Может, сидит себе где-нибудь в Танжере, ведет там жизнь Райли[88] и ждет, когда все кончится.
Если и так, то это очень легкомысленно с его стороны! рассмеявшись, сказала Мардж.
Я не хотел никого волновать, когда говорил то, что думал насчет его депрессии. Я считал своим долгом сказать об этом тебе и мистеру Гринлифу.
Я понимаю и считаю, что ты правильно сделал, что сказал нам. Но по-моему, это не так.
Мардж улыбнулась своей широкой улыбкой. Ее глаза излучали оптимизм, который показался Тому совершенно безумным.
Он начал трезво и спокойно расспрашивать ее насчет того, какого мнения держится римская полиция, какие шаги намеревается предпринять (хотя о каких шагах можно было говорить?), и о том, что Мардж известно о деле Майлза. В деле Майлза тоже не было ничего нового, но Мардж знала, что в тот вечер Фредди и Дикки видели около восьми часов перед домом Дикки. Ей казалось, что эта история преувеличена.
Возможно, Фредди был пьян и Дикки просто его обнял. Разве в темноте что-нибудь толком разглядишь? Нет, Дикки не мог убить!
У них есть что-нибудь конкретное, что заставляло бы их думать, что его убил Дикки?
Конечно нет!
Почему бы в таком случае им не заняться вплотную поисками настоящего убийцы? Да и поисками Дикки тоже.
Вот именно! горячо поддержала его Мардж. Полиция уверена в том, что Дикки добрался из Палермо в Неаполь. Носильщик помнит, что нес его чемоданы из каюты до пристани.
Вот как, пробормотал Том.
Он тоже помнил этого носильщика, неуклюжего уродца, который выронил его парусиновый чемодан, пытаясь нести его под мышкой.
Фредди был убит через несколько часов после того, как ушел от дома Дикки? неожиданно спросил Том.
Нет. Врачи не берутся утверждать точно. И кажется, у Дикки не было алиби. Разумеется он же был совсем один. И тут Дикки не повезло.
А они вообще-то верят, что убил Дикки?
Прямо никто не говорит, но в воздухе так и витает. Естественно, насчет американского гражданина необдуманных заявлений направо и налево никто делать не станет, но поскольку других подозреваемых нет, а Дикки исчез Хозяйка его римского дома рассказала, что Фредди спустился к ней вниз и спросил, кто живет в квартире Дикки или что-то в этом роде. По ее словам, Фредди был сердит, как будто только что с кем-то поссорился. Он спросил, один ли живет Дикки.
Том нахмурился.
Интересно, это почему же?
Сама не понимаю. Фредди плохо говорил по-итальянски; возможно, хозяйка не так его поняла. Как бы там ни было, но то, что Фредди на что-то рассердился, явно не в пользу Дикки.
Том поднял брови.
Я бы сказал, что это не в пользу Фредди. Возможно, Дикки вовсе и не был сердит.
Он чувствовал себя совершенно спокойно, потому что понял, что Мардж ничего не было известно.
Я бы не стал из-за этого волноваться, пока не обнаружится что-то конкретное. На мой взгляд, во всем этом ничего нет. Он наполнил бокалы. Кстати, насчет Африки. А в Танжере уже навели справки? Дикки говорил, что собирается в Танжер.
По-моему, полицию везде предупредили. Думаю, надо бы пригласить сюда французских полицейских. Французы очень хороши в таких делах. Но, конечно, этого не будет. Это же Италия, произнесла она с нервной дрожью в голосе.
Может, пообедаем у меня? спросил Том. Прислуга кое-что приготовила, и нам осталось только воспользоваться ее трудами.
Едва он это сказал, как вошла Анна и объявила, что обед готов.
Pronto la collazione, signor,[89] с улыбкой произнесла Анна, разглядывая Мардж.
Том догадался, что Анна узнала ее по фотографиям в газете.
Вы с Уго можете быть свободны, Анна. Спасибо.
Анна вернулась на кухню там была дверь, которая выходила на маленькую улочку, этой дверью слуги и пользовались, однако Том слышал, как она возится с кофеваркой. Наверное, решила задержаться, чтобы еще разок взглянуть на гостью.
Анна вернулась на кухню там была дверь, которая выходила на маленькую улочку, этой дверью слуги и пользовались, однако Том слышал, как она возится с кофеваркой. Наверное, решила задержаться, чтобы еще разок взглянуть на гостью.
И Уго? спросила Мардж. Значит, у тебя двое слуг?
Они здесь работают парами. Вряд ли ты поверишь, но мне этот дом достался за пятьдесят долларов в месяц, без отопления.
Быть не может! В Монджибелло такие же цены!
Вот именно. Отопление, конечно, очень дорогое, но я собираюсь отапливать только спальню.
Здесь очень удобно.
Ради тебя я затопил на полную мощность, с улыбкой сказал Том.
Что случилось? Наверное, умерла одна из твоих тетушек и оставила тебе наследство? спросила Мардж, делая вид, что все еще ослеплена увиденным.
Нет, я сам так решил. Хочу распорядиться тем, что у меня есть, в свое удовольствие, пока есть возможность. Я говорил тебе, что с работой в Риме не выгорело, а здесь, в Европе, у меня было около двух тысяч долларов, поэтому я решил прожить их, вернуться домой без гроша и начать все сначала.
Том уже писал ей, что хотел получить работу в американской компании по продаже слуховых аппаратов в Европе, но так и не смог, да и представитель компании, у которого он был на собеседовании, не счел его подходящим кандидатом. Том сказал, что тот человек появился через минуту после того, как она позвонила, и потому он не смог встретиться с ней тогда у Анджело.
С такими расходами двух тысяч тебе надолго не хватит.
Том понимал, что она таким образом старается выведать, не дал ли ему что-нибудь Дикки.
До лета хватит, сухо произнес Том. И к тому же мне кажется, что я это заслужил. Почти всю зиму ездил по Италии, как цыган, практически без денег, с меня хватит.
А где ты зимой был?
Во всяком случае, не с Томом, то есть не с Дикки, сказал он и рассмеялся, досадуя на эту оговорку. А ты, наверное, думала, что с ним. Я видел Дикки не больше, чем ты.
Да ладно, протянула Мардж.
Казалось, она немного опьянела.
Том приготовил еще мартини.
Если не считать поездки в Канны и двух дней в Риме в феврале, я вообще Дикки не видел.
Это было не совсем так, потому что он писал ей, что «Том жил» с Дикки в Риме в течение нескольких дней после поездки в Канны, но теперь, оказавшись с Мардж лицом к лицу, ему стало неприятно оттого, что она знает или предполагает, что он провел с Дикки много времени и что они с Дикки, возможно, виновны в том, в чем она обвиняла Дикки в своем письме. Разливая напитки, Том прикусил язык, проклиная себя за свою трусость.
Во время обеда Том пожалел, что главным блюдом был холодный ростбиф, фантастически дорогое блюдо в Италии, Мардж лучше любого полицейского расспрашивала его о душевном состоянии, которое владело Дикки в Риме. Тому пришлось подробно рассказывать о десяти днях, проведенных в Риме с Дикки после поездки в Канны. Ее интересовало буквально все от Ди Массимо, художника, с которым работал Дикки, до того, какой у него был аппетит и во сколько он вставал утром.
А что он про меня думал? Только честно. Я ко всему готова.
Он переживал за тебя, честно признался Том. Думаю видишь ли, такое часто бывает мужчина очень боится женитьбы
Но я никогда и не просила, чтобы он на мне женился! воскликнула Мардж.
Знаю, но Том сделал над собой усилие, чтобы продолжить разговор на тему, которая вызывала у него оскомину. Ты очень хорошо к нему относилась, но он не мог взять на себя ответственность отвечать тебе взаимностью. По-моему, он хотел более простых отношений.
Он сказал ей все и ничего не сказал.
С минуту Мардж смотрела на него с потерянным видом, потом решительно взяла себя в руки и сказала:
Ладно, дело прошлое. Меня лишь интересует, что Дикки мог с собой сделать.
Ее недовольство тем, что он был с Дикки всю зиму, тоже дело прошлое, подумал Том, потому что сначала она не хотела в это верить, а теперь ей и не нужно было этого делать.
Он не писал тебе из Палермо? осторожно спросил Том.
Мардж покачала головой.
Нет. А что?
Просто мне интересно знать, в каком он был тогда состоянии. А ты ему писала?
Да вообще-то, писала, поколебавшись, ответила она.
И о чем ты писала? Я спрашиваю лишь потому, что недружеский тон мог задеть его.
Трудно сказать. Письмо было довольно дружеское. Я написала, что возвращаюсь в Штаты. Она смотрела на Тома широко раскрытыми глазами.
Трудно сказать. Письмо было довольно дружеское. Я написала, что возвращаюсь в Штаты. Она смотрела на Тома широко раскрытыми глазами.
Том с удовольствием смотрел ей в лицо. Ему вообще нравилось наблюдать, как меняются лица тех, кто лжет. Речь шла о том отвратительном письме, в котором она сообщала, что сказала полиции, что они с Дикки были всегда вместе.
Ладно, это не важно, мило улыбнувшись, сказал Том и откинулся в кресле.
Какое-то время они помолчали, потом Том спросил ее о книге, об издателе и много ли еще осталось работы. Мардж с готовностью ответила на все его вопросы. У Тома было такое чувство, что, если бы Дикки к ней вернулся, а ее книгу издали к следующей зиме, она была бы вне себя от счастья, да просто лопнула бы, и больше ей ничего не надо было.
Как по-твоему, не переговорить ли и мне с мистером Гринлифом? спросил Том. Я был бы рад поехать в Рим Это было не так уже потому, что в Риме слишком много людей знали его как Дикки Гринлифа. Или, по-твоему, он захочет приехать сюда? Он мог бы остановиться у меня. Где он живет в Риме?
На квартире у своих американских друзей. У них большая квартира. Их зовут Нортапы, они живут на Виа Кватро-Новембре. Думаю, было бы неплохо ему позвонить. Я запишу тебе адрес.
Отлично. Но вообще-то, я ему не нравлюсь?
Мардж едва заметно улыбнулась.
Откровенно говоря, нет. Но по-моему, он несколько несправедлив к тебе. Наверное, полагает, что ты жил за счет Дикки.
Да нет же. Жаль, что мне так и не удалось уговорить Дикки вернуться домой, но я все уже объяснил. Когда я услышал, что Дикки исчез, я написал мистеру Гринлифу все то хорошее, что знал о Дикки. Неужели и это не изменило его мнения?
Может, и изменило, но Прости, Том! Испортила такую замечательную скатерть!
Мардж пролива мартини и принялась затирать салфеткой пятно на вышитой скатерти.
Том сбегал на кухню за мокрой тряпкой.
Все в порядке, сказал он, глядя, как деревянная поверхность стола белеет в том месте, где он протирал тряпкой. Не скатерть ему было жалко, а красивый стол.
Извини меня, снова сказала Мардж.
Том ее возненавидел. Он вспомнил вдруг, как в ее окне в Монджибелло висел лифчик. Если он предложит ей остаться, она немедленно развесит свое белье по всем стульям. Ему стало тошно от всего этого. Он заставил себя улыбнуться.