«Я не знаю, как и когда Лимонов придумал название Конкрет, нам, во всяком случае, он ничего не говорил, и конкретистами мы себя не называли»[206].
1992. «Это не школа. Кропивницкий влиял, конечно, своей личностью. Он педагог настоящий был и старался из человека вынуть то, на что тот способен. Школой назвать это трудно <> Что еще сказать о лианозовской школе»? После Эдуард Лимонов превратил ее в школу Конкрет, но это искусственное обращение»[207].
1995. «Это не была группа. Был учитель и были ученики. <> Он учил нас жизни. <> Сначала нас было у него двое. Двое таких верных учеников я и Оскар. <> Уже к середине 50-х годов этот круг оформился. Был учитель. <> Это была прививка против всего официального, фальшивого, советского. Народ победитель, Народ строитель этого ничего совершенно для нас не существовало <> Я хочу сказать, что нас объединяла искренность и желание изображать жизнь, какую мы видим вокруг. <> Но первое, с чего началась лианозовская группа, это искренность и раскованность. <> Но искренность и внутренняя свобода это два качества, которые сделали нас художниками и поэтами» [208].
«То ли это была лианозовская школа, то ли лианозовская группа, во всяком случае ее теперь называют и так и так [sic]. Но для меня, для моих друзей: Оскара Рабина, Игоря Холина, Льва Кропивницкого и еще небольшого кружка молодежи в те 4050-е годы еще ничего этого не было. Был наш духовный Учитель, Евгений Леонидович Кропивницкий <>. Поэт Всеволод Некрасов держался диковато и отчужденно, между тем старик полюбил его, и он тоже стал аккуратно ездить к нему. <> Было страстное желание выразить весь этот Божий мир по-своему, своими найденными средствами пусть в диссонансах Это были мы содружество поэтов и художников. <> Значит так, школа была Евгения Кропивницкого, группа не знаю, скорее Товарищество близких по духу, Лианозово, в общем» [209].