Говорите, вас слушают.
Это я, Верочка. Доброе утро, то есть день.
А, добрый, добрый. Как ты там? в голосе прослушивалось сочувствие.
Да так, ничего Я как там вчера?.. Перебрал, кажется? у него повело челюсть на сторону.
Да нет. Ты очень даже мило вчера выглядел.
Ты!.. Ты серьёзно?!.
Вполне. Давно таким не был. Душа всей публики. От тебя и сейчас все в восторге. Слышишь, приветы передают!..
Лицо Ивана Трофимовича засветилось от счастья, словно солнечный зайчик осветил его изнутри.
Ага! Слышу! Всем там, приветики! подскочил он со стула. Так что, сегодня опять вечеринка предстоит?
Где? уже сдержаннее донеслось до слуха.
Так у нас. Я я ведь приглашал!
Успокойся, Топотуша, глухо сказала Вера Никитична, видимо, прикрыв трубку ладонью. Они, что думаешь, люди без понятия? Очень милый и деликатный народ. Ты знаешь, кого приглашать, и в трубке послышался добродушный хохоток.
Топотков тоже засмеялся, даже с какой-то детской радостью, и притопнул ножкой.
А то б встретились, а? Такая компания! Такие люди!
Успокойся, Топотуша. Это уже не смешно, и в трубке запикали короткие гудки.
Иван Трофимович на окрик жены осёкся, и было присмирел. Но ненадолго. В душе у Ивана Трофимовича вновь всё заходило.
Разговор с женой, её похвала, и одобрение её сослуживцев за вчерашний вечер, подействовало на него столь же благоприятно, как если бы он принял бокал шампанского или, на худой конец, пиво.
Топотков хлопнул в ладоши:
И-эх!.. Расступись, грязь в пролётке князь!.. Ядрёный корень и пошёл по кабинету под «камаринского»
Даже будучи в столовой в обеденный перерыв, стоя в очереди у раздатки, гладя на всех весёлым взглядом, ему так и хотелось топнуть ножкой. И сокрушался: до чего же всё-таки мы скучно стали жить! Собираемся раз в год, а то и в два, и то по каким-либо поводам, случайно. Негде грудь развернуть, душе волю дать
Э-эх! Умрёшь от скуки.
Игра
Возбуждение нарастало.
Ну, Спиря, дела! воскликнул Вавилон. Амбикову амба! Того гляди, сшибать скоро будем! и даля подобна
Почему сшибать? Он ведь тоже баллотируется. Выбирать будем.
Из ко-го?..
Ну, как из кого? Говорят, нашли ему альтернативу.
Это Сеньку-то Овского?!
А что ты против него имеешь?
Маленькое личико Вавилона брезгливо скуксилось. Он промасленным пальцем поскрёб затылок, отчего кожаная промазученная кепи, как чёрный блин, поползла на глаза.
Ты знаешь, Спиря, я к нему почему-то с детства э-э как бы это помягче сказать, какие-то неприятные чувства питаю. Вот как увижу, как он сопли пригоршней о дорогу шлёпает, у меня к нему сразу вся симпатия, и даля подобна, нарушается.
Ну, это когда было долговязый Спиря примирительно отмахнулся. Сейчас он с платком ходит.
Ну, это когда было долговязый Спиря примирительно отмахнулся. Сейчас он с платком ходит.
Ага, с платком. А размазня та же. А если он ещё к нам в автопредприятие придёт, это ж ни одна машина с гаража не выйдет. Ха, буксовать на его соплях будут!
Оба рассмеялись.
Вавилон спустился в смотровую яму, Спиря остался наверху, забравшись на бампер КРАЗа. Стали отворачивать хомуты на коленчатом валу для замены вкладышей.
Два друга, Артём Спиридонов, или просто Спиря, и Архип Вавилов, или по-местному Вавилон, когда-то учились вместе, потом служили вместе и вот уже второй десяток лет работают на одном автопредприятии (на предприятии, входящем в объединение комбинат). Правда, Вавилон после армии успел немного «порулить», но потом не по своей воле, точнее по воле «зелёного змия», был переведён на «яму», где так и остался (от греха подальше, и «даля подобна», как он любит выражаться). Он стал у Спири чем-то вроде подручного, хотя работали они в одной должности автослесарями. Друзья они были давние, дружба у них была прочная, несмотря на то, что внешне они разительно отличались друг от друга: Спиря малоразговорчивый, смуглый и долговязый; Вавилон тщедушный, невзрачный и подвижный. Если первого выгодно отличала внешность, то второго язык. Его словоохотливость, философская рассудительность были одним из примечательных черт характера. При малословной и доброжелательной публики речевой дар Вавилона напоминал радио, а оборот «даля подобна», вводимый в предложения, скрашивал речь, как заключительный аккорд в песне.
Один болт на хомуте не отворачивался, и Архип закряхтел от натуги.
Ты это, Вавилон, полегче там, предупредил Спиря, болту, смотри, голову не открути.
М-м-м стонал внизу подручный. Чё болту! Тут у самого голова крýгом. Будто под накидную головку ключа попала, того гляди, вязы свернутся, и даля подобна
Наконец болт стронулся. Спиря и Вавилон облегчённо вздохнули. Последующие отвернулись легче. Они складывали части на бровку ямы под мотором машины.
Ну, кажись, всё. Вылазь, сказал Спиря, сходя с бампера. Мда, надо ж как вкладыши приварили
Плохо, когда у машины нет одного хозяина. Рулят на ней кому, как в голову взбредёт. Доездились, недовольно ворчал Вавилон из ямы. Вот так и с нашими властями, и даля подобна
Он пошёл вдоль ямы к ступенькам, выводящим наружу. И остановился от неожиданности.
Спиря, ты посмотри-ка, кто к нам зарулил?.. с удивлением сказал Вавилон.
Спиря, собиравший ключи и детали, выглянул из-за машины.
По проходу шёл Овский Семён Иванович. Шёл, не спеша, оглядываясь по сторонам, как бы прицениваясь к хозяйству. На вид ему было лет сорок, среднего роста, немного грузноват. Одет в модное демисезонное пальто, хотя на дворе господствовала установившаяся весна, в туфлях. Лицо продолговатое, нос был бы ничем не примечательным, продолговатый, с картофелинкой, если бы лепестки его не были розовыми, даже красноватыми признак хронического насморка. Массивный подбородок придавал облику тяжеловесность. Жёсткие волосы, подбитые проседью, нависали на узкий лоб.
Подойдя к слесарям, Семён Иванович поздоровался, как со старыми приятелями.
Здорово, ребята! и протянул каждому руку.
Вавилон посмотрел на свою ладонь и, как бы оправдывая своё нежелание здороваться, сказал:
Да руки грязные, взял с подножки машины ветошь и стал обтирать их.
Да ладно, чего там, простецки отозвался Овский, не та грязь, что на руках, а та, что в душе, как говорится.
О, тогда пожалуйста! засмеялся Вавилон и подал руку.
Обменялись рукопожатиями.
Чей-то ты в наши края зарулил, Семён Ваныч? Раньше тебя и калачом не заманить было.
Овский, испытывая заметное смущение от прямого, явно с подковыркой вопроса, ответил:
Да так. Хожу, смотрю, как живёте, чем дышите
А чё принюхиваться, Сеня? Трезвы, как стекляшки, Вавилон скрытно подмигнул другу. Э-э, никак готовишься принять гараж, и даля подобна, под своё начальство, а?
Семён Иванович неопределённо пожал плечами, глаза его избегали встречи с глазами рабочими.
Выберете, значит, приму.
Так сурьёзно выходит, затеяли с выборищами?
Жизнь, видите, какая. Предъявляет новые требования, пустился в объяснения кандидат. Вот и применяем их на практике, так сказать, идём в русле нового времени, гласности.
Вавилон понимающе покивал головой.
Значит, ты у нас в качестве нового требования, Горбачёв прислал?
Семён Иванович торопливо достал из кармана платок и чихнул. Твоя правда, Вавилон! Потом с шумом высморкался и обтёр губы. Архип брезгливо отвернулся.
Не прощаясь, Овский пошёл вдоль бокса, вытирая платком руку, которой здоровался со слесарями.
Хватит это требование с нами горя, посочувствовал Спиря, глядя Овскому вслед.
И мы тоже, раздумчиво проговорил Вавилон и добавил. Неспроста, Спиря, он к нам нарисовался. Неспроста. Не сёдня-завтра, гляди, рулить нами будет. Попомни моё слово.
Спиря добродушно усмехнулся.
Стратег. За неделю вперёд видишь.
А чё гадать. Дело ясное. Решили под шумок, и даля подобна, спихнуть Амбикова. Не вписывается он в их требования.
Спиря пожал плечами: дескать, поживём увидим, и они стали собирать детали и ключи. Подошёл обеденный перерыв.
Перед обедом на щите объявлений, возле диспетчерской, появился отпечатанный на пишущей машинке текст.
«В Красном уголке АТПр сегодня в 16.30 состоится общее собрание трудового коллектива.
Повестка дня:
Выборы директора АТПр. Кандидаты:
1. Амбиков Виктор Константинович.
2. Овский Семён Иванович.
Кто не сможет принять участие в выборах, может свой голос в письменном виде передать секретарю парторганизации т. Тишкину В. В. или председателю профкома т. Горбункову А. В. через диспетчера.»
Прочитав объявление, Вавилон воскликнул:
А! Я чё говорил? Вот она, даля подобна!.. и тут же хлопнул себя по бокам от досады. Только это, почему именно сёдня-то?.. Мне ж сёдня мне некогда. Мне после работы за малым к тёще ехать надо.
Ну и ехай, спокойно сказал Спиря. Отдай Валентине писульку и ехай.
Ага, писульку ей! Ей только дай засмеялся он не без намёка, чему усмехнулся и Спиря. И добавил серьёзно: Тут самому хоца Что не говори, диковинка, выборы директора. Когда ещё такая комедия, и даля подобна, повторится? и он, похоже, действительно был не на шутку раздосадован. Это было первое собрание, на котором он хотел бы побывать и добровольно.
После обеда они вошли в комнату отдыха большое, прокопчённое, прокуренное помещение. В нём, как всегда, стоял дым коромыслом. Мужчины, собравшись вокруг стола, за которым играли в домино, бурно обсуждали назревающее событие.
Нет, парни, как хотите, а Амбикова не надо отдавать. Слышался густой баритон, и следом стук костяшки по столу. Это факт!
Чё, Ваня, забыл, как он тебя на месяц в яму опустил? отозвался в ответ насмешливый молодой тенор.
Сам виноват. Пить за рулём меньше надо Ха! шлепок по столу.
Этот хоть дело знает. А Сенька что?
Этот тоже знает, где что достать, во времена сплошного дефицита.
Ага, в дефицитах щеголять будем. Ха!
Подошли Спиридонов и Вавилов.
Об чём лай, бояре? спросил Вавилон.
На его вопрос ответил Ваня, кучерявый, солидного телосложения мужчина с дымящейся папиросой во рту.
Собрание проводим. Думаем, как Амбикова бортануть через край?
И без нас абортируют.
А тебя, Вавилон, мы альтернативой выдвинем. Во, будет смеху подобно!
Зачем меня? Тут кандидатура есть, куда смешнее. И новому времени соответствует. Не веришь мне, спроси у Спири. Он сам нам признался.
Мы только сейчас о его соответствии и говорили. В комсомоле дурака провалял, теперь к нам для поддержки штанишек. Иван вдруг нетерпеливо заёрзал на скамейке. Ну, Серёга, ставь пять-пусто! Ставь, не стесняйся. Счас я тебе вкачу голова! Чистенького, без единой крапинки. Хочешь, дам посмотреть! в игре ему не было равных.