Ясно. А вы каким картам больше доверяете, господин капитан? Голландским? Британским? Русским? Или карте немецких подводников? Такая в них разница по координатам, видели? Сэр заметил
Старший помощник строго глянул на третьего, будто хотел сказать: «Тебе же дали понять не отвлекайся! Не понял?» Матрос на руле даже втянул голову в плечи, ожидая реакции капитана. Но капитан, видимо, услышал в вопросе молодого нечто важное для себя, а может, для всего экипажа, ведь давно известно капитан на мостике только вздохнёт, а по каютам волнение с беспокойством Капитан произнёс совершенно обыденно:
В прибрежном плавании не координаты важны, а береговая привязка деталей. Штурманская тетрадь китобоев и охотников за морским зверем важнее и интереснее, может быть, чем карта Адмиралтейства. Многие сюда приходили, волновались, и такие же, Юра, вопросы задавали капитанам. Потому что хотели вернуться домой. Это нормально. Капитан расправил плечи и добавил молодцевато. Под берегом не забалуешь. Координатами не защитишься.
В океане идти спокойнее, сказал старший помощник, разве только на кита наедем?
Так он унырнёт от нас, догадался третий.
Прибрежное плавание, господа помощники, это самая лучшая практика для судоводителя. Рефлекс определяет сознание.
Как это?
Так это. Не уверен не подходи. Рефлексом боишься, а сознанием делаешь. Со знанием! Слышишь смысл? Рефлекс от природы, знание от тебя.
Со-зна-ние Юра запутался в вопросах и ответах. А смерть?
Капитан опустил бинокль:
Смерть тоже осознанна, к ней долго готовишься. И сознание нас защищает.
От смерти? Как?
Ты её не увидишь. Перед тем, как умрёшь, потеряешь сознание ни боли, ни страха, ни смерти.
А даты на камне?
А тебе эти цифры зачем?
А если
Смерть не стоит такого внимания, думать надо о жизни, капитан сменил тон: Вахту никто не отменял! Усилить наблюдение!
На мостике все притихли. Только рулевой продолжал озвучивать показания эхолота. По мере движения судна ледник смещался к корме. Из белого безмолвия прорисовался мыс, открывая перспективу маленькой бухточки, переполненной птичьими стаями и лежбищами морского зверя. Старший помощник метался с биноклем с крыла на крыло. Матрос на руле был опытный, успевал видеть всё. Молодой помощник заметно волновался, вглядываясь в холодные волны. Берег приближался, поднимаясь в небо, как японская улитка по склону Фудзи.
Юра третий помощник
Юра оглянулся на стену ледяного поля.
Господин капитан! Ледник над заливом как радуга стал: красный, оранжевый, жёлтый зелёный, голубой А конус вершины белый и яркий! голос молодого помощника опять трепетал флажком.
Молодец, Юра, что вы это замечаете. И не волнуйтесь так, всё будет хорошо.
Слева пятнадцать, два кабельтова, водоворот крутится. Как будто там кит нырнул. Я на крыло выйду. Старший помощник направился к правой двери.
Куртку и шапку, чиф! коротко произнёс кэп, не отрываясь от бинокля. Дверь рубки открылась и закрылась, выпустив чифа и впустив порцию свежего ветра. Юра, место на карту! Постарайтесь брать больше пеленгов на водоворот, на мыс, чёрный камень над снегом.
Есть, делаю! Юра уже был у штурманского стола. Молодой голос выдавал его возбуждение, и капитан улыбнулся своей странной мысли: «Был счастлив и я молодым помощником». Но произнес другое:
Место на карту наносить каждые две минуты. Под берегом может спружинить течение. Нам это надо заметить. Очень важно.
Вошёл с крыла чиф:
Есть член подводный, и пена волны холодной.
Стихи?
Стихия.
Наблюдать внимательно Пеленг на него постоянно
Облако на ледник садится
На высоком мысу хороший ориентир
Второй волноплеск! Справа десять, дистанция четыре кабельтовых Там скала с ледяной шапкой
Есть место первой подводной! Три пеленга сошлись
Добро, Юра, добро.
Через сорок минут стали на якорь. Голос третьего помощника звучал радостью первооткрывателя:
Глубина десять метров. Правого якоря три смычки на грунте. Дистанция до берега Залив Белого призрака!
Название откуда?
Сам придумал третий помощник чувствовал себя на вершине глобуса. Можно?
Можно, Юрочка.
А зачем нас сюда прислали, капитан? Воздух минус 35!
Увидеть Белого призрака.
Моего? рассмеялся молодой.
«Не дай бог, услышит и придёт», подумал чиф и хлестанул себя по губам, чтобы никто не услышал. На берегу что-то сверкнуло, может, солнечный луч по снежному полю, но мысль испугала догадкой: будто кто-то стоит в глыбе льда, замороженный намертво, только глаз один светится и следит, прищуренный, как в прицел.
Чиф! За погодой смотреть в оба. Здесь по три циклона в сутки меняются. Море шквалов, китов и зверя. Катер на воду, связь с разведчиками постоянно. Теперь наша главная опасность разведчики.
Почему, господин мастер?
Читай историю морей и океанов: инициатива на флоте наказуема, хохотнул старший помощник. Разведка главная инициатива.
Разве может от них опасность? Они сами везде, как заноза?
Именно поэтому, Юра, ответил капитан.
Не понимаю? Юра, показалось, даже обиделся. Они отчаяннее любого из нас. Куда угодно пойти могут. Не задумываясь!
Потому и опасные. Они ведь и нас за собою потянут. Туда, где обычному человеку смерть. Вы, Юра, готовы?
Я же не экстремал!
Потому нам за ними в два глаза смотреть придётся. Понадобиться в десять глаз смотреть будем. Мы в ответе за них, мы им прикрытие, база и вахта. Бережём, если мерить по жизни. Кроме нас, никого у них нет. И никто их не знает такими, по-звериному осторожными, по-змеиному острыми. Никто не поймет безрассудности. Никто не спасёт, кроме нас. Понятно? В этом вахта и жизнь.
Чтобы их возвращение не пропустить?
Чтобы всем нам в героев не играть. Очень не люблю подвигов. Капитан умолк.
Почему?
Потому что подвиг одного, как правило, это небрежность другого. Не ясно? Один не доглядел, отвлекся, зачитался Другой поймал кураж эмоций, укол адреналина На мостике от этого аврал, звонки, призыв на подвиг. Представьте, Юра, вы на вахте, вам спасать, приказывать и посылать в ночное море. Кого пошлёте? Чья судьба? От ваших слов и чей-то подвиг, чья-то смерть, а вам, быть может, тюрьма, медаль и слёзы мамы
А кто пойдёт, господин капитан?
Всегда найдутся в экипаже. Сложить нас вместе, мы уродливая сороконожка, сложное и смешное чудовище. В машине с мазутом, на камбузе с ложкой, во сне суетимся, смеёмся, ворочаемся. Когда надо стучим башмаками по трапам и палубе. Готов? Не готов? В море мы все как волна, то ли падаем, то ли растём до неба.
Капитан разговаривал с третьим помощником. Старший выходил на крыло, разговаривал по телефону с машиной, звонил боцману, делал записи в черновом журнале.
Капитан разговаривал с третьим помощником. Старший выходил на крыло, разговаривал по телефону с машиной, звонил боцману, делал записи в черновом журнале.
Не устал ещё, чиф? На тебя вся надежда Я в каюте, если что, буду мигом.
Работаем, капитан. Чиф улыбнулся, он любил оставаться на мостике главным.
Сгущёнка. Шахматы. Романс
Разведчики были шустрые. Катер со снаряжением готов и проверен с вечера, висел за бортом с утра, лёг на воду и рванул к берегу, казалось, мгновенно, как только чиф вышел на крыло и махнул «добро». Когда проходили под крылом, он показал большим пальцем вверх, на удачу, и двое из троих в катере повторили жест, широко улыбаясь. Третий жадно вглядывался в береговые торосы и камни. Они все были внешне разными, но каждый считал себя самым удачливым. Вне опасности они ощущали пустоту и ненужность. Другие, нормальные и обычные, ощущали напряжённость пространства, когда оказывались рядом с разведчиками, как будто они притягивали к себе беду, как магнит тянет стрелку компаса. Трещина под ногами или небо на голову это им только смех и прыжки через лужу.
Чиф поёжился и ушел в рубку, продолжая наблюдать и мурлыкать «песни якута», который, как говорят, что видит и делает, то и поёт: «На берег ушли трое. Задача поиск подводной лодки Какая тут может быть лодка? Откуда? Чья? С какой целью? Фантастика Связь с разведчиками постоянно. Доклад каждые пятнадцать минут Старший в группе Странно, сэр-начальник ничего не говорил, но по судну гуляет версия, что лодку отправили в ледяное поле, как ракету к Большой Медведице. Кто произнёс это первым? В группе разведчиков два бывших десантника и один геолог. Интересно, а что они думают о своем задании? Юра-третий сегодня нервничал на мосту, и я его понимаю»
Третий помощник лежал на диване в своей каюте и думал, что ему замечательно повезло: чуточку страшно, слегка не понятно, таинственно и интересно. Многое его удивляло и всё радовало. Мир крутился в нём, как котёнок в тёплых руках.
Юра вспомнил вчерашний вечер, разговоры в кают-компании. Разведчики сидели вокруг обеденного стола. За шахматным старпом и радист доигрывали партию, радист явно демонстрировал мастерство, а чиф любительскую непредсказуемость и атаку. В углу на диване шёл вялый разговор о береговой жизни: вопрос ответ.
И как ты сюда попал? Хочу найти кортик подводника. Под водой? Нет, во льду. Подводник на лыжах потерял кортик? Все засмеялись.
Самый молодой из разведчиков прислушивался и присматривался. Ему и вопросов не задавали. «Самое главное на борту быть нужным и никому не мешать, так сказал капитан, когда Юра прибыл на судно. Экипаж это такая сорокоглазка, сороконожка и сорокоежка». Юра запомнил. Второй из группы экстремалов ел ложкой сгущёнку, две пустые банки стояли рядом, а болельщики сидели вокруг.
Экстрим, ты скоро превратишься в сгущёнку, заметил чиф. Пьёшь её, как на подвиг решаешься.
Люблю поесть сладко, грешен.
Флот и камбуз рай для грешников.
Умеешь ты, чиф, сказать доходчиво, заметил радист, на минуту забыв о шахматах.
Доходчивей бывает только мат, марконя5! чиф тронул пальцем короля.
Радист-гроссмейстер похохатывал над сладкоежкой и пропустил мимо ушей:
Сгущёночный, беспредел творишь! А каков предел твой?
Без воды и чая могу выпить семь банок сгущёнки, сказал экстремал, который шахматами не интересовался, показал всем пустую третью банку и поставил её на стол.
Съешь ещё баночку, просто так? предложил кто-то.
Просто это трудно. Просто так не интересно. Я интерес люблю. Найти кортик подводника это мне понравилось. Хорошая идея.
Мат, повторил чиф радисту. Все напряглись и посмотрели на шахматные фигуры. Радист вскочил с места и прошептал изумленно: