Истребление армян «младотурки» планировали провести в три этапа. Вначале были собраны и разоружены мужчины в возрасте от 15 до 45 лет. Им обещали, что сразу же отпустят, как только они сдадут оружие, но сразу же уничтожили группами по 50 и 100 человек.
На втором этапе предполагалось уничтожить армянскую элиту политиков, глав общин, военных деятелей, культурную интеллигенцию. 24 апреля 1915 года в Константинополе были арестованы 235 человек, 29 апреля еще 800 армян.
Среди уничтоженных интеллигентов оказались известные армянские деятели. Юрист и правозащитник Григор Зохраб, предчувствуя несчастье, вел накануне войны переговоры с посольствами великих держав по армянскому вопросу. Он очень рассчитывал на российскую помощь и, находясь в Париже в 1913 году, опубликовал брошюру «Армянский вопрос в свете документов». Вернувшись на родину, Зохраб был арестован, а 10 июля его по дороге в ссылку забили камнями.
Некоторые армянские профессора, привыкшие к занятию наукой, к выступлениям на кафедре, настолько не могли поверить в реальность происходящего, что иногда погибали из-за собственной наивности. Издатель и ученый Тигран Келеджян, редактировавший турецкую газету «Сабах», после ареста попал в лагерь, и, казалось, сама судьба послала ему шанс на спасение: начальником лагеря оказался турок, который когда-то у него учился. Он предложил профессору план побега, но Келеджян отказался. Он считал свой арест недоразумением и верил в торжество закона и справедливости. Во время репатриации в Сивас его вместе с другими заключенными лагеря убили погромщики.
Погиб и выдающийся поэт-символист, тридцатилетний Даниель Варужан, автор тонкой светской лирики античного образца. 24 апреля его увели из дома, оставив вдовой жену-итальянку, с которой он познакомился в Венеции. Лишь много позднее выяснились обстоятельства его гибели. 26 августа пятерых армянских писателей, в числе которых были Даниель Варужан и Рубен Севак, перевозили на телеге в другой лагерь, но это был только предлог для расправы. По дороге на них напали солдаты и, привязав арестантов к деревьям, нанесли им множество ножевых ранений.
Представители армянской интеллигенции получили образование в университетах Италии, Франции, Швейцарии, но жизнь их закончилась в придорожной пыли Османской империи.
Третий этап предполагал истребление последних армян тех, которые уже вовсе не могли защититься, то есть стариков, женщин, детей. Некоторым, очень немногим, давали возможность перейти в ислам и спастись, но таких армян были единицы. Большую часть уничтожали без всякого сострадания.
Идею «младотурок» сформулировал один из лидеров партии «Единение и прогресс» врач Назим Бей, директор больницы и ярый националист: «Армянский народ надо уничтожить в корне, чтобы ни одного армянина не осталось на нашей земле и забылось само это слово. Сейчас идет война, и такого удобного случая больше не будет. Вмешательство великих держав и шумные протесты со стороны мировой прессы останутся незамеченными, а если они и узнают, то будут поставлены перед совершившимся фактом, и тем самым вопрос будет исчерпан. На этот раз наши действия должны принять характер тотального истребления армян; необходимо уничтожить всех до единого»
Вскоре вместе с православными армянами, которых постоянно обвиняли в связях с русской армией, начали резать католиков, протестантов всех, кто попадется. Члены Анатолийского колледжа американской миссии были высланы в пустыню, несмотря на то, что за них заступались президент колледжа и американские представители. В Харпуте были убиты преподаватели и учащиеся основанного американцами Евфратского колледжа. Никакие гарантии, права и международные нормы уже не соблюдались, а иностранные дипломаты в ужасе наблюдали, как османская земля превращается в ад.
Степень коварства и наглости захватчиков отдельная тема. Аресты поначалу намеренно проводились тихо и буднично: приходили полицейские в гражданской одежде, вежливо предлагали пройти в участок для чистой формальности ответить на пару вопросов, подписать некоторые бумаги. Из участка никто уже не возвращался. 24 апреля 1915 года стало черным днем для армянского населения Константинополя: турки арестовали почти всех армян города. Иногда люди, ни о чем не подозревая, сами приходили в полицию по повестке и оказывались в ловушке.
Армянам с легкостью давались обещания, которые никогда не выполнялись. Так, битлисских армян вынудили заплатить мзду за спасение, а после получения выкупа всех повесили. Руководителей армянской общины в Джевдете зверски пытали, чтобы получить деньги и ценности общины.
Жестокость османов потрясает: оказывается, мало просто убить. Даже если нечего было выпытывать, над нищими и все потерявшими людьми издевались просто так ради развлечения. То, что человек способен сделать с другим человеком, никакому воображению недоступно это за пределами добра и зла.
После захвата Битлиса всех мужчин убили, девушек отдали туркам в гаремы, остальных жителей утопили в реке Тигр. На Черном море армян грузили на корабли, отвозили подальше и топили сотнями и тысячами.
К концу лета 1915 года получившие полную свободу действий турки насиловали медсестер из больницы Красного полумесяца, беременных женщин резали и сжигали в домах, истязали детей и вырывали им прямую кишку, вбивали кол в живот. Один из немногих уцелевших свидетелей резни, музыкант Геворг Согомонян, известный под псевдонимом Комитас, от всего пережитого сошел с ума.
Позднее входившие в города и села войска союзников, уже прошедшие ужасы войны, не могли поверить в то, что они видели. По всем улицам груды изуродованных тел и лужи крови.
Нашлись в Османской империи и предшественники нацистского доктора Менгеле. Известный под прозвищем «мясник Диярбакыр» военный врач Мехмед Решид, едва сделавшись губернатором, запер в здании школы 800 ассирийских детей и сжег их заживо, с удовольствием наблюдая, как они мечутся в проемах полыхающих окон. Армян доктор объявил низшей нацией, скотами и вообще «опасными микробами в теле страны», виновниками всех экономических проблем, поэтому прибивал им подковы к ногам и забавлял себя экспериментами с распятием. Все эти изуверские опыты поощрялись министром внутренних дел Талаат-пашой.
За время губернаторства Решида было уничтожено около 160 тысяч армян, ассирийцев и других христиан то есть 95 % христианского населения края. Когда его позднее спросили, как врач мог допускать подобные зверства, Решид ответил: «То, что я врач, не может заставить меня забыть свою национальность! Решид врач, но он родился турком. Либо армяне устранят турок, либо турки армян. Я не колебался, когда столкнулся с этой дилеммой. Моя турецкая национальность преобладала над моей профессией». А когда его спросили, не боится ли он оставить о себе такую память, Решид добавил: «Пусть другие народы пишут обо мне все, что хотят, меня это не заботит».
Подобно многим турецким чиновникам, доктор уничтожал армян не только в патриотических целях. Еще больше его интересовало имущество жертв. Решид отбирал у армян вещи и ювелирные изделия. Часть он оставлял себе, другую направлял в казну империи. Коллега Решида, врач Гиацинт Фарджалиан говорил, что видел собственными глазами, как Решид прибыл «в Алеппо в вагоне поезда, направляющегося в Константинополь, и при себе у него были 43 коробки ювелирных изделий и два кейса с драгоценными камнями».
Позднее Решид утратил доверие Талаат-паши, поскольку совершил растрату казенных денег и скопил личное состояние на убийствах, вместо того, чтобы думать о пополнении государственной казны. Решида в назидание перевели губернатором в небольшую провинцию близ Анкары, но и там он вовсе не собирался вести скромный образ жизни: сразу продал часть конфискованных ценностей и приобрел особняк на Босфоре. Узнав об этом, Талаат-паша снял Решида с его поста.
5 ноября 1918 года, почти через неделю после капитуляции Османской империи перед союзниками, Решида арестовали и отправили в тюрьму в Константинополе. Теперь он должен был стать показательной жертвой, демонстрацией честности и объективности турецкого правительства. Его разоблачили в прессе как инициатора и исполнителя массовых убийств, и 6 февраля 1919 года он совершил самоубийство, выстрелив себе в голову.
Несмотря на то, что вина Решида во всех ужасающих преступлениях против человечности была полностью доказана, Турецкая республика продолжала считать Решида национальным героем до самого конца ХХ века. Оставшейся без кормильца вдове доктора-садиста были переданы конфискованные у погибших армян магазины, а его детям министерство экономики подарило два дома. В Анкаре в честь Решида был назван бульвар.
Талаат-паша иной раз снимал с постов корыстолюбцев, но это было обычным популизмом для своих же чиновников: так он стремился показать свою беспристрастность.
Несмотря на то, что вина Решида во всех ужасающих преступлениях против человечности была полностью доказана, Турецкая республика продолжала считать Решида национальным героем до самого конца ХХ века. Оставшейся без кормильца вдове доктора-садиста были переданы конфискованные у погибших армян магазины, а его детям министерство экономики подарило два дома. В Анкаре в честь Решида был назван бульвар.
Талаат-паша иной раз снимал с постов корыстолюбцев, но это было обычным популизмом для своих же чиновников: так он стремился показать свою беспристрастность.
Его называли Великим Визирем Османской империи, но карьера Талаата началась более чем скромно. Когда министра иностранных дел Австрии Отокара Чернина спрашивали о Талаате, его губы кривились в презрительной и холодной усмешке: «До революции этот Великий Визирь был мелким телеграфистом, подвизавшимся в революционном комитете. Ему просто повезло случайно перехватить телеграмму, из которой следовало, что намерения революционеров раскрыты, игра проиграна и только в случае бунта они смогут одержать верх. Он задержал телеграмму, оповестил революционный комитет и стал героем».
Талаат-паша был военным преступником еще большим, чем «диярбакырский мясник»: именно от него исходили все приказы по истреблению армянского народа. По мнению Талаата, армяне были предателями, грабившими турок и шпионившими на Россию, они, все до единого, готовили государственный переворот, даже малолетние дети.