Юность
ВоспоминанияКлары Алексеевны Лизовской подруга, заслуженная учительница, ветеран труда, Минск.
В Псков Наташа, как и я, попала случайно. Мы приехали в Ленинград, в Герценовский пединститут. Но в 1948 г. демобилизовали молодых со средним образованием фронтовиков и они ринулись в пединституты и другие вузы, и их приняли с любыми оценками, лишь бы пришли на экзамен и был документ о среднем образовании. И вот мы, сдавшие экзамены на «пятёрки», кроме одной «четвёрки», не были приняты. Нам предлагали вузы другого профиля, мы не хотели. Там сидела представительница Псковского пединститута набирала почти отличников. Я сначала возмутилась: «В такую дыру?! «Ревели все. Но потом И мы сдали документы. Я поехала домой в Пярну Эстонской ССР, где служил тогда отец начальником политотдела 30 го корпуса, который освобождал Ленинград и участвовал в Параде Победы. Он сказал, что переведёт меня из Пскова в Ленинград, и я поехала в Псковский пединститут. Он размещался в дореволюционной учительской семинарии. Жили мы в общежитии в старой деревянной школе барачного типа, в 23 х км. от института, ходили пешком. На первом курсе жили в актовом зале (около 60 человек!), сплошные кровати и между каждой парой тумбочка, одна на двоих, узкие проходы. Лампочка под потолком горела всю ночь: всегда кто то что то делал, приходили, кто когда хотел. Одолевали клопы. Bсе приспособились: полночи все спали на одной стороне клопы к ним, полночи на другой клопы добирались до своих жертв только к утру. Пора вставать. На всех одна кухня. Завтрак =? обед в студенческой столовой всё без мяса, винегрет. Рядом был ресторан комплексные обеды (34 коп.) всё то же тощее, но чистенько. Потом он освободился от студентов Нам с Наташей было ещё хорошо мы сразу получили стипендию, а после первой сессии повышенную. С Наташей я попала в одну группу, но в разные по иностр. языку. Я немец. язык, в школе его преподавала настоящая немка мне хватило знаний на весь первый курс. Я опоздала к 1 сентября, и меня исключили из списков. Но я была смелой девушкой прямо к ректору, ему это понравилось, и он взял меня. Направили в общежитие, но без места Сдвинули 2 кровати, и я спала между ног двух студенток Набралась вшей еле избавилась. Потом, зимой кого то отчислили, и я получила место. В умывальнике вода только холодная. Очередь. Вставали пораньше, мылись до пояса Со 2 гокурса мы жили с Наташей в одной комнате 17 человек, никаких столов и стульев, туалет, конечно, на улице. Он до сих пор мне снится в кошмарных снах: света не было, собирались по несколько человек, со спичками На ногах резиновые боты, в них туфли, а у многих только туфли на всю зиму, а грязь, снег Утром бегом на лекции, потом допоздна в библиотеке. К нашему счастью в институте было немало хороших преподавателей, тесно связанных с Ленинградом: наша любимая Софья Менделевна Глускина (история русского и древнерусского языка). До сих пор для меня нет ничего интереснее! У меня есть «Избранник», я его до сих пор перечитываю. С. М. была образцом не только в своём предмете, но и высоконравственным человеком. Она не представляла, как мы можем чего то не знать, слукавить, что то не исполнить. Она нас не отчитывала, только посмотрит своими библейскими глазами и всё ясно. Мы любили её беззаветно, и очень многие занимались в лингвистическом кружке.
Мы приглашали Камберского, прототипа Кораблёва из «Двух капитанов» Каверина, он до нас преподавал в ин те, в частности, у моего мужа, который учился на год раньше. И ещё мы приглашали опального Творогова, большого знатока древнерусской истории и литературы. Он был до войны репрессирован, на Соловках отморозил ноги, ходил очень плохо, строгое лицо римлянина, седые длинные кудри, бедно одет, но при бабочке. Жил он в коморке при «Поганкиных палатах», где был музей. Когда встречали его в городе, он сильно волновал наше воображение.
Творогов доказывал, что «Слово о полку Игореве» написано стихами, у него были целые таблицы. И вот мы пришли к нему в хибарку и пригласили в институт на заседание кружка. Это был большой риск, но мы об этом не думали. Он пришёл со своими таблицами, но у него от всего перенесённого была нарушена речь, и понять его было непросто. Когда читаю старые русские произведения под редакцией Д. Лихачёва, кумира нашего времени, и нахожу комментарии и подготовку текста Творогова, очень радуюсь мы его знали! Он выстоял!
Нашим куратором был Павел Семёнович Рейхман.
Была у нас прекрасная преподавательница русской литературы 19-го века Мария Титовна Ефимова, преподавал политэкономию Дувидович, тоже большой дока в своём деле.
Ещё был эпизод: нам не читали логику, но обязали сдавать экзамен мы бунтовали, но сдавать пришлось, учили всю ночь, получила «хорошо» лишили «Сталинской стипендии», меня спасал отец мог помогать. На 2-м курсе к нам пришёл Ягодинский настоящий учёный, с окладистой бородой, высокий, красивый. Он продолжал вести наш лингвистический кружок, но вскоре умер.
С 1949 г. я стала дружить с Лисовским Славой (с исторического ф-та), моим будущим мужем, с ним проводила всё свободное время, а Наташа с Риной Олютиной, которая часто была без стипендии, и Наташа ей во всём помогала Потом они потеряли друг друга, Наташа её долго искала, даже по интернету, но Рина уже умерла
Мы работали на восстановлении послевоенного Пскова, рядом с пленными немцами. Конечно, в свой единственный выходной день. На копке картошки в совхозе «Диктатура», что в 10 км. от Пскова. Нам выдавали какие-то трофейные ботинки, и мы спозаранку тащились в совхоз, целый день копали картошку и к ночи опять домой. Однажды не знали, как дотащиться невозможно устали. Тогда очень весёлая девушка Валя Лаберко, скомандовала: «Стройся! Запевай! «И мы грянули: «Шагал по Уралу Чапаев герой» и со свистом дошли, благополучно. Мылись холодной водой, да ещё и на танцы
У нас в институте были прекрасные тематические вечера, их устраивали по очереди разные факультеты. Новый год тоже встречали на вечере, приходили многие преподаватели. Много танцевали. Ходили в драмтеатр им. Пушкина (очень хороший театр), в кино. К выборам мы все в агитбригадах, обязательно на демонстрациях. В общежитие возвращались только спать. Идти было страшно темно, развалины по одному не ходили.
Было ещё большое событие. В 1950 г. мы организовали экскурсию в Михайловское, Пушкинские горы, Тригорское, Были на могиле Пушкина. Ехали туда 150 км, в кузове грузовика. Мы встречались со знаменитым Гейченко, который был назначен директором разрушенного заповедника. Он без руки, но сам помогал восстанавливать во всём!
В неустроенности быта трудно было с гигиеной, аккуратностью, но мы старались поддерживать чистоту во всём, хотя институтом жили с утра до позднего вечера ежедневно. Баня была очень далеко, но мы регулярно ходили, голову мыли в общежитии всегда были с ухоженными волосами, в чистой одежде. Мы не ныли, не скулили, были энергичны, веселы. Главным для нас с Наташей была учёба, наука. Мы были трудолюбивы, целеустремлённы и вместе думали об аспирантуре. Наташа добилась этой цели! А мне «помешала» любовь: на выпускном курсе я вышла замуж, потом мои родители пригласили зятя к себе на лето, и я, конечно, поехала с ним, а не в Ленинград. Потом мы с мужем 4 года работали в деревне Псковской обл., в школе. А когда переехали в Минск, я пыталась поступить в аспирантуру в университет, но встретили меня, как чужака. На последний экзамен я уже не пошла умер отец, мы остались неустроенными, без квартиры.
Со студентами псковичами мы общались мало, кроме Фриды Марат, которая воевала на фронте, вышла замуж за лётчика он погиб, рос сын. Наташа бывала в их семье Переписку с Наташей мы восстановили в 50-летие нашего вуза, я первым делом к Софье Менделевне! Помню привезла ей в подарок гречневую крупу, ведь был сплошной дефицит! И она мне рассказала про Наташу и дала её адрес. Так мы нашли друг друга снова!
В неустроенности быта трудно было с гигиеной, аккуратностью, но мы старались поддерживать чистоту во всём, хотя институтом жили с утра до позднего вечера ежедневно. Баня была очень далеко, но мы регулярно ходили, голову мыли в общежитии всегда были с ухоженными волосами, в чистой одежде. Мы не ныли, не скулили, были энергичны, веселы. Главным для нас с Наташей была учёба, наука. Мы были трудолюбивы, целеустремлённы и вместе думали об аспирантуре. Наташа добилась этой цели! А мне «помешала» любовь: на выпускном курсе я вышла замуж, потом мои родители пригласили зятя к себе на лето, и я, конечно, поехала с ним, а не в Ленинград. Потом мы с мужем 4 года работали в деревне Псковской обл., в школе. А когда переехали в Минск, я пыталась поступить в аспирантуру в университет, но встретили меня, как чужака. На последний экзамен я уже не пошла умер отец, мы остались неустроенными, без квартиры.
Со студентами псковичами мы общались мало, кроме Фриды Марат, которая воевала на фронте, вышла замуж за лётчика он погиб, рос сын. Наташа бывала в их семье Переписку с Наташей мы восстановили в 50-летие нашего вуза, я первым делом к Софье Менделевне! Помню привезла ей в подарок гречневую крупу, ведь был сплошной дефицит! И она мне рассказала про Наташу и дала её адрес. Так мы нашли друг друга снова!
И ещё кусочек из письма Наташи П. Л. (1951 г.): началась серия отчётно-выборных собраний, в институте до позднего вечера, совсем нет времени для учёбы. Ни за что толком ещё не бралась, а семинары уже в разгаре. Главное диалектология. Вытерпеть 2 недели. А там практика, колхозы, экзамены. Ох, горе. Но в комнате весело и дружно
Этюды юности
Лидия Николаевна Засорина-Попова
доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник факультета психологии СПбГУ.
Когда мы были Это удивительные годы 1952 1955.Посчитаем нумерологически: 8 20, итого 1. Я уже пользуюсь буквочётом.
Что такое 1? Это едИница, в переводе на русский *единит ся.
Так и запишем: нам было по 2223 года. Самое время единить себя, выравнивать вертикаль жизни.
И какие же блистательные возможности открывались перед нами!
Закончилась первая семилетка после окончания Великой Отечественной войны = *победа! Вступили во второе семилетие восстановительности. Тут, правда, уже было более «ударно» умер И. В. Сталин, нам он был ОТЕЦ родной. Сердечный центр потрясен. Но подъемная волна вскоре выносит в Космос Ю. Гагарина!!! А он родился в г. Гжатске, и меня туда возила Наташа.