Прошлой ночью вполне могло не хватить презервативов.
Тем не менее, этот Миша в бело-черно-змеином свитере не мог удержаться.
Она мне напоминает какую-то старую актрису.
Что это значит? спросил Юра. Ломаться, что ли, будет сначала?
Точно! обрадовался Миша, что нашелся человек, который его понимает.
Я Станиславский я не верю, сказал Женя, он не был, кстати говоря, дровосеком, а просто был бывшим капитаном, уволенным в запас досрочно за взятки, которые он называл бизнесом по освобождению некоторых просящих отпустить их пожалуйста на все четыре стороны без необходимой службы в армии. И он им обычно отвечал:
Собственно, я только этим здесь и занимаюсь. Тем не менее выгнали, ибо мало давал начальству, так как считал, что:
Этим баранам, хватит и полштуки в месяц. Впрочем, это его личное дело, каждый по-своему с ума сходит, как любили говорить в этом городе.
В общем, я пошел, сказал свитерный Миша, и потопал.
Чё, идти, что ли? спросила вторая маленькая светловолосая подруга.
Не с тобой, крякнул Миша. И девушка, похожая в молодости на исполнительницу роли:
Жить на земле без любви невозможно-о-о! Это я точно тебе говорю-ю-ю, пошла за ним, как будто была немая.
И даже в процессе продолжительного секса за кустами, она не проронила ни слова. Миша тоже удивился, что очень хотел спросить ее:
Ты немая? Но так и не спросил. Решил:
В следующий раз. Их чего следует, Актриса ему понравилась. А насчет непредвиденных заболеваний у него всегда была с собой пачка, резервная пачка презервативов, о которой он никому не говорил.
Дама получила два стольника, и так же молча и грациозно двинулась назад к своей, правда уже погасшей на картофельном пюре сигарете.
А Миша сначала зашел в туалет. А когда из него возвращался понял:
Дал слишком много. Ибо:
Если трахнуть всех троих, не считая барменшу, и они так же ему понравятся уйдет шесть сотен, а это много, ибо представляет собой в результате неизбежной конвертации:
Сто баксов!
Да за такое бабло я могу и Заграницей кого-нибудь оприходовать, рявкнул он вслух. Да и вообще, поднимать цены до такой степени не стоило. Полтинник красная цела любой слово на букву б в этом городе! крикнул он так громко, что все повернулись в его сторону, но никто что замечательно не разобрал сути его безапелляционного предложения.
Пока они молча шуршали за кустами, Наташа обратилась к лесникам как она мне объяснила с речью:
Следующий будешь ты! показала она пальцем на рыжего Юру. И добавила: Со мной. А между прочим выпила уже почти всё шампанское. Правда, оно было холодное, хотя и без льда. Но первую бутылку можно пить и без льда, если оно только что из холодильника.
Заткнись, ты, кобыла! рявкнул Женя.
Нет, нет, не кобыла, заторопился Юра, так как испугался:
Сейчас ведь обломают весь уже начавшийся кайф.
Он оговорился.
Пусть извинится, сказала Наташа.
Не буду, сказал капитан, который никак не мог стать майором: его уже выгнали из военкомата, а за одно и из всей остальной армии.
Ну, ты чё, обратился к нему миролюбиво Юра, хочешь, чтобы я опять уехал на свою лесопилку, никого не трахнув предварительно?
Ладно, извини, крякнул Женя, я больше так делать не буду.
А как ты будешь? спросила Наташа.
Он поставил перед собой руки в боксерскую стойку. Правда, пока в сидячую.
Пусть извинится, повторила Наташа.
Хорошо, хорошо, сказал Женя, видя разочарованное лицо Юры, что, мол, трахаться уже больше ни с кем не придется. А мысленно, он ведь трахнул здесь уже многих.
Не так, сказала Наташа.
А как?
Поцелуй меня сюда, она подняла юбку.
Лучше ты у меня отсоси, выдал Женя-боксер. Не боксер, а просто пока что кандидат в мастера спорта. Правда, не пока, а уже навсегда, так как капитаны, не ставшие майорами в дальнейших спортивных достижениях не нуждаются.
Ты сам это сказал, сказала Наташа, я тебя за язык не тянула. И добавила: Пойдем.
Они уже хотели юркнуть в кусты, в сторону противоположную той, откуда еще не вернулся Миша, когда Наташа вдруг хлопнула себя по лбу:
Чуть не забыла!
Что? удивился Женя-боксер.
Отдай ему тысячу-то, чтобы я уже знала:
Бабло-то у меня есть! Наташа сладко улыбнулась.
Тысячу? переспросил Жека. А не много?
Дак с таких скотов, как ты, я меньше не беру, на этот раз серьезно сказала девушка.
Жека сделал обиженную рожу, и и согласился.
Они ушли, а Миша, наоборот, вернулся. Но вернулся с такой расстроенной рожей, что не только Юра, но и барменша рассмеялись.
Не хватило, что ли? удивленно спросил Юра.
А что, заметно?
Очень. Такое впечатление, что тебе не только она не дала, Юра кивнул на Актрису, пытавшуюся разжечь размокший уже в картошке окурок, но и вообще:
Никто не дает.
За деньги-то дураку дашь, ответил Миша, не пытаясь пока объяснить другу, почему он заплатил Артистке двести Рэ, так как и сам этого понять не мог.
Короче, как говорили древние турки, я пошел, сказал Юра, и предложил маленькой девчушке, но между прочим, блондинке, нет, не руку и сердце, а сразу сто пятьдесят рублей. Он сначала хотел дать сто, но подумал, что очень хочет счастья. А как достигнуть счастья без счастья другого человека? И решил, что пятьдесят рублей сверх того, что он задумал для собственного счастья, сделают его обоюдоострым.
Он ждал ответной улыбки, но девушка Галя спокойно, как удав, пошла впереди него, но, видимо, хорошо не подумала:
Двинулась туда, где уже были Жека с Нат.
К счастью, они не столкнулись. Хотя с другой стороны, когда каждый думает о своем, можно пройти рядом и не заметить тех, кто уже кончил дело и гуляет смело. Тут можно даже попытаться разобраться, кто чувствует себя более свободно и независимо:
Тот, кто с поля, или тот, кто только еще едет в поле. Но мы, разумеется, делать этого не будем.
Наташа села за стол, подняла бутылку, вздохнула:
Пусто, и уставилась на меня вопросительными глазами.
Что? спросил я. Не заплатил?
Что? спросил я. Не заплатил?
Ты догадался? Нет, я в том смысле, что:
Или знал заранее?
Я ему скажу, чтобы заплатил.
Хорошо. А то мне обидно.
Эх, ты, чума, сказал я, заплати, пожалуйста, даме.
Я?! даже дернулся, как загнанный конь Миша в своем белом с черными узорами свитере.
И ты тоже, неожиданно вставила Нат. Прошлый раз, помнишь, обещал двести пятьдесят, а дал и итоге только сто.
Зря ты это сделала, сказал я.
Почему? спросила Нат. Надо ковать железный, пока горячий. Ты сам всегда так говорил.
Так-то так, но я могу с двоими не справиться.
Ты не один, ответила Наташа, я с тобой.
Все равно, пока сиди, не встревай.
Дай мне денег на бутылку шампанского, я пока куплю, хорошо?
Хорошо, конечно, я дал полтинник.
Две взять? спросила она негромко.
Возьми, но пусть пока вторая стоит в холодильнике.
Не-е, надо брать сюда. И знаешь почему? Вдруг придется драться? Шампанским хорошо бить по балде сразу наповал.
Хорошо бери обе.
Заодно я оплачу свой ужин.
Конечно. И мой не забудь.
Что у тебя было?
А ты не помнишь?
Я вообще никогда ничего не запоминаю.
Яичница с ветчиной и свежим огурцом.
Точно, теперь вспомнила. Но это больше похоже на завтрак.
Да? Хорошо, заплати, как за завтрак.
А разница?
Думаю, что ужин можно повторить, а завтрак никогда.
Она пошла к прилавку, а я уже должен был лицезреть перед собой Жеку-боксера.
Но тут вернулся радостно-измученный Юра с Галей и сказал, чтобы мы не портили ему:
Обедню.
Нет, нет, я хоть и насладился вполне, но и хочу еще не меньше. Честно! Более того, это, скорее всего, моя будущая жена.
Народ начал безмолвствовать. Но этот Женя решил все-таки один раз меня ударить. Он вытянул вперед руку, которую я давно ждал. Поэтому схватил ее, как подарок, и используя ее, как спортивного коня, взлетел вверх ногами, одной из которых зацепил этого боксера за подбородок. Можно сказать, что ударил по шее, но с другой стороны. А значит, по горлу, и таким образом, заставил потерять равновесие.
Боксер изумился, что оказался на полу, а лапа его у меня на болевом. Он вроде уже начал стучать по полу, что, мол, сдается, но я решил:
Слишком рано, и сломал ему руку.
Зря, конечно, но теперь уж думать поздно.
Далее, вместо того, чтобы угомониться, Жека просит купить ему шампанского. Тогда он всё забудет, и не будет заявлять в милицию о сломанной руке. Галя дочь главного инженера. Барменша просит трахнуть и ее. Иначе она напишет заявление подошедшим сержантам, что мы здесь устроили драку напополам с публичным домом.
Глава 3
Купи и мне шампанского, сказал Жека. Я повернулся кругом.
Ты к кому обращаешься? спросил я.
К тебе. И знаешь почему? Я заплатил тысячу до того, как сделать миньетори.
Почему ты так решил?
Просто вспомнил.
Он, видимо, еще не понял, что рука-то у него сломана, сказала Нат, ставя на стол холодные бутылки.
Налейте, конечно, попросил Миша, ибо мы шампанское не пьем, и налить ему на рану не можем. Всё-таки рука у него болтается, как будто на самом деле сломана.
Налить, что ли?
А он заплатил?
Нет.
Тогда пусть сосет лапу.
Жека встал, и сделал несколько ударов по воздуху левой рукой.
Опять тренируется.
Мало получил.
Я заплатил, налейте мне шампанского.
Опять начал свою песню, сказала Наташа. И добавила: Он заплатил?
Честно?
Да, лучше всегда говорить больше правды.
Если честно, я не помню.
Ну-у! Тогда точно не давал. Из него вытащить деньги, все равно что у голодной собаки отнять кость. Не отдаст ни за что.
Да, теперь я вспомнил: не давал, однозначно.
Если бы я не давал, как бы ты пошла со мной? занялся логикой капитан.
Честно? Сама не знаю. Чё-то завидно, наверное, стало, что всех трахают, а меня даже с триппером всё равно никто не хочет.
Если это правда, я оторву тебе голову, как креветке, сказал Жека, но было видно, что теперь он немного действительно испугался. Жена у него была завсклад и обещала ему не сегодня завтра припереть кроссовки Адидас, а он, соответственно, обещал ее трахнуть именно сегодня как следует. Что означало:
Довести ее до такого экстаза, чтобы она сама попросила:
Довести ее до такого экстаза, чтобы она сама попросила:
Миньету! А не так, чтобы как обычно пришлось ее долго об этом умолять.
Не боись, сказала Наташа, это было намедни.
А теперь?
А теперь прошло. Теперь только этот, как его? остался.
Жека хотел опять встать, но тут в аллею, как бы нехотя повернули сержанты.
Милиция! негромко рявкнул Миша.