Редкой гравюра называется тогда, когда она существует в ограниченном числе экземпляров. Так, само собой понятно, что редкими можно назвать каждый пробный оттиск, ибо проба для самого художника снимается с доски лишь в немногих экземплярах. Не так легко определить, представляется ли вообще редким лист того или другого художника, ибо у нас нет доказательств, следовательно, и достоверности того, в скольких экземплярах такой лист отпечатан и сколько из них погибло. Только в отношении отдельных новых мастеров иногда возможны указания этого рода. Сведения о редкости листа основаны на исторических и статистических данных. Редким мы называем лист, не появившийся в течение целого ряда лет на художественном рынке. Но и это обстоятельство не дает нам возможности делать верного заключения о редкости листа, ибо нередко случается, что иной лист, лет 20, 30, скажем, 50 не встречавшийся в продаже, с появлением его на каком-нибудь аукционе вслед за тем вскоре вызывает за собой еще три или четыре экземпляра подряд, в особенности когда первый лист достиг высокой цены.
Некоторое исключение из сказанного составляют копии хороших и высоко ценимых художников, так как их работы оцениваются по значению самого художника, например, вышеназванные копии Бартча, копии братьев Вирикс (Wierix) с Дюрера, де Бри (de Bry) с Г.С. Бегама и т. д.; копии, сделанные Г.С. Бегамом с листов его брата Б. Бегама признаются любителями наравне с оригиналами, ибо артистическая известность обоих братьев стоит на одинаковой высоте.
Отдел второй
О редкости отдельных гравюр и о причинах этого
Редкой гравюра называется тогда, когда она существует в ограниченном числе экземпляров. Так, само собой понятно, что редкими можно назвать каждый пробный оттиск, ибо проба для самого художника снимается с доски лишь в немногих экземплярах. Не так легко определить, представляется ли вообще редким лист того или другого художника, ибо у нас нет доказательств, следовательно, и достоверности того, в скольких экземплярах такой лист отпечатан и сколько из них погибло. Только в отношении отдельных новых мастеров иногда возможны указания этого рода. Сведения о редкости листа основаны на исторических и статистических данных. Редким мы называем лист, не появившийся в течение целого ряда лет на художественном рынке. Но и это обстоятельство не дает нам возможности делать верного заключения о редкости листа, ибо нередко случается, что иной лист, лет 20, 30, скажем, 50 не встречавшийся в продаже, с появлением его на каком-нибудь аукционе вслед за тем вскоре вызывает за собой еще три или четыре экземпляра подряд, в особенности когда первый лист достиг высокой цены.
Есть ныне много таких собирателей, которые ищут редкость ради самой редкости и платят за нее дорого. Таких собирателей редкостей довольно и вне области искусства.
С нашей точки зрения на искусство и его творения, обсуждаемые нами со святой любовью, редкость листа есть лишь случайное, внешнее его преимущество, не затрагивающее внутреннего, духовного, идеального его достоинства. Следовательно, редкость не может и увеличивать этого достоинства. Иначе пришлось бы возвести случай в заслугу. Скверный лист остается скверным, каким бы редким он ни был; хороший не становится лучше вследствие его редкости. Он только выше оценивается в денежном отношении, так как немногие могут сделаться обладателями редко встречающихся листов. Следствием этого является то, что в борьбе за обладание таким листом цена его уже не находится в разумном соответствии с его стоимостью, и редкость листа оплачивается в десять раз больше того, что стоил бы лист без этого случайного обстоятельства.
Когда гравюра не имеет другого преимущества, кроме ее редкости, тогда нечего жалеть, что она редкая. Желательно было бы даже, чтобы она покоилась, как уника, в папке какого-нибудь собирателя редкостей или чтобы она вовсе не существовала. В этом случае она имеет значение посредственного рисунка того же художника, также не имеющего цены, хотя он и существует только в одном экземпляре.
Исследуя причины редкости отдельных листов, мы находим, что причины эти различные.
Легко понять, почему листы первой эпохи калькографии (XV столетия) сделались редкими. Над ними пронеслись четыре века, они подверглись войнам, пожарам, наводнениям и другим бедствиям и вследствие этого уменьшились в числе. Ведь носят же они художественную идею на материале, столь легко подверженном гибели, на бумаге, точно так, как человек носит духовную жизнь в тленном сосуде, в теле. Бумага же легко становится добычей сырости, пламени и варварской руки!
Гравированные на дереве инкунабулы, изображавшие большей частью картины духовного содержания, раздавались народу как иконы. Только нашему времени суждено было отыскать и собрать первые опыты гравирования, справедливо уважая начала этого искусства. Несмотря на их множество в публичных музеях, редко можно найти два или три экземпляра с одной и той же доски. Из этого можно заключить о баснословном богатстве этого рода искусства в XIV и XV столетиях.
По всей вероятности, и так называемые «маленькие святые» (Kleinen Heiligen), гравированные Марком Антонием, также сделаны были с целью быть розданными церковью верующим. То же самое нужно сказать о небольших духовных картинах Якова Шмутцера, которые невозможно добыть и находящиеся только в императорском собрании в Вене. Редкость названных листов Марка Антония объяснима, следовательно, указанными причинами.
В католических странах существует обычай класть в гроб умерших подобные упомянутым картинки духовного содержания. Сколько хорошего могло таким образом истлеть в земле и увеличить этим число редкостей.
Листы малых форматов легче становились редкими, чем листы большого формата, ибо первые более подвержены гибели.
И самый сюжет гравюр мог быть причиной того, что многие листы погибли в течение времени. Так, например, гравюры сладострастного содержания очень редки, потому что они часто подвергались конфискации, как любовные сцены богов, гравированные Марком Антонием по картинам Джулио Романо. Такие гравюры часто уничтожались также людьми, строгими в нравственном отношении.
Дальнейшей причиной редкости могли служить несчастья с доской, вскоре после ее окончания, в то время когда с нее сняты были лишь немногие экземпляры и дальнейшее пользование ею становилось невозможным.
Так, например, доска в самой середине изображения могла получить глубокое повреждение от какого-либо острого предмета или же могла лопнуть. Портрет Мендельсона Бартольди, гравированный Сейделем (G. Seidel) с работы Манделя, очень редкий и существует лишь в немногих оттисках, ибо доска погибла в Париже, куда она отправлена была для отпечатывания. Случается также, что о доске забудут, пока счастливый случай не выведет ее опять на свет божий. Может случиться и то, что она попадет в лавочку торговца старым железом и медью, не имеющего понятия об искусстве. Такая участь равносильна смерти художественного произведения.
Причины, почему оттиски первые, пробные и прежде всякого шрифта встречаются реже оттисков уже оконченных и со шрифтом, объясняются свойством каждого состояния доски, о чем мы уже говорили выше. Случается и то, что известная доска заказана была художнику частным лицом. Доска и оттиски с нее принадлежат заказчику. А так как подобные листы не попадали в продажу, но раздавались большей частью друзьям и знакомым, то этим достаточно объясняется их редкость. В особенности подверглись этой участи портреты, когда доска предназначалась не для продажи, а для семейства изображенного лица.
Известный лист мог сделаться редким и потому еще, что после снятия нескольких оттисков с доски она получила другое назначение. Это преимущественно относится к ниеллям. После впущения в гравированную доску эмали уже нельзя было и думать о дальнейших оттисках с нее. По этой причине так крайне редки маленькие ниелли Дюрера. Иногда медная доска после гравирования употреблялась для картины. В галерее Эстергази (ныне в Пеште) была картина на меди Ж. ле Дюка (J. le Ducq), на обратной стороне которой была вырезана гравюра того же художника, с которой известны лишь немногие оттиски. Художник употребил вырезанную доску для картины. Последняя была украдена, и говорят, что до появления украденной доски в Англии или Америке, в Вене с нее сделано несколько оттисков на старой голландской бумаге. Конечно, это могло быть сделано только с крайней осторожностью, дабы не повредить картину.
Но о многих редких листах нельзя сказать, почему именно они стали редкими. Нужно предположить, что в этих случаях рано погибла доска.
К самым знаменитым редкостям относятся:
А. Д ю р е р а: Упомянутые ниелли и гравюра на дереве, изображающая распятие, в первом оттиске.
Л у к и Л е й д е н с к о г о: Портрет императора Максимилиана, В. 172, Шутник (Eulenspiegel), В. 159.
М а р к а А н т о н и я: Убийство детей в Вифлееме, В. 20, Чума, В. 417, оба листа прежде шрифта; Мучения св. Лаврентия, В. 104, в состоянии, где раб держит вилку в правой руке.
Р е м б р а н д т а: Д-р ван Толь, В. 284; портрет бургомистра Сикса, В. 285, в первом оттиске; большой портрет Коппеноля с белым фоном, В. 283.
А. В а т е р л о: ландшафт, В. 38.
В у в е р м а н н а: лошадь (по новейшим исследованиям, не Вуверманна, а Н. Фика (N. Fick), имя которого ясно видно в обратном письме (см. Nederlandsche
Kunstbode, 1875. 4).
К. Ф и ш е р а: Маленькая кошка, W. 153.
Отдел третий
О ценах на гравюры
Правилом, при определении цены гравюры, должно считаться, что первая должна находиться в верном отношении к художественному достоинству последней. Установив распорядок цен на указанном основании, необходимо иметь в виду следующее:
a) Какой манерой работана гравюра: на дереве ли, офортом или резцом. На высшей ступени искусства стоит гравюра резцом, и поэтому ей подобает и высшая цена, и наибольшая оценка.
b) На старшинство оттиска: чем раньше оттиск, тем он должен быть лучше, а следовательно, и ценнее.
b) На старшинство оттиска: чем раньше оттиск, тем он должен быть лучше, а следовательно, и ценнее.