Такие вот, Том, дела, вздохнув, начал он, такой странный конец
Конец?
Ты живешь в Европе, а Ричард
Никто из нас еще не высказал предположения, что, возможно, он уехал в Америку, осторожно заметил Том.
Нет. Это невозможно. Американские иммиграционные власти предупреждены на этот счет. Мистер Гринлиф, не глядя на него, продолжал шагать взад и вперед. А что ты сам думаешь где он может быть?
Он может скрываться в Италии, сэр, это совсем не трудно, если не останавливаться в гостиницах, где для регистрации требуют паспорт.
Здесь есть гостиницы, где можно не регистрироваться?
Официально нет. Но для того, кто знает итальянский так же хорошо, как Дикки, это не проблема. Более того, за деньги хозяин какой-нибудь маленькой гостиницы ничего бы не сказал даже в том случае, если бы он знал, что его зовут Ричард Гринлиф.
По-твоему, он этим и занимается? Мистер Гринлиф неожиданно посмотрел на него, и Том снова увидел жалкое выражение в его глазах, на которое обратил внимание в тот вечер, когда они встретились впервые.
Нет я может быть. Я не знаю, что сказать по этому поводу. Он помолчал. Мне горько об этом говорить, мистер Гринлиф, но, по-моему, Дикки мертв.
Выражение лица мистера Гринлифа не изменилось.
И все из-за той депрессии, о которой ты упоминал? Что он тебе сказал?
Это было его обычное состояние. Том нахмурился. История с Майлзом явно его потрясла. Такой уж он человек Не любит открытости и никакого насилия не любит. Том облизнул губы. Ему действительно было необычайно трудно выразить свои мысли. Он говорил, что если еще что-то произойдет, то он что-нибудь с собой сделает сам не знает что. Тогда я впервые понял, насколько он равнодушен к живописи. Может, только на время, но прежде я думал, что Дикки всегда обращался к живописи, когда с ним что-то происходило.
Он действительно воспринимает живопись так серьезно?
Да, твердо сказал Том.
Мистер Гринлиф снова поднял глаза к потолку и заложил руки за спину.
Жаль, мы не можем найти этого Ди Массимо. Вероятно, он что-то знает. Насколько я понимаю, они с Ричардом вместе ездили на Сицилию.
Я этого не знал, сказал Том. Он догадался, что мистеру Гринлифу было известно об этом от Мардж.
Ди Массимо тоже исчез, если он вообще существовал. Я склонен полагать, что Ричард выдумал его, чтобы убедить меня в том, что он занимается живописью. Полицейские не могут найти художника по фамилии Ди Массимо в своих картотеках, или как там они называются.
Я с ним никогда не встречался, сказал Том. Дикки говорил о нем пару раз. Я никогда не сомневался, что этот человек существует, и не только в картотеке. Он рассмеялся.
Что это ты говорил насчет того, что «если еще что-то с ним произойдет»? А что с ним происходило?
Что было тогда в Риме, я не знал, но, кажется, теперь знаю, что он имел в виду. Его допрашивали по поводу затопленной лодки в Сан-Ремо. Вам об этом говорили?
Нет.
В Сан-Ремо нашли затонувшую моторную лодку. Она пропала в тот день или около того, когда мы с Дикки были там, а прогулку мы совершали почти на такой же. Там дают напрокат моторные лодки. Как бы там ни было, лодка была затоплена, и на ней нашли следы, которые, скорее всего, являлись следами крови. Получилось так, что лодку нашли сразу же после убийства Майлза, а меня они тогда разыскать не могли, потому что я путешествовал по стране, и поэтому спросили у Дикки, где я. Я даже подумал, что Дикки, вероятно, решил, уж не подозревают ли его в моем убийстве! Том рассмеялся.
Боже праведный!
Я лишь строю догадки, исходя из тех вопросов, которые задавал мне несколько недель назад полицейский инспектор. Он говорил, что уже расспрашивал об этом Дикки. Самое странное, что я не знал, что меня разыскивают не всерьез, но все же разыскивают, пока не увидел заметку в газете в Венеции. Тогда я явился в полицейский участок и назвался.
Том продолжал улыбаться. Несколько дней назад он решил, что будет лучше, если он сам расскажет обо всем этом мистеру Гринлифу, когда с ним увидится, независимо от того, известно мистеру Гринлифу о происшествии с лодкой в Сан-Ремо или нет. Будет хуже, если мистер Гринлиф узнает обо всем от полицейских, которые расскажут ему, что Том был с Дикки в Риме в то время, когда ему было известно, что полиция его разыскивает. Кроме того, рассказанное вписывается в то, что он говорил насчет подавленного состояния Дикки.
Боже праведный!
Я лишь строю догадки, исходя из тех вопросов, которые задавал мне несколько недель назад полицейский инспектор. Он говорил, что уже расспрашивал об этом Дикки. Самое странное, что я не знал, что меня разыскивают не всерьез, но все же разыскивают, пока не увидел заметку в газете в Венеции. Тогда я явился в полицейский участок и назвался.
Том продолжал улыбаться. Несколько дней назад он решил, что будет лучше, если он сам расскажет обо всем этом мистеру Гринлифу, когда с ним увидится, независимо от того, известно мистеру Гринлифу о происшествии с лодкой в Сан-Ремо или нет. Будет хуже, если мистер Гринлиф узнает обо всем от полицейских, которые расскажут ему, что Том был с Дикки в Риме в то время, когда ему было известно, что полиция его разыскивает. Кроме того, рассказанное вписывается в то, что он говорил насчет подавленного состояния Дикки.
Мне не совсем это понятно, сказал мистер Гринлиф. Он сидел на диване и внимательно слушал.
Все это позади, главное мы с Дикки живы. Я вспомнил об этом только потому, что Дикки знал, что меня разыскивает полиция, ведь они его расспрашивали, где я. Возможно, во время первого допроса он не знал точно, где я, но знал по крайней мере, что я по-прежнему в Италии. Но даже когда я приехал в Рим и увиделся с ним, он не сообщил об этом в полицию. Он не хотел им помогать, он не такой. Я знаю об этом, потому что как раз в это время Мардж разговаривала со мною в Риме в гостинице, а Дикки был в участке, где его допрашивали полицейские. Его позиция была такая: пусть полиция сама меня ищет, а он им не скажет, где я.
Мистер Гринлиф недовольно и чуть заметно покачал головой, как отец, понимающий, что Дикки именно такой.
Кажется, в тот вечер он и сказал: «Если что-то еще случится со мной» Когда я был в Венеции, меня это несколько озадачило. Полицейские, наверное, думали, что я болван, раз не знал раньше, что меня ищут, но дело в том, что я действительно этого не знал.
Гмм, равнодушно протянул мистер Гринлиф.
Том поднялся, чтобы принести бренди.
Не могу согласиться с тем, что Ричард покончил с собой, сказал мистер Гринлиф.
Мардж тоже в это не верит. Я просто сказал возможно. Я тоже не думаю, что это могло произойти.
Не думаешь? А что же ты думаешь?
Что он скрывается, сказал Том. Могу я предложить вам немного бренди, сэр? Наверное, после Америки в этом доме несколько холодновато.
По правде говоря, да. Мистер Гринлиф взял предложенный ему бокал.
Он ведь может быть и в другой стране, не обязательно в Италии, сказал Том. Из Неаполя он мог уехать в Грецию, во Францию, еще куда-то, ведь его начали искать не сразу.
Знаю, знаю, устало проговорил мистер Гринлиф.
26
Том надеялся, что Мардж забудет о приглашении на вечеринку к торговцу антиквариатом в «Даниэли», но она не забыла. Около четырех часов дня мистер Гринлиф отправился в гостиницу, чтобы отдохнуть, и, как только он ушел, Мардж напомнила Тому о вечеринке в пять часов.
Ты правда хочешь пойти? спросил Том. Я даже имя хозяина не запомнил.
Малуф. М-а-л-у-ф, сказала Мардж. Я бы пошла. Мы ненадолго.
Деваться было некуда. Больше всего Тому не нравилось то, что они собою представляли, не один, а два участника дела Гринлифа, точно акробаты в цирке в луче прожектора. Он чувствовал скорее знал, что они являли собою лишь пару имен, которые мистер Малуф решил выставить напоказ, что-то вроде почетных гостей. А они взяли и пришли, потому что мистер Малуф наверняка всем сегодня рассказал, что на вечеринке будут Мардж Шервуд и Том Рипли. Том находил это неприличным. А Мардж, значит, ничуть не волнует исчезновение Дикки, раз она с такой легкостью откликается на приглашение. Тому даже казалось, что Мардж поглощала один бокал мартини за другим на дармовщинку, как будто она не могла получить все это в его доме или он не мог угостить ее мартини за обедом с мистером Гринлифом.
Том медленно потягивал свой напиток, устроившись подальше от Мардж, в другом конце комнаты. Когда кто-нибудь начинал разговор с того, что спрашивал, не был ли он приятелем Дикки Гринлифа, он отвечал, что да, а вот Мардж он знает не очень хорошо.
Мисс Шервуд гостит у меня в доме, отвечал он с улыбкой, в которой сквозило беспокойство.
А где же мистер Гринлиф? Как жаль, что вы не взяли его с собой, заметил мистер Малуф, точно слон, приближаясь к Тому боком и протягивая ему «манхэттен»[95] в бокале для шампанского.
А где же мистер Гринлиф? Как жаль, что вы не взяли его с собой, заметил мистер Малуф, точно слон, приближаясь к Тому боком и протягивая ему «манхэттен»[95] в бокале для шампанского.
На нем был пестрый клетчатый костюм из английского твида. Такие костюмы, подумал Том, англичане шьют с большой неохотой и разве что для таких американцев, как этот Руди Малуф.
Мистер Гринлиф отдыхает, сказал Том. Мы увидимся с ним позже, за ужином.
Вот как! откликнулся мистер Малуф. Вы читали вечерние газеты? Этот вопрос он задал вежливо, придав лицу строгое и почтительное выражение.
Читал, ответил Том.
Мистер Малуф кивнул, но ничего больше не сказал. О каких малозначительных вещах он собирался рассуждать, подумал Том, если он уже говорил, что не читает газет? В вечерних газетах писали, что в Венецию прибыл мистер Гринлиф и остановился в «Гритти Палас». О том, что в Рим прибыл частный детектив из Америки, не сообщалось, как не сообщалось и о том, что таковой находится в пути, что заставило Тома усомниться в рассказе мистера Гринлифа о частном детективе. Ему казалось, что этот рассказ он слышал от кого-то другого, а может, это был один из его надуманных страхов, которые никогда не имели в основании ни грана достоверности и которых, по прошествии пары недель, он стыдился: как можно было вообще в такое верить? Или, например, в то, что у Мардж с Дикки в Монджибелло была интрижка, что они чуть ли не были любовниками. Или в то, что страх перед разоблачением после подделки подписи в феврале погубит его и, продолжай он играть роль Дикки Гринлифа, все откроется. Страх перед разоблачением прошел. Последний его страх исчез после того, как семь из десяти экспертов в Америке заявили, что не верят в то, что чеки подделаны. Он мог бы подписать еще один перевод из американского банка и продолжать жить в образе Дикки Гринлифа, если бы только не позволил своим надуманным страхам взять над собой верх. Том стиснул зубы. Остатками сознания он продолжал прислушиваться к тому, что говорит мистер Малуф, который, стараясь произвести умное и серьезное впечатление, описывал свою утреннюю поездку на острова Мурано и Бурано. Том еще крепче стиснул зубы. Он слушал, нахмурившись, но сам продолжал размышлять о своей собственной жизни. Может, пока не доказано обратное, ему и стоит поверить в рассказ мистера Гринлифа о приезде частного детектива, но это не должно его волновать и вызывать страх, который он никоим образом не должен обнаруживать.