Легко сказать: «Потом поговорим». Можно подумать, что этот разговор испарился до поры до времени. Хотя, наверное, он на самом деле стал паром, воздухом. Висит сейчас над кроватью и прижимает своей массой, не давая вздохнуть. Он стал едким испарением и разъедает глаза. Этот разговор третьим лежит между ними. Как граната без чеки. Малейшее неаккуратное движение, и, кажется, их разнесет на мелкие кусочки по комнате. Эти слова давно витали рядом, заглядывали в окна, пробирались на балкон. Они шмыгали со сквозняком по полу и натягивали невидимые нити, о которые они спотыкались.
Это всё пустые страхи. Может, на самом деле Айбек готовит важное предложение. Почему бы и нет? Они давно вместе, это вполне логичное продолжение.
«Может быть», подумала Базаргуль, всматриваясь во что-то в стене невидящим взглядом, «меня даже пригласят на день рождения его бабушки. И мы, наконец, все познакомимся. И моя мама тоже будет. А потом я буду гулять во дворе с коляской. Обязательно будет лето. И мы во дворе будем ждать нашего папу. Айбек папа. Смешно. Наверняка, он мне будет припоминать тот разговор, когда я сказала, что уже готова быть женой и матерью, но не с ним. Не раз он мне скажет, что видишь как хорошо, что я назначил этот испытательный срок. А то бы так и ушла. Как здорово! Так все и будет».
Базаргуль заснула, улыбаясь, а слезинка так и замерла в уголке глаза.
Субботнее утро выдалось на редкость холодным. Базаргуль почувствовала, что не хочет вылезать из-под тёплого одеяла, идти в холодную кухню, набирать холодную воду в холодный чайник. Потом поняла, что от человека, лежащего рядом, тянет ещё более страшным холодом. Она не испытала ни малейшего желания залезть под его одеяло, прижаться к нему и поцеловать, как делала это раньше. Ей показалось, что теплее всё-таки будет уйти в промозглую глубину квартиры.
Она поставила на огонь чайник, порезала один из батонов этой недели, взбила пару яиц с солью, обмакнула в них хлеб и пожарила гренки, надеясь растопить невидимый лёд этим нехитрым горячим блюдом. Но по-прежнему было холодно в квартире, холод между ними, сидящими за одним столом. Неуместный горячий чай так и не смог протолкнуть комок. Ей стало страшно от того, что он, наконец, скажет. И ещё страшнее от молчания.
Она поставила на огонь чайник, порезала один из батонов этой недели, взбила пару яиц с солью, обмакнула в них хлеб и пожарила гренки, надеясь растопить невидимый лёд этим нехитрым горячим блюдом. Но по-прежнему было холодно в квартире, холод между ними, сидящими за одним столом. Неуместный горячий чай так и не смог протолкнуть комок. Ей стало страшно от того, что он, наконец, скажет. И ещё страшнее от молчания.
Айбек оделся, собрался на работу, куда ходил по субботам больше для создания видимости усердного труженика, и уже на пороге сказал, подняв глаза:
Я думаю, тебе лучше вернуться к маме.
У Базаргуль отнялся язык. Комок стал твёрже и больше. Казалось, что он разорвёт горло. Она молча развернулась и пошла в комнату собирать вещи. Он пришёл следом.
Что ты молчишь?
Что я могу сказать? Ты уже всё решил.
Базаргуль трясущимися руками сняла вещи с плечиков и начала их засовывать в пакеты. Отглаженные рубашки, брюки, юбки
«Все придется переглаживать», пронеслась шальная мысль в пустой, занятой одним только гулом голове. «И зачем я столько всего сюда привезла?»
Ты что? Плачешь?
Айбек все еще стоял в дверях и наблюдал за ней.
Нет.
Базаргуль сморгнула, и слеза упала прямо на рукав белой рубашки.
Ты только и можешь, что вот так плакать?
Голос Айбека стал от гнева выше.
Базаргуль показалось, что сейчас капля вытечет еще и из носа. Пришлось предательски по-детски шмыгнуть.
Ты пойми. Мы не можем вот так продолжать.
Она снова шмыгнула, сдвигая с полки в пакет белье.
Но ты можешь приезжать ко мне в гости.
Базаргуль достала из дальнего угла полки ярко-красные кружевные стринги.
Оставь эти трусики.
Зачем тебе мои трусы? искренне удивилась Базаргуль, выронила их и тут же быстро подняла. Потом она представила, как на опустевших полках останется этот кусочек материи. Его мать будет стыдливо его перепрятывать с глаз долой, как она делала со всеми ее вещами. От этого ещё яростнее запихала стринги в пакет с бельём.
Ты приедешь в гости, вдруг тебе понадобится
Зачем я буду приезжать? Не проще ли сразу все оборвать?
Вдруг соскучишься Оставь этот диск!
Айбек уставился на коробочку с DVD, который Базаргуль пару месяцев назад купила. Фильм «Двенадцать» заставлял ее плакать всегда на одном и том же месте. Но вместе они его не смотрели.
Это мой диск, твердо ответила Базаргуль и бросила коробочку в сумку.
Айбек прищурился.
Видишь, как хорошо, что мы не стали покупать вместе новую кровать. Побольше, как ты хотела. Сейчас бы пилили пополам?
У Базаргуль хватило сил только продолжать запихивать в пакеты свои вещи, вспоминая, как когда-то мечтала о том, как они будут строить вместе дом.
Он ходил следом.
«Чтобы не утащила лишнее?» мелькнула очередная шальная мысль.
В конце концов, он подошёл и обнял нее.
Кошка, мы же не прощаемся.
Базаргуль хотела оттолкнуть его. Но не смогла. Его тепло, его запах Его нежность Как давно он уже не обнимал её так.
После этого они любили друг друга. Надрывно. Прощально. Будто в последний раз. Сквозь слёзы. Потом, чтобы не расплакаться снова, она встала и продолжила собирать вещи, понимая, что долго не выдержит его присутствия. Рискнула поехать в город на своей машине, заранее предвкушая радость дорожных полицейских. Просить Айбека о помощи не захотела, а он и не предложил. С пятого этажа сама всё отнесла в машину. Забрала только то, что смогла унести за один раз ноутбук и три больших пакета с вещами. Всё остальное, что покупала в дом вроде постельного белья, кое-какой посуды, остатки шампуней, кремов, бальзамов и прочих мелочей, оставила без сожалений.
Бирюзовая манюнечка трехдверая опель корса завелась не сразу. Пришлось выжать сцепление, снова провернуть ключ и поддать газу, чтобы опять не заглохла. Повезло ещё, что аккумулятор не сел с тех пор, как она её в последний раз навещала. Пока машина грелась, Базаргуль включила магнитолу. Она была очень старой. Еще с кассетами. С характерным звуком прокручивающейся ленты в ней началась песня со слов:
Я для них остаться должен
Своим парнем,«парнем в доску»
Наркоманом, Жоржем Дюруа1
Трясущейся рукой Базаргуль выключила музыку и тронулась с места, не дожидаясь положенной температуры.
Через пять кварталов Базаргуль остановили. Она видела, что дорожный полицейский вальяжной походкой прошествовал с явным намерением прочитать лекцию о защите окружающей среды и о том, что ее машина одним своим существованием наносит непоправимый вред планете. Он подошел, представился. Базаргуль молча протянула ему документы. Лейтенант Мындыбаев, делая вид, что изучает ее права, техпаспорт, техосмотр и страховку, скосил глаза на заднее сиденье, полное пакетов с вещами и на заплаканное лицо Базаргуль. Она же сидела отрешенно, глядя перед собой и поджав губы, чтобы не трясся подбородок, совершенно не заискивая, не улыбаясь, не оправдываясь. Лейтенант протянул документы и сказал тихим голосом:
Через пять кварталов Базаргуль остановили. Она видела, что дорожный полицейский вальяжной походкой прошествовал с явным намерением прочитать лекцию о защите окружающей среды и о том, что ее машина одним своим существованием наносит непоправимый вред планете. Он подошел, представился. Базаргуль молча протянула ему документы. Лейтенант Мындыбаев, делая вид, что изучает ее права, техпаспорт, техосмотр и страховку, скосил глаза на заднее сиденье, полное пакетов с вещами и на заплаканное лицо Базаргуль. Она же сидела отрешенно, глядя перед собой и поджав губы, чтобы не трясся подбородок, совершенно не заискивая, не улыбаясь, не оправдываясь. Лейтенант протянул документы и сказал тихим голосом:
Счастливого пути. Езжайте осторожно.
Базаргуль удивленно посмотрела на него опухшими красными глазами, моргнула и смогла только прошептать в ответ:
Спасибо
2
Мама искренне обрадовалась приезду дочери. Айбек ей никогда не нравился. Базаргуль делала вид, что все хорошо, жалея лишь, что нет возможности разреветься в полный голос. Мама даже не спрашивала, что случилось и надолго ли домой. Наверное, боялась спугнуть удачу избавления от неугодного потенциального зятя.
Вечером в доме раздался звонок. Базаргуль дернулась к телефону в надежде, что это Айбек. Что он скажет, что пошутил, что на самом деле он хочет, чтобы они всегда были вместе, что он просит ее руки и сердца
Звонила бабушка. Они уже в аэропорту. Она и её самая младшая внучка Зере, кузина Базаргуль, наконец согласились на уговоры мамы приехать отдохнуть на зимних каникулах и встретить вместе в Алмате Новый год. Через три часа их надо встретить. Мама просто светилась от такой возможности собрать под крышей маленькой однокомнатной квартирки, в которой жила с детьми после развода, всех и особенно свою мать из Павлодара.
Базаргуль обрадовалась, что за срочной уборкой и готовкой некогда думать о том, что ее вышвырнули на улицу из дома, который Который никогда она не могла назвать своим. Незаметно шмыгнув и вытерев выкатившуюся слезу, Базаргуль продолжила мыть хрустальные вазочки для салатов.
Во второй раз за день Базаргуль решилась поехать на машине. Чтобы хоть на время сбежать от всех и побыть одной.
Поцелуи и объятия всегда сопровождают встречи, особенно в аэропорту. Время от времени в динамиках объявляли рейсы. Люди ждали, таксисты приготовились накинуться на всех, кто выйдет. Бабушка в тёплом пуховом платке и шубе появилась в зале со стороны взлётного поля. Её под руку вела Зерешка. Они махали друг другу через прозрачные стены. Бабулю привели к Базаргуль, а девушка в зимней куртке осталась ждать багаж.
Деточка! Как я соскучилась! целовала встречающую бабушка.
Я тоже так соскучилась! она вдруг почувствовала, что хочет припасть к груди худенькой старенькой женщине. От неё пахло такой знакомой с детства смесью нафталина, чая и курта2. Захотелось плакать, плакать, плакать. Чтобы её гладили по голове и говорили, что всё будет хорошо.
Но было не время и не место. Вот уже появилась Зере с чемоданом на колёсиках. Они тоже обнялись, поцеловали друг друга в щёки и пошли к машине через строй мужчин, предлагающих довезти.