Босяцкие баллады - Таёжный Волк 7 стр.

Над урманом всплывает марево,
и земля кроется серыми тучами;
над туманом скрывается зарево,
соле теряется со своими лучами.

В небесах птица одинокая парит,
висит мрачный слой на вышине;
в лесах темница глубокая царит,
и выходит волчий вой в тишине

На камне скалы заметен трупец,
и лежит он с головою некрытой;
на лапце падали заметен рубец,
и лежит он с бородою небритой.

Над репой пирата ворон торчит,
взор кидает в сторону его ранца;
пред стеной грота ворон молчит,
он не ведает причину его конца

Когда с морем синим расстался,
накой свень корабля ты остался,
одинокий старый пират?
Куда пропала та хевра блатская,
куда исчезла ухмылка хватская,
родной старинный брат?
Как оказался на краю лесистом,
что повидал на пути тернистом,
одинокий старый пират?
Через какие ты ланды прокатил
и какие завады на пути обкатил,
родной старинный брат?

Помнишь ли ты время золотое,
когда по синим морям шатался;
помнишь ли ты время молодое,
когда по зелым ветрам катался?

Помнишь ли ты берега дальние,
где вентал на рожон с сябером;
помнишь ли ты берега шальные,
где канал на разбой с шабером?

Помнишь ли ты пиратские дела,
как бомбили торговые корабли;
помнишь ли ты пришитые тела,
как долбили врагов твои сабли?

Помнишь ли ты вдали скитания
и все удалые грабежи на порту;
помнишь ли ты свои испытания
и все озорные куражи на борту?

Зачем ты брега родные покинул,
на кой хрен воде мослы откинул,
одинокий старый пират?
Что повело тебя к стране глухой,
что свалило тебя ко земле сухой,
родной старинный брат?
Что ты делал в чертовом оскале,
чего ты хотел на отвесной скале,
одинокий старый пират?
Зачем в диких местах ты рыскал,
что в дремучих лесах ты сыскал,
родной старинный брат?

Хули к высокой скале подыбал,
зачем ты оказался за болотами;
хули в забытом гроте надыбал:
может ты гонялся за золотами?

Кто тебе на тропе своей грозил,
или от голода рухнул замертво;
кто тебя на тропе своей сразил,
или от холода заснул намертво?

Может от пули стал мертвецом,
винтом сразу тебя егеря урыли;
может в погоне упал беглецом,
потом в землю тебя не зарыли?

Хули перед собою ты поставил,
в себе утаивают усталые глаза;
хули за собою на пути оставил,
с неба не поведают злые гроза

Вдали слышны коня топоты:
скачет с пыльными ветрами;
вдали слышны поля ропоты,
и прах подымается метрами

Виден там всадник молодой:
на коне гнедом едет плавно,
а под ремнем наган золотой;
из кичевана вышел недавно

По степям пустым,
по травам густым
мчится одинокий ковбой,
а копытами стучит конь вороной
Со взором резким
и скоком дерзким
мчится на смелый разбой,
к месту спешит глухой стороной

По степям пустым,
по травам густым
канает до станции поезда,
гонится за майданным товаром
Со взором резким
и скоком дерзким
вентает до жертвы наезда,
гонится за приличным наваром

Там сонцем озарена долина,
рядом на скале вран сидит;
на всякий заряжена волына,
но подлых ганцев не видит

Вентом вольным сице стал
и бродит в родных берегах;
сезон охоты норице настал,
и находится в долгих бегах

Банки стирает он да вагоны:
выпала ему опасная дорога;
гады за ним делают погони,
довели и до тюрьмы порога

Но стал газаном свободным
и несходен с ганкой цепной;
нет семьи да крова над ним:
он одинокий жиган степной

По степям пустым,
по травам густым
мчится одинокий ковбой,
а копытами стучит конь вороной
Со взором резким
и скоком дерзким
мчится на смелый разбой,
к месту спешит глухой стороной

По степям пустым,
по травам густым
канает до станции поезда,
гонится за майданным товаром
Со взором резким
и скоком дерзким
вентает до жертвы наезда,
гонится за приличным наваром

Может и сегодня не сфартит:
снова в капкан попадёт нога;
может пулю в спину схватит,
но смело жиган прёт на рога

Босяк до гибели не согнётся
и не свалит из дикого места;
может в пустыне и загнётся,
оставив на земле свои реста

По дороге пыльной,
с ветрягой сильной
канает уркан в края родимые,
впреди него дали невидимые;
с махрой во скрице,
с бородкой на лице
канает зека без конвоя домой:
так снова за лагерной брамой

Ворота зоны вахтой отначены:
года златые вором заплачены;
треплет ветер бродяги волоса,
за плечами запретные полоса.

Бросил он зековскую шаронку,
обратился в родскую сторонку:
наконец оказался на волюшке,
снова шастает он по полюшке

Семерик свой вконец отчалил,
из лагеря строгого он отвалил:
не слышен гам подлячих псов,
нету дверей запертых на засов.

Не из за решета светит солнце,
клопов не давит он на шконце;
за урканом нет больше дозору,
легавые не держат зека созору

У гопника немень кола и двора,
и вдали никто не ожидает вора;
синевой покрыт он всем телом
и не завяжет с босяцким делом

За спиной оставил он темницу,
ветер вольный стегает по лицу;
выскочил он с духом прежним,
снова дышит воздухом свежим.

Без цели глухою тропой бегает
и вскоре на просторы он зекает:
вдали жиган от градов и людей,
где нету пошлых гадов и судей

Горит заря над широкой степью;
птицы в вышине кружат цепью;
гуляют на ветру зерна пшеницы;
парят в небе облаков вереницы

Осени солнце над скалой висит,
комонь к восходу вольно рысит;
лындает вор по ковылям седым,
бросает взоры за конем гнедым.

На стогах сенца место занимает,
голосам степной земли внимает,
зрит голубей танцы под лучами:
в небесной сини летают кучами

По дороге пыльной,
с ветрягой сильной
канает уркан в края родимые,
впреди него дали невидимые;
с махрой во скрице,
с бородкой на лице
канает зека без конвоя домой:
так снова за лагерной брамой

Закинув я лепень за спалы,
шагнул из дрома на шпалы;
канаю сенца голье и ранца,
тропа моя не ведает конца

Живу давно зверем на пути,
ничего не надо мне по сути,
только водой полная фляга,
для волка остальное шняга

Снова дорога передо мной,
и там ожидают испытания;
забыл вовсе гамино домой,
раз видел я одни скитания.

Немало стран уже повидал,
и много шменов за дорсом;
витару дикарей не покидал,
жил я рапинами да ворсом

Норице в открытом я поле,
в спину мне коцают венты;
свободой я дыхаю на воле,
нехай не помешают менты.

В кобурах я имею вальтера
и по новому заделаю хаты;
смести хотят меня гантера,
но доселе не сцапали гады

С куражем дыбаю на ранту,
не зная о далинах в гимани;
не страшны дорны ваганту,
раз нечего терять в вимани.

Вечно один я вольно кочую,
по жизни свободен и ничей;
в гротах и под небом ночую,
нет кровли над моей гычей

Не поклонил голову народу,
держал закон дикого волка;
не поменяю гордую породу
и помру свене людей голка.

Коньки я откину на шемине,
не познав семейного тепла;
навеки я полежу на земине,
оставив от себя кучи пепла

Закинув я лепень за спалы,
шагнул из дрома на шпалы;
канаю сенца голье и ранца,
тропа моя не ведает конца

Живу давно зверем на пути,
ничего не надо мне по сути,
только водой полная фляга,
для волка остальное шняга

Накинул кепарь свой на чанку,
таче шаркнул я стрелой ханку:
внутри шива согрела жиганца,
с нею кровь сыграла слегонца
Косточками залил мою шпаль,
корочками угасил мою шмаль;
под ремень поставил я волыну,
позади меня оставил я малину.
На працу взял кентаря с собой,
и на пару повентали на разбой:
никогда не хиляем мы ничком,
всегда играем гоп со смычком

Напарник мой стоит на цинку,
в шкарнике держит он финку;
сполу на фоксе вальтер кента,
он по делу застрелит и мента
К зданию направился я смело
и с охраною справился умело:
штуцер ко башням приставил
и шухер лошни там придавил.
Вот из касы лавешки насунул
и все мазлы в мешки засунул;
как заначил я шометом хавры,
причалили к нам ментозавры.

Корень цинканул мне руками,
и мы скоро окружены суками:
мигом на банк нарвался омон,
кругом скоро поднялся гомон.
Разом легаши взяли на мушку,
на них и кореш поднял пушку:
со штемпами начал он пальбу,
но восе прицел навели ко лбу.
Пальцем на крюк нажал гапка:
с хапцем на гопе лежит шапка;
маслины того ментаря на бегу:
хлына моего кентаря на снегу

Нам гады не угостили винцом,
снова они встретили свинцом:
гуртом же бахнули с шорохом,
и кругом же пахнуло порохом.
Три шпалеры залпом смолили,
сябера на зень махом свалили,
но вскоре выкатил я за дверцу
и своре за керина задал перцу.
На кольтов гашетки вот нажал,
в них болты рикошетом сажал;
броском вот послал им шайбу
и моментом взорвал их лайбу.

С туманицей дым огня слился,
и за стены я вовремя скрылся;
на колени пред ними не встал,
из под ромони обоймы достал.
Залил я цыплятою две наганы
и спалил стоймя в их калганы:
двух ментов я наповал сразил,
мухи шометом в рыла вонзил
Со цветными играл в жмурки,
но намертво связал я шнурки;
с мильтонами играл в прятки,
но в конце навострил я пятки.

На псов ораву я напал рогами
и крозе облаву скакал ногами,
но маслины ко мне прилетели,
капли крови из тела вылетели
Мигом сице покатил на таран,
но в итоге получил много ран;
на пути я расстался с мешком
и по окраине потопал пешком
Боком вышло обеим всё дело,
таском повели раз и моё тело:
не совсем я уканал от погони,
и вскоре помчат меня вагоны

Накинул кепарь свой на чанку,
таче шаркнул я стрелой ханку:
внутри шива согрела жиганца,
с нею кровь сыграла слегонца
Косточками залил мою шпаль,
корочками угасил мою шмаль;
под ремень поставил я волыну,
позади меня оставил я малину.
На працу взял кентаря с собой,
и на пару повентали на разбой:
никогда не хиляем мы ничком,
всегда играем гоп со смычком

Напарник мой стоит на цинку,
в шкарнике держит он финку;
сполу на фоксе вальтер кента,
он по делу застрелит и мента
К зданию направился я смело
и с охраною справился умело:
штуцер ко башням приставил
и шухер лошни там придавил.
Вот из касы лавешки насунул
и все мазлы в мешки засунул;
как заначил я шометом хавры,
причалили к нам ментозавры.

Корень цинканул мне руками,
и мы скоро окружены суками:
мигом на банк нарвался омон,
кругом скоро поднялся гомон.
Разом легаши взяли на мушку,
на них и кореш поднял пушку:
со штемпами начал он пальбу,
но восе прицел навели ко лбу.
Пальцем на крюк нажал гапка:
с хапцем на гопе лежит шапка;
маслины того ментаря на бегу:
хлына моего кентаря на снегу

Нам гады не угостили винцом,
снова они встретили свинцом:
гуртом же бахнули с шорохом,
и кругом же пахнуло порохом.
Три шпалеры залпом смолили,
сябера на зень махом свалили,
но вскоре выкатил я за дверцу
и своре за керина задал перцу.
На кольтов гашетки вот нажал,
в них болты рикошетом сажал;
броском вот послал им шайбу
и моментом взорвал их лайбу.