До обеда всё как вымерло. Перед самой раздачей пищи в коридоре послышалось движение. Внезапно в палате появилась группа людей в белых халатах, многие из них держали молоточки в карманах. Лишь Вольдемар Борисович, наученный горьким опытом, свой инструмент крепко сжимал в руках. Начался обход. Люди в халатах стали переходить от одного больного к другому.
Они задержались у кровати Дениса, подошли к столу с сидевшими за ним шахматистами.
Ну, как вам живётся лечиться? спросил один из вошедших.
Ростислав Сергеевич поднялся со своего места, влез на стул и вытянул правую руку вперёд:
Уровень медицинского обслуживания на сегодняшний день не соответствует современным требованиям, низкая квалификация медицинского персонала, отсутствие полного спектра необходимых лекарственных средств. Требуется немедленная разработка и принятие комплексного перспективного национального проекта в области здравоохранения, он оглядел затуманенным взором присутствующих. «Пока же, вы, друзья как не садитесь, всё в музыканты не годитесь», подвёл он итог своему выступлению моралью из басни Крылова и опустился на стул.
Ведь дело говорит, товарищ э как вас? спросил вошедший, судя по поведению сопровождавшей его свиты, можно было догадаться, что это и есть профессор из Москвы.
Ростислав Сергеевич представился.
Владимир Ильич, он устремил взгляд вдаль поверх голов столпившихся вокруг него людей и тихо, но торжественно добавил.
Ленин.
Хорошо, товарищ Ленин, без тени улыбки произнёс проверяющий. Мы учтём ваши предложения.
Профессор склонился над больным и правой рукой приоткрыл ему веки. То же самое он проделал с его соперником за шахматной доской.
Затем он повернул лицо с очками в толстой роговой оправе к Вольдемару Борисовичу:
Почему позвольте спросить, у больного тёмные круги под глазами?
В разговор вмешалась старшая медсестра:
Тёмные круги под глазами могут быть признаком геморроя.
Профессор наклонился к Лапицкому, и сказал так, что Костя смог расслышать последние слова: «Ванночки с ромашкой».
В голове пронеслась мысль, что самому Вольдемару не помешала бы трёх ведерная клизма.
Очередь дошла до Кости. Он перевёл дух и тоже обратился с речью к человеку, чей приезд наделал в психбольнице столько шуму. В отличие от Святослава Сергеевича, не касаясь политики, он рассказал о приключившейся с ним истории. Профессор смотрел сквозь очки внимательными, слегка увеличенными глазами серого цвета, отдаленно напоминавшими глаза отца.
Ну-ка покажите коленку, попросил он.
Костя оголил ногу и показал место, где была болячка.
Довольно интересный случай, покачал головой проверяющий. Я ведь, знаете ли, молодой человек сам одно время увлекался лечебным голоданием, гость из Москвы подумал и продолжил, да и сейчас иногда прибегаю к очищению организма.
Он принялся расспрашивать Костю обо всём процессе голодания. Костя поведал, на каком этапе исчезла его болячка. Когда он закончил, проверяющий обернулся к лечащему врачу со строгим лицом:
Вольдемар Борисович, я думаю этого больного и Дениса Васильева из этой палаты, профессор обернулся в сторону приятеля Кости по психбольнице, необходимо сегодня же выписать, он улыбнулся, я вижу, они бедолаги тут натерпелись.
А меня? подал голос Егор Кузьмич.
Профессор оглянулся.
Этого больного, пожалуй, тоже.
Лапицкий в недоумении пожал плечами:
А диагноз, Николай Николаевич?
Да какой же диагноз? Здоров, естественно, ответил профессор.
Но
Что необходимо в истории болезни я сам вам подпишу, прервал возражения Вольдемара гость из Москвы.
Он протянул свою руку Константину:
Желаю успехов. Собирайтесь домой. Но самолечением больше не злоупотребляйте.
Радость волною неуправляемой стихии прокатилась от сердца Кости по всему телу до самых кончиков пальцев. Он прощался с соседями по палате, получал вещи, не помня себя, не вчитываясь в текст, подписывал какие-то бумаги. Денег на дорогу пришлось занять у мрачного медбрата, и скоро Костя ехал в маршрутном автобусе, наполненном обычными пассажирами, казавшимися ему в тот момент чуть ли не родственниками. Он с интересом и удивлением оглядывался по сторонам. Сколько появилось вокруг разноцветных рекламных щитов, магазинов на первых этажах зданий. Многое изменилось в облике города за почти год его отсутствия. С улыбкой вспомнились рассуждения обитателей палаты о последних новостях с воли. «Нет, какие бы трудности не встречались, а жить всё-таки стоит», подумал он.
Вот и долгожданный невысокий штакетник. Родные окошки, будто глаза самого близкого человека. Высокая липа, растущая у крыльца, прошелестела на ветру, как верная подруга.
Вот и долгожданный невысокий штакетник. Родные окошки, будто глаза самого близкого человека. Высокая липа, растущая у крыльца, прошелестела на ветру, как верная подруга.
Мамины глаза светились радостью и счастьем.
Первую ночь после пребывания в психиатрической больнице он лежал, давно отвыкший от мягкой постели, спокойный и счастливый, вдыхая знакомые запахи, пробуждавшие воспоминания. Он словно вернулся на много лет назад. Пока не уснул крепким сном, точно таким же, как в далёком, безмятежном и незабываемом для любого человека детстве.
Ночной разговор
Железнодорожный состав медленно и осторожно приближался к станции. Он так плавно подкатывался, что создавалось впечатление о его готовности к нападению, но при внимательном рассмотрении оно тут же улетучивалось, и тогда он казался большим и добрым существом, просто боявшимся лишний раз потревожить пассажиров. Колеса постукивали всё реже и реже. Уже можно было рассмотреть колёсные пары с буксами и толстые пружины, подпиравшие днища вагонов. Воздух наполнился дорожным, знакомым каждому пассажиру специфическим ароматом, струившимся из внутренностей длинного состава, а также запахом отработанных нефтепродуктов и разгоряченного металла. Небольшие группы людей, темневшие до прихода поезда неодушевленными пятнами на белом пространстве заснеженной площади перед вокзалом, задвигались, забродили вдоль путей и одновременно потянулись навстречу веренице светившихся окошек.
Где четвертый вагон остановится? требовательно спросила женщина средних лет, навьюченная сумками, у скромно одетой молодой девушки, что пристально всматривалась в проплывавшие мимо окошки.
Не знаю, Галя пожала плечами.
А у тебя какой? бесцеремонно обратилась к ней женщина.
У меня седьмой.
У-у-у, разочарованно промычала женщина и, покачиваясь из стороны в сторону под тяжестью своей ноши, поспешила за головой поезда.
Галя ещё раз взглянула на билет. Седьмой вагон застыл напротив, распахнулась тяжёлая зелёная дверца и из неё с тряпкой в руках выглянула проводница, принявшаяся старательно протирать поручни. Закончив, она легко спустилась вниз и встала возле ступенек. Галя подождала, пока все пассажиры выйдут из вагона, и протянула проездной документ женщине, взиравшей на окружавших её людей с невозмутимым холодным лицом.
В третье купе проходите, изучив билет, сказала проводница, взяла первый экземпляр себе, а второй контрольный купон вернула ей.
Галя вскарабкалась по ступенькам, миновала прохладный неуютный тамбур и пошла по узкому коридорчику, утопая в мягкой ковровой дорожке. Она остановилась возле своего купе и потянула серебристую ручку вправо, дверца мягко откатилась. Перед нею у окна друг напротив друга сидели двое мужчин: худощавый лет под пятьдесят с ввалившимися щеками и примерно того же возраста военный в форме морского офицера с погонами капитана первого ранга.
Они одновременно повернулись на звук открываемой двери.
Худощавый спросил:
Вы к нам?
Да, ответила Галя, здравствуйте, добавила она, и обратилась с вопросом: а какое место у вас свободно?
Здравствуйте, поприветствовал её худощавый мужчина, а капитан первого ранга кивнул со словами. Добрый вечер.
Худощавый заулыбался:
Вам как представителю прекрасной половины человечества, мы предоставляем право выбора.
Тогда я выбираю нижнее, твёрдо сказала девушка.
Пожалуйста, худощавый посмотрел в сторону военного, вы не возражаете?
Тот пожал плечами:
Конечно, нет. Мне даже на верхней полке как-то привычнее.
Худощавый мужчина пустился в объяснения:
Мы сами всего за два часа до вас сели, с местами не успели определиться, он встал и приподнял нижнюю полку.
Вещей много у вас?
Да нет, всё с собой, улыбнулась Галя.
Она опустила небольшую чёрную сумку в ящик, мужчина услужливо опустил крышку.
Присаживайтесь.
Галя скинула пальто и повесила на вешалку у двери, сняла с головы вязаную шапочку, привычными движениями поправила перед зеркалом волосы. На ней были зеленая шерстяная кофточка и черная юбка чуть ниже колен.
Далеко вам? спросил худощавый.
До Ростова.
Значит, ехать вместе до конца. Мне и Леониду Ивановичу тоже до Ростова, он кивнул в сторону капитана первого ранга.
Далеко вам? спросил худощавый.
До Ростова.
Значит, ехать вместе до конца. Мне и Леониду Ивановичу тоже до Ростова, он кивнул в сторону капитана первого ранга.
Худощавый мужчина немного помолчал и представился:
Меня зовут Георгий Петрович, можно просто Георгий, он улыбнулся.
Галя, она взглянула на попутчика.
Леонид, приподнялся со своего места военный.
Очень приятно, кивнула девушка.
Вдруг дверца в купе резко распахнулась и на пороге появилась полная женщина в форменной одежде проводницы.
Бельё брать будем? обратилась она к девушке.
Да, конечно.
Тогда деньги давайте! не терпящим возражений тоном бросила проводница.
А сколько? как провинившаяся школьница Галя виновато смотрела на женщину. Я уже давно не ездила в поезде.
Сорок пять рублей!
Проводница приняла деньги и, не пересчитывая, сунула в карман серо-зеленого пиджака.
Чай приносить? взявшись за ручку дверцы, спросила она уже более миролюбиво.
Обязательно, как же без чая, за всех подал голос Георгий Петрович.
Вместе с бельем и чай принесу. Только раньше восьми не ждите! опять по-хозяйски грубовато бросила проводница и захлопнула за собой дверцу.
Наш Российский сервис, констатировал Георгий Петрович, обращаясь то ли к самому себе, то ли к попутчикам.
Военный в ответ улыбнулся, а Галя словно соглашаясь, тяжело вздохнула. Но Георгий Петрович не унимался:
Я вот, сколько ни езжу не перестаю возмущаться, всё никак не привыкну, что ничего по большому счету, у нас не меняется.