба. У него и мышцы накаченные, и подход к женщине, да и там то, что надо, выросло. И гонорар свой он сполна отработал. Вот, скажи, положа руку на сердце, а ты смог бы пятидесятилетнюю старушку так оттрахать, чтобы она потом о тебе всю оставшуюся жизнь вспоминала? Нет, дорогой, нет, у тебя на нее даже не встанет. Тебе молодую подавай, красивую!