Я не из тех, кто упускает возможности, мой ангел, с невыносимо самодовольным видом ответил шехзаде Орхан и невозмутимо усмехнулся, когда сестра цокнула она не любила, когда он начинал рисоваться, а юноша делал это весьма часто. К тому же, разве я не сказал правду?
Некоторое время они молчали, нисколько не тяготясь воцарившийся тишиной и прислушиваясь к звуку дождя, который уже пошел на убыль. Айнур Султан давно не ощущала такого покоя, который окутал ее сейчас, в теплых и родных объятиях брата, по которому она так соскучилась. И она, поддавшись чувствам, вдруг с тихим смехом обхватила его рукой за шею и с должным целомудрием несколько раз поцеловала его в немного колючую щеку. Шехзаде Орхан, как всегда, снисходительно позволял ей делать с ним все, что ей заблагорассудится.
И в этот момент, когда Айнур Султан еще не успела отстранить свое лицо от лица брата, за их спинами послышался изумленно-испуганный вздох, будто кто-то застал их за чем-то предосудительным. Отодвинувшись друг от друга, шехзаде и султанша обернулись и увидели застывшую на пороге террасы Афсун Султан, которая в невероятном напряжении смотрела на них возмущенным и даже чуть пораженным взглядом. Айнур Султан смутилась и, почувствовав себя неловко, встала с софы и поклонилась, чувствуя, как заалели ее щеки. А ее брат, невозмутимо и даже лениво встав на ноги, с непониманием поглядел на свою ошеломленную мать.
Валиде. Что вас сюда привело?
Вы не хотите объяснить мне, что я только что видела? в негодовании процедила Афсун Султан, и ее грудь тяжело вздымалась от сбившегося из-за овладевшего ею гнева дыхания.
Не вижу в этом необходимости, отрезал шехзаде Орхан. Как и в том, что вы явились сюда. Я вскоре намеревался прийти к вам с братом и должным образом поприветствовать.
Неужели? надменно отозвалась его мать, пронзая сына такими же серыми, как у него, глазами. А я уж подумала, что ты даже не снизойдешь до нас. Конечно. Кто мы с Ибрагимом такие, чтобы ты первым делом шел к нам, вернувшись из похода, что длился полтора года? Всего лишь твои мать и брат, которые не идут ни в какое сравнение с она осеклась, холодно посмотрев на смущенную Айнур Султан. Даже и не знаю, кем вы теперь друг другу приходитесь после того, что здесь я увидела.
Айнур Султан достаточно хорошо знала своего брата, чтобы предугадать, какую реакцию в нем вызовут подобные обвинения не столько в его, сколько в ее адрес. Она подоспела вовремя и предостерегающе положила свою хрупкую ладонь на его плечо как раз в тот момент, когда он яростно шагнул навстречу матери, готовый взорваться.
Орхан, не нужно, тихо воскликнула она и с облегчением ощутила, как его плечо под ее пальцами медленно расслабилось.
Афсун Султан с трудом проглотила оскорбление, которое почувствовала, наблюдая за этим. Ее собственный сын готов был наброситься на нее в ярости за один только холодный взгляд в адрес его сестры, которая, всего лишь накрыв ладонью его плечо, в один миг остудила его пыл и, подумать только, вступилась за нее, несмотря ни на что.
Если вы хотите обсудить что-то со мной, сделаем это в ваших покоях, матушка, твердо произнес шехзаде Орхан и, показательно взяв со своего плеча белую тонкую ладонь сестры, поцеловал ее, а после решительно направился в покои, покинув террасу и обойдя застывшую в дверях мать.
Афсун Султан в ледяном негодовании и с затаенной ревностью пронзила взглядом напряженно наблюдающую за ней Айнур Султан и, резко подхватив в руки длинный подол своего бордового платья, гордо ушла.
Она шла по коридору вслед хранящему молчание сыну, пребывая в непонятном состоянии из смешанных негодования, досады и огорчения. Едва они вошли в ее покои, как шехзаде Ибрагим радостно расцвел и бросился с тахты к рассмеявшемуся брату, которого с разбега обнял за пояс.
Ты вернулся!
Это привело султаншу в секундное замешательство, и она на миг забыла, наблюдая за своими обнимающимися сыновьями, что была намерена делать и говорить. Но сразу же опомнилась и холодно произнесла:
Ибрагим, иди в свою комнату. Мне нужно поговорить с Орханом наедине.
Мальчик, который до этого счастливо улыбался, заглядывая старшему брату, что трепал его по волосам, в глаза, в недоумении поглядел на мать.
Но валиде
Немедленно.
Понурившись, шехзаде Ибрагим грустно посмотрел на своего брата, но тот ободряюще ему подмигнул и, неуверенно приподняв уголки губ, он ушел. Шехзаде Орхан, не глядя на мать, прошел к тахте и сел на нее, только после этого обратив к ней хмурое лицо.
Итак?
Афсун Султан сардонически улыбнулась она не верила, что оказалась в таком положении. Неужели она была пустым местом не только для повелителя, отца своих детей, но и для собственного сына? Сына, которого она в муках родила, которого с любовью и заботой растила, лелея надежду, что он станет ее надежной опорой, ее главной надеждой на лучшее будущее. Но вместо этого ее шехзаде по непонятной причине слушал лишь свою единокровную сестру, с которой она застала его в недвусмысленной ситуации, уж больно похожей на ласки влюбленных. И что ей в подобном положении нужно было делать?
Я уже даже не стану укорять тебя в безжалостности по отношению ко мне, твоей матери, что тебя родила и вырастила, горько заговорила она, с болью смотря на сына, что глядел на нее в ответ, словно чужой. И не стану вопрошать, чем же я заслужила такое отношение к себе. Довольно с меня подобных унижений. Раз в твоем сердце нет любви и уважения ко мне, что же, пусть так. Я и это переживу, как пережила многое другое. Я хочу лишь знать, как долго ты намерен все глубже уходить во тьму порочности? Когда ты остановишься, Орхан?
Шехзаде раздраженно выдохнул и провел рукой по волосам.
Я еще могу понять твою непокорность, принять и простить твой буйный нрав, но Как я должна понимать то, что я видела? Пойми, будь это повелитель, если бы это он застал вас в такой ситуации, то
То что? резко переспросил сын, наградив ее тлеющим от гнева взглядом. Он бы казнил за объятия? с вызовом восклицал он. Или, может, посадил бы в темницу? Быть может, и вовсе мне не позволено касаться собственной сестры, лишь бы кто-то не усмотрел в этих прикосновениях что-то порочное?
То, что я видела, мало походило на отношения брата и сестры, и ты сам это понимаешь! вне себя от гнева вскричала Афсун Султан. Она была больше не в силах держать себя в руках. Только не сейчас. Как ты вообще осмеливаешься после этого не только смотреть мне в глаза, но и оправдывать себя?! До чего же ты дошел, Орхан, раз я вынуждена говорить с тобой о таких вещах? Чего мне еще ждать от тебя?!
В этом вся суть проблемы, валиде, с ледяным холодом процедил шехзаде Орхан, невозмутимо снесший ее взрыв негодования. Вы постоянно чего-то от меня ждете. И требуете, требуете, требуете, чтобы я оправдывал ваши ожидания! Но этого не будет. И вам давно пора с этим смириться.
Я никогда не смирюсь с тем, что мой сын, который по праву рождения имеет возможность взойти на престол, собственными руками лишает себя этой возможности непроходимым упрямством и никому не нужным своенравием! Орхан, да пойми же ты
И это единственное, что заботит вас, не так ли? со свойственным юности презрением перебил он мать. Сяду ли я на трон? Вам плевать, что ради этого я должен буду ломать себя, пресмыкаться и строить из себя того, кем я не являюсь. Мне омерзительна одна только мысль, что ради того, чтобы заполучить власть, я стану таким человеком. И пусть я никогда не удостоюсь этого проклятого трона, но я останусь собой и буду уважать себя таким, какой я есть!
Афсун Султан вздрогнула от того, как громко и яростно прозвучали слова сына. Она выдохнула, и вместе с воздухом, покинувшим ее легкие, в ее груди погас весь гнев. Устало смотря на сына, что сорвался с тахты и в смятении встал спиной к ней у окна, султанша уже тихо заговорила:
Порою нам действительно приходится быть теми, кем мы не являемся, с тем лишь, чтобы выжить. Орхан, я все понимаю. Клянусь, я всей душой стараюсь понять тебя. Но ведь ты шехзаде! И рожден для того, чтобы претендовать на османский престол, на трон твоих предков. Разве ты не видишь, что это твоя судьба? Ты умен, ты прекрасный воин, у тебя храброе сердце. Ты стал бы прекрасным падишахом, но почему-то ты отказываешься от этой возможности. Тебе только и надо, что в нужный момент продемонстрировать отцу свое повиновение и готовность следовать его приказам. Ты ведь должен понимать, что он наш повелитель, и судьбы всех нас находятся в его руках. Перед таким человеком склонить голову не значит унизиться. Только так ты избежишь ненужных подозрений и тем самым обезопасишь и себя, и свою семью. В этом месте иначе никак
Порою нам действительно приходится быть теми, кем мы не являемся, с тем лишь, чтобы выжить. Орхан, я все понимаю. Клянусь, я всей душой стараюсь понять тебя. Но ведь ты шехзаде! И рожден для того, чтобы претендовать на османский престол, на трон твоих предков. Разве ты не видишь, что это твоя судьба? Ты умен, ты прекрасный воин, у тебя храброе сердце. Ты стал бы прекрасным падишахом, но почему-то ты отказываешься от этой возможности. Тебе только и надо, что в нужный момент продемонстрировать отцу свое повиновение и готовность следовать его приказам. Ты ведь должен понимать, что он наш повелитель, и судьбы всех нас находятся в его руках. Перед таким человеком склонить голову не значит унизиться. Только так ты избежишь ненужных подозрений и тем самым обезопасишь и себя, и свою семью. В этом месте иначе никак
Шехзаде Орхан ничего не ответил и долгое время стоял, не шевелясь, у окна спиной к ней, как каменное изваяние. Но потом вдруг развернулся и широким шагом направился к дверям, по пути вскользь коснувшись щеки матери как бы в знак извинений или же сожалений. Услышав, как за ним закрылись двери, Афсун Султан бессильно смежила веки
Дворец Фюлане Султан.
Она с полуулыбкой наблюдала за своим многочисленным семейством, которое было взбудоражено возвращением с войны ее мужа Ахмеда-паши. Тот, сидя на тахте, находился в окружении детей, которые наперебой рассказывали ему все подряд, пытались друг друга перекричать и суетились, пытаясь поближе подобраться к отцу, который смеялся и всем кивал. Из него вышел весьма посредственный муж, но паша был образцом любящего и внимательного отца.