Изображая зло. Книга первая - Евгения Никифорова 12 стр.


А ещё она знала, что он её презирает.

«Боишься присоединиться к числу экспонатов моей коллекции?»  пронеслись шаловливые мысли.  «Боишься, что тебя используют?»

 Может, хватит уже разглядывать?  прошипел детектив.

 А мне казалось, вы спите,  с улыбкой ответила Виктория.

 Ваш взгляд осязаем. Режет, как лезвие! И где вы научились так смотреть?

 Не знала, что мой взгляд причиняет боль.

 Мне не больно, просто неприятно.

Он уткнулся лицом в спинку дивана, прячась от непрошенного наблюдения.

 И кто у нас в «домике»?  усмехнулась женщина.

 Помолчите.

 Ладно, не буду мешать.

Прихватив бутылку, Виктория прыгнула обратно в кресло.

Вырванные из бутона лепестки одиноко засыхали на полу.


Алан разместился на кухне с чашкой ароматного зелёного чая и свежей газетой. Минувшую ночь он провёл в полном одиночестве; не помнил, когда уснул, не видел никаких снов и не имел даже понятия, жив или нет. Разбудил его стучавший по окнам дождь и уличный шум. Суббота начиналась вяло.

С момента знакомства с женщиной, носившей причудливую фамилию, прошло три дня. Он не знал, придёт ли Виктория Морреаф снова, и чем дольше летело время, тем твёрже становилась мысль, что Вероника не вернётся. Фотографии похищенной сестры красовались во всех уголках Лондона, но дело с мёртвой точки не сдвигалось. Алан не затрагивал тему организации и не писал статей в страхе получить отрезанную голову Вероники и осознать, что ошибся, посчитав её мёртвой. Также Алан полагал, что ему будет сниться Неми Ларсен: как всякий верующий человек, он боялся неприкаянных душ. Но Неми не являлась, не упрашивала сдать убийц  журналистка исчезла. Создавалось впечатление, будто её никогда и не было. Жизнь бежала вперёд, мир претерпевал перемены, а те, кто не остался, превращались в ничто  даже не в тени и не в пыль. Их поглотило небытие, столь страшное для тех, у кого бьётся сердце. Алан пытался вспомнить эту ослепительно красивую девушку, её наряды, улыбку, речь, но не мог. Глаза застилала пелена. Кажется, Неми была блондинкой И неужели с Вероникой тоже так? Пока стены обвешаны фотографиями сестры, Алан точно знал, как она выглядит, но стоило все их спрятать  и сколько протянет память? Год? Пять лет? Не больше.

«Чудеса исцеления. Меропа Эджворт  пророк?»

Газета пестрила рассказами о невероятных избавлениях от болезней. Алан протяжно зевнул. Взгляд перемещался по строкам статьи, и чем больше вливалось информации, тем сильнее хотелось зашвырнуть газету подальше.

За последние сто лет человечество повидало сотню пророков. Эти алчные до денег и славы ублюдки чего только не предвещали: и скорый конец света, и войны, и дружбу с иноземной расой, и падение гигантского метеорита, и захват роботами мирового господства. Теперь вот чудесные исцеления. Сфотографировали девочку, которая под воздействием слова пророка покинула инвалидную коляску.

 Встал Лазарь и пошёл,  плюнул Алан.  Куда там Иисусу с его мертвецами?

Взгляд переместился на фотографию Меропы Эджворт.

Пальцы ослабли, и чашка полетела вниз. Раздался треск, осколки рассыпались в стороны, а голову накрыло что-то тупое и холодное.

С листа бумаги на Алана смотрели тяжёлые глаза сестры. Волосы, уже не тёмные, а белоснежно-белые, были коротко острижены, как у дворового пацана. Худенькое тело пряталось под простой рубашкой. На шее висел крест. И внизу стояла подпись: «Меропа Эджворт».

 Что за чёрт?  воскликнул Алан.  Какого дьявола?

Он не понимал, что всё это значит. Не понимал, почему Вероника  Меропа Эджворт. Не понимал, почему она изменила внешность и под чужим именем представилась пророком.

В кармане брюк завибрировал мобильный. Алан, как во сне, протянул за ним руку и отсутствующим голосом ответил:

 Алло.

 Это Виктория Морреаф. читали утреннюю прессу?

 Да.

 Нам всё ещё не о чем разговаривать?

 Я приеду к вам в офис через час.

 Буду ждать.


Офис охранного предприятия «Walpurgis adherents» располагался в центре Лондона. Алан впервые очутился в здании, мимо которого довольно часто ходил, но не обращал внимания и не задумывался, чем здесь занимались.

Кабинет директора располагался на тринадцатом этаже.

Пока журналист добирался до лифта, ему повстречалось несколько лиц: у дверей высокий жилистый охранник с цепким взглядом, расфуфыренная дамочка с наманикюренными ногтями на ресепшионе, трое мужчин в деловых костюмах, нисколько не стеснявшихся дымить сигаретами у всех на виду и громко посмеиваться.

Кабинет директора располагался на тринадцатом этаже.

Пока журналист добирался до лифта, ему повстречалось несколько лиц: у дверей высокий жилистый охранник с цепким взглядом, расфуфыренная дамочка с наманикюренными ногтями на ресепшионе, трое мужчин в деловых костюмах, нисколько не стеснявшихся дымить сигаретами у всех на виду и громко посмеиваться.

Пока он заходил в лифт, двое из них бросили курево, оставили коллегу и быстренько заскочили в кабину. Алану довелось разглядеть незнакомцев получше. Один  крепкий, мускулистый, с растрёпанными русыми волосами,  выглядел так, словно сам был не рад, что влез в дорогостоящий костюм, судя по расстёгнутым пуговицам и воротнику рубашки, торчавшему наискосок. Второй  загорелый шатен в белом пиджаке, весь с головы до ног надушенный одеколоном.

Алан с тупым выражением смотрел на двери лифта, стараясь не оглядываться в сторону странной парочки. Они же вели между собой мирную беседу.

 Интересно, долго Ворон будет в её кабинете торчать?  буркнул первый.  От дел отвлекает.

 В третий раз уже ночует.

 Может, неспроста ночует? Роман?

 Не, просто дело раскрыть не могут, вот и пялятся друг на друга, ждут, когда информация с неба свалится.

 Скука. Не надоели они друг другу?

 Не знаю, они только препираться и могут.

 Слышал, Ворон её ненавидит.

 Виктория не дура. Начнёт действовать на нервы  выкинет, как паршивого котёнка. Он на её территории.

 Сто лет бы этого гада не видеть.

Двери, наконец, распахнулись, и Алан выскочил на долгожданном тринадцатом этаже.

Справа от кабинета директора восседала секретарша, которая с беззаботным видом раскладывала на компьютере пасьянс. Алан задержал взгляд на кроваво-красных бусах и выпирающей из-под декольте груди.

 Мне к директору компании.

 Пацан, а тебе точно туда?  неожиданно на плечо Алана опустилась тяжёлая рука мужчины, что сохранял лихой вид.

 У меня встреча с мисс Морреаф,  откликнулся журналист.

 Фрау Морреаф,  поправил незнакомец.  Она немка.

Шатен не вмешивался.

 А тебе зачем?  продолжил тот.

 Она звонила мне час назад.

 И как тебя зовут?

 Алан Вэйн.

 А, точно, Виктория говорила, что ты явишься.

 Так мне можно пройти?

 Ну, проходи, здесь не замуровано.

Незнакомец отнял руку, и Алан, стараясь не замечать усмешку секретарши, трижды в учтивости постучал в дверь и, не дождавшись реакции изнутри, проскользнул в кабинет.

Черноволосая женщина, в которой журналист узнал Викторию, играла в шахматы, сидя на разбросанных подушках. Её противником был симпатичный молодой человек, который управлял фигурами, не вставая с мятого дивана.

 О, таки дождались,  произнёс он, взглянув на вошедшего.  А я думал, Иисус скорее совершит второе пришествие, чем мистер Вэйн доберётся до офиса.

 Почему вы разговариваете со мной в таком тоне?  не понял Алан.

 Не пугай его, Алекс сандр.

 Похмелиться бы вам надо,  подал голос крепыш, появившийся из-за спины Алана. Шатен зашёл в кабинет следом и бесцеремонно опустился на диван, прямо к лежавшему там игроку.

 Что, опять пить?  выдохнула Виктория.  Нет, пока хватит с меня.

 Может, чаю принести?  крикнула из коридора секретарша.

 Лиз, спасибо, чай будет очень кстати!  ответил ей игрок в шахматы.

 А что, кофе прикончил всё?  спросил крепыш.

 А у тебя есть претензии?  тем же тоном поинтересовался игрок.

 Ребята, не ссорьтесь,  откликнулась женщина.  Сегодня знаменательный день: во-первых, объявилась похищенная сестра мистера Вэйна, а во-вторых, новоприбывший готов дать чистосердечное признание.

 А моя работа, значит, не в счёт?  надулся крепыш.

 И до тебя дойдём,  с улыбкой пообещала она.

 Наконец-то, хоть не вечность здесь куковать!  добавил Александр.

 Тебя никто не держит,  ответил крепыш.

Алан чувствовал себя потерянно на фоне препиравшихся.

Мужчине, которого называли Александр, явно надоело сидеть в четырёх стенах. Лохматый, уставший, он испытывал недовольство и едва сдерживаемое желание вцепиться в чью-нибудь глотку. Особенно в глотку женщины.

Фрау Морреаф даже в паршивом состоянии похмелья находила силы улыбаться, и Алан не мог понять, чем именно вызвана её улыбка: тем, что парочка разрядила повисшее в кабинете напряжение между ней и детективом, или же она обрадовалась возможности вскоре покинуть Лондон.

Лишь позже, когда Алан будет вспоминать эту минуту, до него дойдёт, что на самом деле Виктория Морреаф искренне наслаждалась складывающемся в уме анализом развития событий. Виктория продумывала на несколько шагов вперёд, обрабатывала варианты и прогнозировала результаты. Знал ли Александр о мыслях женщины, оставалось догадываться, но Алан полагал, что детектива именно поэтому и бесило присутствие Виктории. Им обоим приходилось принимать решения, а двух лидеров в одной группе быть не могло.

Что касалось парочки  то были люди фрау. Целиком и полностью. Алан не мог не заметить, с каким уважением эти мужчины смотрели на Викторию: так сыновья смотрят на мать. Они подчинялись каждому её слову и по интонациям распознавали, чего на самом деле хочет их предводитель, ловили жесты и поступали так, как Виктория скажет.

Но всё это Алан поймёт потом, а в то пасмурное утро он оглядывался с чувством человека, оказавшегося лишним в компании.

 Я хочу знать, где Вероника,  наконец, произнёс Алан, стараясь придать голосу твёрдости.  Почему она назвалась пророком? Что значит эта статья?

 А по-моему, ничего странного нет,  ответила Виктория.  Организация, чьих членов вы с таким рвением скрываете, завербовали вашу сестру. Она работает на них.

 Но ведь Она же

 Кончайте захлёбываться,  поморщился Александр.  Наши враги поступили умно: заткнули рот единственному осведомлённому об их действиях журналисту и пристроили нового человека к делу. Меня волнует два вопроса: кто они и зачем им понадобился пророк?

 Да кто вы такие?  выдохнул Алан.  Что вы за люди, чёрт возьми?

 Рид Картрайт,  откликнулся крепыш, не поворачивая головы.

 Морган Айронс,  шатен поднялся с дивана и протянул журналисту руку.  Рад познакомиться.

Назад Дальше