Он мастерски вел заседания думы Заседания происходили в большой длинной зале За длинным столом в несколько рядов сидели гласные, а во главе стола садился городской голова. Он являлся на заседание во фраке и белом галстуке, гласные приходили в разных костюмах до поддевы и высоких сапог бураками включительно. Голова возлагал на себя серебряную цепь, и это служило сигналом к открытию заседания.
Заседания думы по вторникам, начинавшиеся в седьмом часу, до Алексеева благодаря неумелому и вялому руководству затягивались иногда до глубокой ночи. Алексеев вел заседание с необыкновенной энергией и быстротой. «Объявляю заседание открытым. Прошу выслушать журнал прошлого заседания», раздавался звонкий сильный голос. Жужжание разговора стихало, и городской секретарь, стоявший за конторкой позади головы, мерно и по-секретарски читал Подписав поданный секретарем журнал, он вставал и быстро одно за другим докладывал мелкие дела, внесенные на решение думы городской управой или различными думскими комиссиями. Только и слышалось: «Возражений нет, принято; принято», и рука быстро перекладывала доложенные бумаги из одной пачки в другую
Помню, раз довольно долго говорил какой-то гласный; говорил, запинаясь и плохо, укоряя в чем-то городскую управу, что вот она обещала что-то привести в порядок, а вот оказалось «Не оказалось!» раздался громкий окрик, и гласный, не обладавший, очевидно, опытностью в парламентских дебатах, смутился и сел».
Разве что над хозяйством собственно городской думы Алексеев был не властен. И время от времени газеты сообщали о подробностях думского бытия: «На Воздвиженке в помещении городской думы имеется буфет, смежный с ретирадами Зловоние в нем от смежности с ретирадами такое, какое может лишь существовать на загородных свалках. В уровень с этим условием нечистота посуды, недоброкачественность провизии делают из буфета этого нечто положительно невозможное Некоторые обращались к экзекутору Думы но г. экзекутор наивно сознался, что, по преклонности лет, он вовсе утратил обоняние и не чувствует никакого запаха».
А в 1892 году, когда гласные думы переехали в новое здание рядышком с Красной площадью, в доме открылся Русский охотничий клуб. Ликовал Константин Станиславский: «Был снят и отделан для Охотничьего клуба великолепный дом на Воздвиженке С открытием клуба мы возобновили наши очередные еженедельные спектакли для его членов; это давало нам средства, а для души мы решили ставить показные спектакли, которые демонстрировали бы наши художественные достижения».
Владимир Гиляровский дополнял рассказ прославленного режиссера: «Полного расцвета клуб достиг в доме графа Шереметева на Воздвиженке, где долго помещалась городская управа.
С переездом управы в новое здание на Воскресенскую площадь дом занял Русский охотничий клуб, роскошно отделав загаженные канцеляриями барские палаты.
Пошли маскарады с призами, обеды, выставки и субботние ужины, на которые съезжались буржуазные прожигатели жизни обоего пола. С Русским охотничьим клубом в его новом помещении не мог спорить ни один другой клуб»
Главным в Охотничьем кружке были, конечно же, спектакли. Здесь, кстати, в 1898 году впервые встретились на репетиции Антон Павлович Чехов и его будущая супруга Ольга Леонардовна. Она вспоминала об этом: «Никогда не забуду ни той трепетной взволнованности, которая овладела мною еще накануне, когда я прочла записку Владимира Ивановича (Немировича-Данченко. АМ.) о том, что завтра, 9 сентября, А. П. Чехов будет у нас на репетиции «Чайки», ни того необычайного состояния, в котором шла я в тот день в Охотничий клуб на Воздвиженке, где мы репетировали, пока не было готово здание нашего театра в Каретном ряду, ни того мгновения, когда я в первый раз стояла лицом к лицу с А. П. Чеховым
Он смотрел на нас, то улыбаясь, то вдруг необычайно серьезно, с каким-то смущением, пощипывая бородку и вскидывая пенсне и тут же внимательно разглядывая «античные» урны, которые изготовлялись для спектакля «Антигоны».
Антон Павлович, когда его спрашивали, отвечал как-то неожиданно, как будто и не по существу, как будто и общо, и не знали мы, как принять его замечания серьезно или в шутку. Но так казалось только в первую минуту, и сейчас же чувствовалось, что это брошенное как бы вскользь замечание начинает проникать в мозг и душу, и от едва уловимой характерной черточки начинает проясняться вся суть человека.
Один из актеров, например, просил Антона Павловича охарактеризовать тип писателя в «Чайке», на что последовал ответ: «Да он же носит клетчатые брюки». Мы не скоро привыкли к этой манере общения с нами автора, и много было впоследствии невыясненного, непонятого, в особенности когда мы начинали горячиться; но потом, успокоившись, доходили до корня сделанного замечания.
И с этой встречи начал медленно затягиваться тонкий и сложный узел моей жизни».
Захаживал сюда сам Лев Толстой. Лев Николаевич обычно размещался не в партере, а на сцене, за кулисой, и смотрел на сцену сбоку. Организаторы, конечно, предлагали ему лучшие места, однако тот отнекивался:
Люди ведь пришли сюда спектакль смотреть, а если я перейду в партер, то будут на меня смотреть, и никто из нас не получит удовольствия ни публика, ни актеры, ни я.
Писатель явно не страдал заниженной самооценкой.
Впрочем, не исключено, что Лев Толстой терпел все эти неудобства по другой причине. Дело в том, что он обычно выбирал легкие, даже легкомысленные представления. Вроде того, о котором обмолвился в воспоминаниях Владислав Ходасевич: «Мне было лет восемь, я лежал в оспе и слушал в полубреду разговоры о том, что в Охотничьем клубе, куда однажды возили меня на елку, какой-то Станиславский играет пьесу Потонувший колокол и там есть русалка Раутенделейн и ее муж, Водяной, который все высовывается из озера, по-лягушачьи квакает брекекекекс и кричит: Раутенделейн, пора домой! и ныряет обратно, а по скалам скачет бес, который закуривает папиросу, чиркая спичкою о свое копыто».
Разве мог властитель дум, которым был в те времена Лев Николаевич, публично посещать столь несерьезные по форме спектакли? А потом в Ясной Поляне рассуждать перед очередными ходоками о непротивлении насилию, о вреде праздности и прочих замечательных вещах? Нет, «брекекекс» даже в сверхсерьезной пьесе Гауптмана был бы нешуточным ударом по толстовской репутации.
Но помимо театральных развлечений в клубе процветала и азартная игра. Тот же Владимир Гиляровский вспоминал: «В одной из комнат стояло четыре круглых стола, где за каждый садилось по двенадцати человек. Тут были столы рублевые и золотые, а рядом, в такой же комнате, стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол для баккара и два круглых сторублевых стола для железки, где меньше ста рублей ставка не принималась. Здесь игра начиналась не раньше двух часов ночи, и бывали случаи, что игроки засиживались в этой комнате вплоть до открытия клуба на другой день, в семь часов вечера, и, отдохнув тут же на мягких диванах, снова продолжали игру».
А в двадцатом веке в клубе начали состязаться шахматисты. В частности, в 1914 году здесь состоялась показательная партия между Алехиным и Ласкером. Один из очевидцев вспоминал: «Барьеров вокруг игравших не было, но публика не подходила близко к столику и держалась дисциплинированно. Демонстрационных досок тогда тоже не было, и многие держали в руках карманные шахматы. Ходы передавались в публике шепотом, из уст в уста. Но когда Алехин пожертвовал слона, зал зашумел и замолк под взглядами Алехина.
Сравнивая партнеров, можно было сказать: лед и пламень. Пожилой Ласкер с вечной сигарой, хладнокровный и выдержанный, был полной противоположностью своему юному противнику, беспрерывно вертевшему клок волос и нередко вскакивавшему после сделанного хода. Нам не нужен был комментатор: на его выразительном лице отражались все душевные переживания. Он был в хорошем настроении, и зрители были уверены в том, что его позиция хороша. После окончания партии быстро замелькали над доской тонкие руки Алехина, показывавшего бесчисленные варианты».
То есть шахматные страсти были посильнее карточных.
* * *
После революции здесь разместили Музей Красной армии и флота и военную же академию. Сам Ленин заезжал сюда, чтобы выступить перед курсантами. В 1930 году усадебные флигели были разрушены, а само здание усадьбы загорожено новым корпусом серым и некрасивым. А в 1937 году путеводитель по Москве радостно сообщил: «По правой стороне улицы, в заново перестроенном д. 6 находится одна из лучших больниц Кремлевская».
Нашли чем удивить. Ясное дело, не худшая.
Универмаг для военных
Магазин Экономического общества офицеров (Воздвиженка, 10) построен в 1913 году по проекту архитектора С. Залесского.
Нашли чем удивить. Ясное дело, не худшая.
Универмаг для военных
Магазин Экономического общества офицеров (Воздвиженка, 10) построен в 1913 году по проекту архитектора С. Залесского.
Военторг был снесен в 2003 году. Снесен как-то исподтишка, вопреки многочисленным протестам и общественности, и даже министра культуры страны. Но ничего тут не поделаешь, Москва жестокий город. В 2008 году на этом месте был построен новый Военторг, внешний вид которого отдаленно напоминает старый.
Когда-то это место славилось своими дворниками. Московский дворник в прошлом вообще явление уникальное. Это был очень важный человек. Ведь его главная задача сводилась вовсе не к уборке, а к запиранию и отпиранию ворот и наблюдению за тем, что делается во дворе и рядышком на улице. Дворники пользовались уважением у кучеров, кухарок, горничных и прочей челяди. В чеховском рассказе «Умный дворник» дворник даже грамоте обучен: сидя на посту, он читал научно-популярный фолиант под названием «Разведение корнеплодов. Нужна ли нам брюква?»
Так написано, что лучше и не надо. Умудрит же Господь! восторгался грамотей.
Правда, в результате дворник заснул на посту и был наказан.
Что же до дворников улицы Воздвиженки, они были особенные. Дело в том, что в девятнадцатом столетии на месте будущего Военторга находился дворец богатых золотопромышленников Базилевских. И, как утверждают легенды, домовые доски на дворце были сделаны из чистейшего золота собственного, конечно, производства. Вроде бы и хвастовство, и самодурство, но с другой стороны рекламный ход. Охранялись же доски особенным штатом из дворников самых рослых, сильных и отважных, отобранных по всей Москве.