У меня на языке, сказал Илья, присаживаясь напротив, вертится один вопрос. Ты ведь знаешь, о чем я хочу спросить?
Возможно.
Хорошо. Почему ты поехала со мной?
Назло себе.
Себе. Это можно понять. Но почему ты не подумала обо мне? Зачем же назло мне? Я тебя обидел, оскорбил?
А приглашение ночью на дачу это не оскорбление?
В таком случае и приглашение потанцевать это оскорбление. И вопрос: как вас зовут? это тоже оскорбление. И дерзкий взгляд оскорбление.
Вы ведь пришли, как татары. Мы же не ходим к вам. Мы смирные. Ждем. Приходят татары, только зубы не смотрят, а так все ощупают!
Ты же видела мне весь вечер было не по себе из-за этого.
Из-за этого? А может быть, из-за того, что я вела себя не так, как вы привыкли?
Ну-у, Илья смутился, не знаю
Даже сейчас, продолжала Наташа, даже сейчас, когда я определенно дала понять, что ничего, на что ты надеешься, не случится, даже сейчас ты думаешь об этом и ждешь, что я начну таять у этой проклятой вонючей печки!
Да, согласился Илья, ты права. Но дело в том, что если бы я не надеялся, ты бы смертельно обиделась.
Вот как.
Да. Разве сейчас это важно? Важно то, что я не нравлюсь тебе. А когда человек не нравится, то с ним можно проводить любые эксперименты. Это не больно.
О какой боли идет речь? Опомнитесь, молодой человек! Ущемленное самолюбие вся ваша боль.
Давай лучше поедим, и будем укладываться.
Я не хочу есть.
Ну, хоть чаю попьем.
Чаю можно, тихо сказала Наташа.
Они пили чай с вареньем из черноплодной рябины и грызли сухари. В кухне было тепло, уютная лампа сближала их. Во всяком случае, лицо Наташи уже не казалось высокомерным, она задумчиво смотрела на громоздкие, какие-то ватные тени, в черное окно.
Чаю можно, тихо сказала Наташа.
Они пили чай с вареньем из черноплодной рябины и грызли сухари. В кухне было тепло, уютная лампа сближала их. Во всяком случае, лицо Наташи уже не казалось высокомерным, она задумчиво смотрела на громоздкие, какие-то ватные тени, в черное окно.
Наташа, сказал Илья, выходите за меня замуж.
Вы, кажется, ошалели, ответила она, также переходя на вы.
Нет, я не ошалел. Мне открылось будущее. Я знаю, что долго буду преследовать вас, пока вы, наконец, не согласитесь. Потом мы поживем вместе года полтора, и вы бросите меня. А что дальше черным-черно. Мне страшно заглядывать туда.
Все-таки я соглашусь?
Согласитесь. Вы ведь и поехали со мной только потому, что я не похож ни на одного из ваших знакомых.
Более нелепого вечера у меня что-то не припомню.
Лепого, Наташа, лепого У вас никогда не было со зрением такого как бы объяснить как будто смотришь в перевернутый бинокль?
Вы как прорицатель. Еще немного и начнете вещать.
Мне кажется, что я стал маленьким мальчиком и вы, непонятно за что, наказываете меня. Жестоко.
Все равно я вам не верю, помолчав, сказала Наташа. Нельзя быть слабым с незнакомым человеком.
Единственная, кого я любил до беспамятства, была пионервожатая в школе. А это значит, что я могу любить. Выходите за меня замуж.
Еще немного, и вы, кажется, убедите меня.
Это потому, что я целый вечер страшно хотел понять вас. Я и не думал, что у меня такая сильная воля, Илья потер пальцами лоб. Такая воля
Я пойду спать, Илья. Я очень устала.
Да, конечно. Сейчас я покажу, где чистое белье, где все А я немного посижу Как будто что-то присосалось к сердцу, невыразимо приятное
Наутро он проснулся оттого, что затекли ноги, и отнялась рука, на которой лежала голова. Стекло в лампе было черным от копоти, а ноги и руку он не чувствовал. Это было неприятно. Но было что-то очень приятное, о чем он не мог вспомнить. Затем в его сознании зажглось она спит в соседней комнате! Он вскочил со стула и упал на колени. Ноги не держали. Потом их начало покалывать, капилляры заработали, и он сделал несколько шагов, мучительно сощурившись.
Постель была застелена. Нигде не было ни записки, ни напоминания о том, что она спала здесь. Илья опустил лицо в подушку. Ему удалось представить, что она чуть сыровата от слез
«В походке милой слышен лев» такие слова вспомнились ему в общежитии вечером. Она шла от лифта, не видя его, но на лице ее была такая скука! Он спрятался за колонну.
Это ты, сказала она, найдя его. Прячешься.
На тебя глядя, спрячешься.
У меня плохое настроение. Я не хочу тебя видеть.
Я тебе оставлю телефон, домашний. Позвони, как только захочешь.
Она взяла бумажку с телефоном, небрежно сунула ее в карман халата и едва кивнула на прощание.
«Все-таки взяла! ликовал он. Буду ждать, буду ждать месяц Месяц? Настроение может измениться за час Может, оно у нее уже изменилось!»
Он вызвал ее снова.
Она шла от лифта, и теперь на лице ее было бешенство.
Мне тоже не очень хочется тебя видеть, встретил ее Илья. Вот все, что я хотел тебе сказать
Он вышел из общежития. Хотелось сесть в снег и застонать. Он поехал домой. Вначале он очень надеялся на свою последнюю фразу. Ведь действительно получилось смешно? Но, чем дольше не было звонка, тем противней казалась шутка.
«На каком крючке я сижу, думал он на следующий день. И заглатываю его все глубже и глубже. Ах, какой вкусный червячок! Восхитительно полукруглой формы! Надо забыть, забыть, во что бы то ни стало. Иначе я погибну».
Через неделю встревожилась мать:
Иля, ты когда стал таким худым? Что у тебя с волосами?
Илья посмотрел в зеркало.
Да, криво усмехнулся он, вид всклокочен, сам непрочен Мама! оживился он. Я подумал Не смотри так испуганно, голова у меня все в порядке
Он жил этой мыслью еще неделю и совсем мало спал.
«Когда же, черт возьми, я слягу? думал он. И как вызвать ее? Если бы мать ее знала Хотя мать может вырвать у меня признание Но она-то этому не поверит Не-ет. Ни за что».
Странно, сказала мать, утром кто-то звонил, я подняла трубку молчание. Я говорю але, але! Молчат. И частые гудки.
Правда? быстро спросил Илья и пронзительно посмотрел на нее.
Ты что так смотришь?
Нет. Ничего. И частые гудки?
Да.
А голос чей?
Какой голос?
Ах, да.
Илья задумался.
Мама! Поклянись, что был звонок!
Да что ты, Иля?
В общежитии Илья решил, что мать его обманула. Не могла Наташа промолчать. Но он написал: «Наташа, если ты не позвонишь сегодня вечером, позвони завтра, когда угодно. Я не могу жить». Письмо он бросил в ячейку с номером ее комнаты и поехал ждать.
Вечером она позвонила:
Это я.
Обещай, что ты не бросишь трубку без предупреждения.
Не брошу.
Так, он прочистил горло, прикрыв микрофон ладонью. Ты не звонила сегодня утром?
Звонила, сказала она, помолчав.
А почему не позвала меня? Не надо, не отвечай на этот вопрос. Ту бумажку с телефоном ты не теряла? Нет?
Как видишь.
А это значит Можно мне порассуждать?
Можно, но осторожно.
Хорошо. Все соображения о твоей педантичности я сразу отбрасываю. Ты не выбросила бумажку потому, что ты была уверена, что я приду на следующий же день. Сложно? Ничего Я не пришел. Если бы я появился в один из первых дней Ты решила, что со мной что-то случилось?
Да, сказала она, помолчав по обыкновению.
Это была причина для звонка, да?
Непонятно, что ты хочешь выудить из этого вопроса.
Ты сразу поняла, что я на крючке? Еще в общежитии, когда в первый раз спустилась?
На крючке?
Или ты все-таки педантична? Иначе не стала бы спускаться во второй раз. Хотя могла подумать, что это кто-то другой Но на лице у тебя было такое раздражение хотя никогда не уверен в том, чего точно не знаешь
Что ты там говоришь?
Ничего. Так. Я очень плохо чувствовал себя эти полмесяца.