Люди, в массе своей, особенно, свободофилы себялюбы, этого не понимают, не признают и признавать не собираются, а потому и постоянно испытывают дискомфорт в своей жизни, духоту и даже боль от давления на неё жизни как таковой, в том числе, и со стороны других людей. И от того они никогда не чувствуют себя счастливыми. И напротив. Жизне- и человеколюбы, чья жизнь растворяется в жизни окружающих их людей, и даже природы, не понимая основ жизни, но фактически живя по ним, ощущают себя людьми счастливыми, даже испытывая временами горе и утрату по другим, заболевшим или ушедшим из жизни, людям. Эдакое счастье и в горе, и в радости получается.
Счастье в горе!? Вот он очередной парадокс, который, как и все другие парадоксы, возникает в головах людей лишь как следствии их неадекватного представления о жизни.
Вот так и началось моё очередное утро, когда в меня вселились дети и подняли во мне бурю чувств и эмоций, и что именно здесь, ещё до начала своего изложения своего эссе о Либералии, я счёл уместным поместить.
Но вселились дети совсем не потому, что я как-то особенно их люблю, как, например, их любят матери. Скорее всего, я более люблю на них любоваться, ну как на затейливых зверюшек в зоопарке, чем ими жить, если они случайно попадутся мне на глаза, в те праздные для меня минуты, когда я ни о чём не думаю, и когда я ни в астрале. А это и означает, что я более люблю свои мысли о детях, чем самих детей.
Но всё дело в том, что я уже давно в своём воображении и сознании сотворил свой собственный красочный мир, в котором прибываю постоянно и давно, пытаясь по крохам как-то рассказать о нём взрослым людям: в основном через свои фильмы или отдельные рассказы, и эссе. Но я так и не встретил ни одного взрослого человека, понимаете ни одного, даже из физиков, а что уже о лириках или обывателях говорить, чтобы он хоть немного понял о чём это я вообще! Не критикуют, одобряют, а то и восхищаются, из уважения к возрасту, ведь они люди и умные, и чуткие, и добрые, но чувствую не понимают. Дважды два они понимают. А вот ноль, умноженный на бесконечность, вызывает у них недоумение. А ведь наша бесконечная Вселенная, вырвавшаяся на свободу из плотноупакованной огненной точки, почему-то, не разлетается по небу в хаотичную россыпь галактик и звёзд, как и бисер, просыпанный на пол, не слипается в тот же плотный раскалённый комок.
Спросите: «Что это шутка? И причём тут Вселенная?»
Согласен с вами, что, вроде бы, и ни причём. И всё то, что со Вселенной связано это сплошные шутки: и то что она разбегается да ещё с ускорением, и то что об этом свидетельствует красное смещение, и то, что оно об этом не свидетельствует, а является следствием воздействия на фотоны света сил гравитации, а ускорения никакого нет и в помине, и то, что Вселенная равномерно распределена в бесконечном пространстве, и то, что не равномерно, а за ней есть пустое пространство (реликтовое), равномерно заполненное микроволновым излучением, и что в ней живёт и тёмная энергия, и тёмная материя, и что ничего тёмного в ней и не живёт и
Спросите: «Что это шутка? И причём тут Вселенная?»
Согласен с вами, что, вроде бы, и ни причём. И всё то, что со Вселенной связано это сплошные шутки: и то что она разбегается да ещё с ускорением, и то что об этом свидетельствует красное смещение, и то, что оно об этом не свидетельствует, а является следствием воздействия на фотоны света сил гравитации, а ускорения никакого нет и в помине, и то, что Вселенная равномерно распределена в бесконечном пространстве, и то, что не равномерно, а за ней есть пустое пространство (реликтовое), равномерно заполненное микроволновым излучением, и что в ней живёт и тёмная энергия, и тёмная материя, и что ничего тёмного в ней и не живёт и
Но так получилось, что, не разобравшись со вселенными мне трудно было разобраться и с теми жизнями, которые мы проживаем на Земле. А у меня так вообще получилась абракадабра, что Вселенных бесконечное множество, и в этом я просто убеждён, и готов убеждать всех тех чудаков, кто в этом сомневается.
И как тогда изволите мне достучаться до взрослых людей, которые всё то, что им нужно, уже знают, а что ненужно, то отвергают? Ведь они хронически и безнадёжно больны гомеостазом, который отталкивает всё то, что подступает к человеку извне, нарушая его душевный комфорт. А потому я и заболел «детской болезнью» своей надеждой на то, что услышать меня способны только дети, подобные Диане Анкудиновой, которые ничего узнать ещё не успели. Лучше, ещё в грудном возрасте, чтобы первыми их словами были ни мама с папой, а энергия и эволюция форм её жизни.
Однако я не столь талантлив, чтобы описать свой мир в понятных для детей сказках, хотя и уверен, что это возможно. Но, если я исчерпаю все другие пути, и, при том, ещё останусь живым, мне всё же придётся испытать и этот путь.
Вот смеху-то будет. Обхохочешься. Сказочник, понимаешь! От токарного станка и топора!
А пока мне ничего не остаются, кроме того, как попросить вас довести до своих детей то, что я написал здесь, если вы это прочтёте, конечно, но в оригинале, без своей интерпретации и адаптации, даже если вы сами сочтёте это для себя неинтересным, ибо не дающим вам практической пользы для вашей личной прагматичной жизни, в которой вы сами себе короли. А то, знаю вас таких: наадаптируете всяко-разного, что сам Чёрт ногу сломит. Но то, что здесь написано, это не просто о жизни вообще, хотя эта тема, сама по себе, необъятная, и мне абсолютно понятная, чему в основном и посвящён первый том эссе. Это и о жизни нашей страны в условиях её заболевание пандемией либерализма, из которой есть только два выхода: распад и смерть государства вместе с русским народом, или изгнание её из себя в Северный ледовитый океан поганой метлой, чем чистят только нужники.
Основы человеческой жизни в общественном бульоне
Когда мы говорим о чём-то теоретическом, мы, прежде всего, имеем ввиду нечто научное. Но в начале любого научного труда, результатом которого всегда являются новые знания, обычно помещают глоссарий, в котором даются строгие определения используемых в труде ключевых терминов. В противном случае даже успешный труд, окажется бесплодным, ибо для научного сообщества людей, способного им воспользоваться в своих дальнейших научных исследованиях, он не будет понятным и убедительным. Это как зашифрованный текст, который понятен лишь его автору и шифровальщику.
И в противоположность этому, в обыденной жизни можно говорить что угодно и о чём угодно, что, всё равно, людям будет полезным, ибо они в это время будут иметь роскошь общения друг с другом, что есть значимый для людей момент их жизни, но ни как ни способ выяснения истины, которой в самом факте общении бывает много больше, чем в его содержании.
Моё же эссе я не могу отнести ни к тому, ни к другому, что и было моей магистральной целевой задачей всё единить, а не разделять. Ибо и без меня всё уже сто, а то и тысяча лет назад поделено до атома и много мельче. Глоссарий был бы интересен и полезен учёным, но для них нужно было бы писать всё совсем другим языком, что в 10 раз короче и суше. Ведь учёный читает, в основном, мозгами. Обыватель же обошёлся бы и просто пространным текстом, лишь бы в нём было бы больше интриги. Ведь с мозгами у него не очень, зато он богат на чувства, и читает, в основном, сердцем или душой, что едино, как хрен и редька.
И если задачей первого тома было ошарашить читателя необычностью представлений о жизни, но не отвадить его от чтения эссе совсем, предупредить его о тех опасностях, которые связаны созданием беспорядка в стране, связанного с его возмущением действием власти и с ознакомлением его с некоторыми сторонами нашей жизни, как частичной формы жизни природы, то задачей этого раздела второго тома является постепенное введение читателя в те образы и ту терминологию, которые будут фигурировать в дальнейшем его содержании, как очевидные и однозначные. Ведь и задача у меня необычная: соединить своим изложением физика с относительно грамотным лириком, и тема нетривиальная: соединить несоединимое либерализм со Вселенной.
И если задачей первого тома было ошарашить читателя необычностью представлений о жизни, но не отвадить его от чтения эссе совсем, предупредить его о тех опасностях, которые связаны созданием беспорядка в стране, связанного с его возмущением действием власти и с ознакомлением его с некоторыми сторонами нашей жизни, как частичной формы жизни природы, то задачей этого раздела второго тома является постепенное введение читателя в те образы и ту терминологию, которые будут фигурировать в дальнейшем его содержании, как очевидные и однозначные. Ведь и задача у меня необычная: соединить своим изложением физика с относительно грамотным лириком, и тема нетривиальная: соединить несоединимое либерализм со Вселенной.
И о физике, и о гуманитарных достижениях, и о Вселенной, и о либерализме по отдельности люди знают столько, сколько даже в них не существует, и ещё больше, и вы можете всё прочесть у них, но о их единстве и полном подчинении лишь природе, её законам, вы не услышите нигде, а потому и подход к изложению темы подобрать было непросто, чтобы и вы могли как-то сказать в такт В. Маяковскому:
Мы говорим Вселенная,
Подразумеваем либерализм.
Мы говорим либерализм,
Подразумеваем Вселенная.
Жизнь она, ведь, неохватна, нескончаема и едина для всего мироздания. Но каждый живущий в ней объект, занимающий в мироздании своё уникальное положение, приобретает и свою уникальную точку зрения, но только на то, что он может видеть. И все живущие объекты, в зависимости от точек своего расположения видят единый мир с разных сторон под разными углами зрения и в той лишь части, что им видима. А потому их видения редко бывают похожими. Так видение морковки тем же кроликом не соответствует её видению лисой, а видение кролика лисой не соответствует его видению морковкой.
Этот раздел я мог бы ассоциировать с утренней, ещё до завтрака, ознакомительной прогулкой уважаемых гостей некой загородной усадьбы по её окрестностям в сопровождении её хозяина, куда гости приехали поздним вечером, поужинали, заночевали, и ничего ещё не видели.
Но начнём с систематизации понятий, связанных с процессом познания.
Знания
Червь, не мысля, а просто роя, познаёт землю;
Птица, не мысля, а просто летая, познаёт небо;
Зверь, не мысля, а просто рыская, познаёт природу;
Природа, не мысля, а простоя живя, познаёт вечность;
Бог, не мысля, а лишь размышляя, познаёт человека,
И только человек мыслит. Значит, ли это, что он и умнее всех.
***
Мысль и знания, безусловно сила!
Никто не сможет тут возражать.
Но и мышцы тоже сила,
Когда не требуется соображать.
Первая сила для ботаников, головастиков-чудаков,
А вторая для гуманитариев и обывателей-дураков.
Но сила всегда хорошо:
Кого куда пошлёшь, тот туда и пошёл.
Но и знания бывают разными: одни для жизни по делу,