И куда это она запропастилась? перебирая в сундуке немудрёный скарб, тихо шептала Верочкина мама. Куда? А, вот она! вытаскивая белую кружевную кофточку, сейчас поглажу и буду как до войны, с Васечкой! проговорила она и ахнула.
Верочка не видела обезумевший взгляд матери, застывший на кофте. Не видела, тихо напевая колыбельную своей Любочке, как мать разъярённой львицей надвигалась на неё.
Верочка смотрела на мать и радовалась её хорошим настроением.
Мамочка, ты у меня сегодня очень красивая! глядя, как мать укладывает пряди волос, проговорила Верочка и, приблизившись к ней, обхватила её ноги руками и уткнулась личиком в пахнущее сладким ароматом платье.
Только сегодня? с улыбкой спросила её мать.
Всегда! Ты у меня всегда красивая, самая красивая и добрая мамочка на всём свете.
А ты побудешь дома одна? Я не долго! Только схожу в клуб, побуду там минутку и вернусь.
А я пока с Любочкой поиграю!
Вот и договорились! ответила мать и, осторожно отстранив от себя дочь, направилась к сундуку.
И куда это она запропастилась? перебирая в сундуке немудрёный скарб, тихо шептала Верочкина мама. Куда? А, вот она! вытаскивая белую кружевную кофточку, сейчас поглажу и буду как до войны, с Васечкой! проговорила она и ахнула.
Верочка не видела обезумевший взгляд матери, застывший на кофте. Не видела, тихо напевая колыбельную своей Любочке, как мать разъярённой львицей надвигалась на неё.
Это что? раздался рык над головой Верочки.
Вздрогнув, Верочка повернулась к матери, и тотчас же, поняв причину её гнева, сжалась в маленький комочек.
Что это, спрашиваю тебя? потрясая кофтой перед лицом дочери, ревела мать.
Мамочка, прости! Я совсем немножечко платьице для Любочки!
Платьице?! Я тебе сейчас такое платьице покажу!.. резко развернувшись, мать подбежала к комоду, вынула из него портновские ножницы и устремилась к дочери. Я тебе покажу платьице! вновь взревела она, занесла руку над головой и резко ударила ножницами по маленькой Вериной ручке.
Мама, мамочка, не надо, не бей! Мне больно, я больше не буду! вскричала Верочка, но мать, не слыша её, с остервенением наносила удары большими портновским ножницами по маленьким тоненьким ручкам дочери. Била долго и до тех пор, пока не обессилела сама. Верочка же давно уже молчала. Потеряв сознание от боли, она навзничь лежала на материной кровати, широко в стороны раскинув синеющие руки. Крупные рубиновые капли, как осыпающиеся с рябины спелые грозди, окрашивали покрывало.
К вечеру на город наплыли хмурые чёрные тучи и впервые, уже на исходе лета, грянула гроза, как предвестница страшных событий. С первыми раскатами грома на умирающую землю упали тугие струи дождя, взбив в грязную густую жижу дорожную пыль, и напоив живительным соком траву, но Верочка не слышала грозу, не видела её зловещих молний, она металась в жару и в бреду звала милую маму.
Утром Верочку увезли в заводскую больницу, а через день в хирургическое отделение городской больницы, где маленькой девочке ампутировали обе руки, которыми она шила красивые платьишки из маленьких ситцевых лоскутков для своей единственной куклы Любочки.
Через две недели, пятого сентября Верочку выписали из больницы.
Вечером того же дня в одной из комнат барака шёл тихий разговор.
бедная девочка!
Несчастный ребёнок! Отец за неё жизнь отдал, а мать отняла!
Пап! вклинился в разговор родителей мальчик.
Что, Вова?
Ты эт не покупай мне удочку.
Что так?
Да ты купишь не такую, как я хочу! Ты дай мне рубль, я сам куплю!
Ну, что ж, пусть будет по-твоему, ответил отец. Завтра на столе возьмёшь свой рубль.
Вечером следующего дня к Верочке пришёл соседский мальчик.
Я Вова! подойдя к кровати, на которой лежала Верочка, проговорил он и шмыгнул носом.
Ты что, простыл? улыбнулась Верочка.
Не эт я так! Ты не боись, я не заразный!
А я и не боюсь!
Ты эт прости меня за то ну, знашь!
Глупенький! Я на тебя и не обижалась!
А тебя как зовут?
Вера! Сегодня у мамы день рожденья! Хорошо, что ты пришёл! Лимонад будем пить!
А мне восемь лет исполнилось в августе, я уже в школу хожу, во второй класс!
И я пойду на следующий год когда новые ручки вырастут! Правда, мамочка? проговорила Верочка и с любовью посмотрела на мать, утирающей фартуком воспалённые от слёз глаза. А писать я уже умею, меня мамочка научила и даже считать умею до ста.
Меня в первом классе давно научили писать и считать, я даже до тысячи уже умею. А хочешь, я тебе букварь подарю? Спасибо, Вова! Ты добрый мальчик, но мама мне купит сама!
Тогда вот, это засунув руку в карман, Вова вынул из него маленькую куклу и положил её на Верочкину грудь, это тебе!
Тогда вот, это засунув руку в карман, Вова вынул из него маленькую куклу и положил её на Верочкину грудь, это тебе!
Наденька, я назову её Наденька! Мамочка, посмотри, какую красивую куколку подарил мне Вова! Наденька!
Очень, очень красивая кукла! Прямо как невеста! приблизившись к дочери, ответила мать и, нежно поцеловав Верочку в правую щеку, уронила на белую простынь горячую слезу.
Не плачь, мамочка! Смотри, какое красивое у Наденьки белое кружевное платьице, она надела его для тебя!
Ты у меня, милая доченька, самая красивая! ответила мать. И твоя новая куколка тоже красивая.
Мамочка, ты меня любишь?!
Люблю, милая! Очень люблю, доченька моя родная! Тихо сказала мать и уже мысленно, прости!
И я тебя люблю, мамочка! Сильно, очень сильно люблю, ты у меня самая самая милая, мамочка! У тебя сегодня день рождения, я дарю тебе Наденьку! Возьми её мамочка, прости, я не могу тебе её подать у меня нет ручек! И ещё, я хочу обнять тебя!
О-о-о! вырвался стон подранка из «разорванной» груди матери и пронзительным эхом, оттолкнувшись от стен комнаты, крупной дрожью отозвался на бледных губах Верочки.
Сочувствуя боли матери, Верочка с жалостью посмотрела на неё, сглотнула горький ком, застрявший в горле, и произнесла:
Мамочка, не плачь! Не плачь, милая мамочка! Я каждый день буду тебя обнимать! Только ты отдай мои ручки! Отдай мои ручки, мамочка!
Через пять дней, во сне, Верочка разговаривала с отцом, а вечером того дня её фиалковые глаза на миг вспыхнули таинственным светом и погасли. Верочки не стало.
Провожали Верочку на третий день, в воскресенье, всем посёлком.
Верочка улыбалась, и всем провожающим её в новый мир, казалось, что лицо этой маленькой девочки излучало свет добра и любви.
Провожала Верочку и Дуня. Подойдя к маленькому гробику с Лялечкой, она что-то тихо прошептала, затем вынула из кармана кулёчек с конфетами и положила его у Верочкиной головки, покрытой белым платком. В тот день все дети безбоязненно брали из Дуниных рук конфеты, лишь одна Верочка впервые была равнодушна как к ним, как и к самой Дуне.
После похорон, мать Верочки открыла коробочку из-под духов «Красная Москва», в ней её дочь хранила свою куклу. Любочка в новом платьице ласково смотрела на неё Верочкиными голубыми глазами. На белом платьице куклы лежал маленький листик бумаги свёрнутый вчетверо. Развернув его, она увидела стройные ряды букв, и тот час вскрикнула от боли, защемившей душу. На маленьком листке в клеточку крупными буквами было старательно написано: «Милой мамочке в день рождения!»
Часть вторая
Фэнтези
Вдохновение
Осознаю себя, я человек!
Осознаю, отдам мой разум бездне мрака!
Осознаю, пройдёт сей жизни век,
И бездна мрака растворит меня,
И не оставит праха.
Я буду жить!
Автор.
Я ждал её звонка неделю. Последний раз она звонила в воскресенье вечером. Позвонила и сказала, что очень занята и не может пригласить меня к себе. В ответ я бросил, что не очень-то и хотел её видеть, в душе, конечно же, желая впиться в её сладкие уста моими губами.
Сегодня суббота. Полдень. Раздался звонок, я рванул к телефонному аппарату, он у меня в гостиной комнате, а я в то время был на кухне и пил чай из смородинных листьев. Чудесный чай, аромат растворяется аж во всём организме, обволакивает сердце и наслаждает душу, но разговор не о нём, хотя нет, о нём, но только Отставить! Всё по-порядку.
Итак, она позвонила, я резко рванул в гостиную комнату, подбежал к аппарату, вцепился в трубку и, что было силы, потянул её к себе, но она не поддалась, как будто кто-то приклеил её. Через миг я почувствовал, что она, становясь эластичной, стала выскальзывать из руки. Я крепче сжал её, и пальцы уткнулись в какую-то кнопку. Я машинально вдавил её и в тот же миг из самого аппарата, а не из трубки, кто-то прокричал: «Как ты мне надоел, паразит!»
Вот те на? удивился я, и ещё сильнее вдавил кнопку. На сей раз пискнула трубка, и из неё прилетел странный шлепок, от которого загорелось моё ухо, и лишь после этого она выплюнула долгожданные слова моей милой: «Иди-и-и у-у-у-уж!»
Я осторожно опустил трубку на аппарат, но прежде чем она легла на рычаг, услышал ещё две ласковых фразы: «Вот, паразит надоедливый! Никакого от тебя толку!»
Моё сердце трепетало от предвкушения сладостной встречи с милой, ноги носили по комнате, а глаза вращались в поисках носков. Дорога была каждая минута, но носки, как нарочно, кто-то «слизнул языком».
Шло время, носки бесследно исчезли и тут внутренний голос надоумил меня пошарить рукой под диваном. Я распластался на паласе, по самое плечо засунул руку в узкую щель между полом и диваном, и стал тщательно исследовать пыльное пространство, бубня нелестные слова в адрес объекта поиска. Вот моя рука нащупала что-то пушистое, я ухватил это нечто и оно, гаркнув голосом милой, приложилось когтями к моей кисти.
Ой! вскрикнул я и в тот же миг, как из тумана, на меня наплыли её пылающие гневом глаза. Царапается что-то гаркающее, а при чём здесь её глаза? не успев разгневаться, мельком подумал я и представил, с каким величайшим наслаждением она сейчас отхлёбывает, может быть даже из моей чашечки с голубой каёмочкой, золотистый напиток. Я даже почувствовал их благоухание, запах моей милой подруги, орошающей пространство вокруг себя ароматом прелой соломы и аромат чая «Вдохновение» насыщенный эфиром болотных трав.
Вытаскивая из рёбер батареи отопления злополучные носки, я устремился к шифоньеру. Там был мой парадный костюм.
Через час, одетый как денди в новый костюм, доставшийся мне в наследство от прапрадеда, я покинул опостылевшую на девятом этаже малосемейку, из которой ничего, кроме шастающих туда-сюда ног и ножек, туфелек на каблучках и стоптанных штиблет, не видел, и поднялся на лифте на первый этаж, где в одной из восьми квартир, по четыре с каждой стороны длинного коридора, меня ждала моя ненаглядная с пакетиками чая «Вдохновение».