Эсма.
Брат, добро пожаловать, взяв его за руки, сердечно воскликнула султанша. Она обернулась на скромно стоящую за ее спиной дочь и с улыбкой подозвала ее к себе. Порозовевшая Нермин покорно приблизилась и поклонилась своему дяде. Вот, это наша Нермин. Она тебя, верно, плохо помнит.
Здравствуй, Нермин, кивнул шехзаде Мурад, коснувшись племянницы нежным взглядом. Ты так подросла, да хранит тебя Аллах. Я, помнится, видел тебя, когда ты была совсем еще малышкой, лет трех от роду.
Шехзаде Хазретлери, робко отозвалась девушка, поклонившись.
Ужин прошел спокойно и мирно. Эсма Султан и шехзаде Мурад за столом не касались личных тем, обсуждая лишь минувший военный поход и то, что происходило в столице в то время, что он длился. Нермин, конечно, понимала, что после ужина ее матушка с дядей уединятся и поговорят по душам, чему сейчас мешало именно ее присутствие. Она для них была еще ребенком и, по мнению взрослых, не должна была участвовать в подобном разговоре. Закончив трапезу, она учтиво попрощалась и ушла к себе, сославшись на усталость.
После ужина они вдвоем разместились на тахте у окна, за которым царила вечерняя темнота. Эсма Султан внимательно вгляделась в немного изменившееся с годами лицо брата и отметила, что оно пусть и обросло бородой и покрылось пока еще только наметившимися морщинками, но было таким же светлым и ясным, как и в пору его юности. Султанша понимала, что это говорило о царящем в его душе покое и о том, что он вполне счастлив и доволен своей жизнью.
Давно я не была у вас в Манисе со вздохом заметила она. Как там матушка?
Валиде в порядке, хотя, конечно, годы никого не щадят, ответил шехзаде Мурад, чуть печально поглядев на сестру. Из-за того, что она долгие годы пренебрегала едой, ее порою мучают боли в желудке. Но лекари должным образом следят за ее состоянием и облегчают ее боль отварами. По тебе очень тоскует Бывает, перечитывает твои письма и плачет, на этих слова у Эсмы Султан от жалости и тоски по матери сжалось сердце. Валиде хотела приехать в столицу на время похода, чтобы побыть с тобой, но я попросил ее остаться в Манисе, ведь никому другому я не могу доверить свою семью.
Как дети? с потеплевшим взглядом тут же спросила Эсма Султан. Она по-доброму завидовала брату, который неоднократно стал отцом и не знал того горя, что постигло ее. Ты не взял сыновей в поход? Я думала, ты сочтешь их уже достаточно взрослыми для этого.
В следующий раз обязательно, но пока что им многому предстоит научиться прежде, чем отправляться на войну. Сулейман, к сожалению, не слишком-то радует меня своим владением оружием, а Алем, наоборот, мало внимания уделяет наукам, не выпуская меча из рук.
А что их матери? Эта Ассель по-прежнему мутит воду?
Шехзаде Мурад невесело усмехнулся, что его сестра сочла за утвердительный ответ.
Годы идут, и она набирается мудрости, оттого ведет себя все более сдержанно. Ассель так и не смогла смириться с тем, что я полюбил другую женщину и, конечно, всячески нарушает наш покой, но валиде всегда находит способы ее обуздать.
А что та, вторая жена? Кажется, Амирхан?
Ее я уважаю за спокойствие и достоинство, с теплотой ответил шехзаде Мурад. Амирхан мне не в чем уличить. В ней я обрел доброго друга и достойную мать для моего сына.
Ну а твоя Сафанур? с лукавой улыбкой спросила Эсма Султан и заметила, как взгляд брата сразу же наполнился любовью и тоской. Вижу, Мурад, ты по-прежнему никого, кроме нее, не видишь, несмотря на то, что она родила тебе одних лишь дочерей.
Женщину же любят не за то, кого она родила сыновей или дочерей, задумчиво отозвался он. Что поделать, раз я только рядом с нею счастлив?
За что же тогда любят женщину? чуть улыбнулась султанша. За красоту? За добрый нрав? Амирхан ей в красоте не уступает и покорна, но она для тебя лишь друг и мать твоего сына.
Я люблю Сафанур просто потому, что люблю и все, тихо рассмеялся шехзаде Мурад. Это настолько естественно, что я даже не задумываюсь, чем вызваны мои чувства. Разве ты пытаешься понять, почему любишь Давуда-пашу или Нермин? Уж точно не за красоту и не за удобство
Эсма Султан, промолчав, опустила взгляд. Она, безусловно, полюбила Нермин, как родную дочь, но с Давудом-пашой их связывало нечто вроде родственного тепла и взаимного глубокого уважения, но не любовь. И ее в очередной раз кольнула зависть, ведь брат не только познал радость быть отцом, но и настоящую любовь. Он был счастлив, потому что имел и любимого человека, и детей. Ей порою хотелось на миг узнать, что чувствует эта Сафанур Султан женщина, которую ее брат на протяжении стольких лет так преданно любит, позабыв о других своих женах и обо всем гареме, тщетно ждущем хотя бы одного его взгляда в сторону своих широко распахнутых дверей.
Она так и не избавилась от этой мечты, берущей начало еще в ее юности познать настоящую любовь, сметающую все на своем пути, лишающую рассудка или хотя бы столь же преданную и глубокую, как у брата с его женой. Было горько сознавать, что в ее жизни подобного не случится и что ее удел довольствоваться мирным течением супружеской жизни вместе с мужчиной, с которым они скорее родственники, чем любовники.
В минуты подобных сожалений Эсма Султан мыслями тянулась к запретному для себя чувству, которое давным-давно похоронила в своей душе. Когда-то и она любила, но увы, безответно и тайно, так и не познав счастья взаимности, не говоря уже о семейном счастье. Возможно, все бы сложилось иначе, если бы она не стала слушать мать и пошла бы к отцу, во всем ему созналась и попросила бы ради ее счастья связать ее брачными узами с любимым мужчиной. Отец любил ее больше всех своих детей, и он бы наверняка пошел ей навстречу и не стал бы причинять ей боль отказом. Конечно, это было бы эгоистично, ведь Серхат, скорее всего, ничего не питал к ней в ответ, но тогда бы он сейчас был рядом с ней, а не в той далекой и чужой Генуе, где женился на тамошней принцессе и завел с ней много-много таких же прелестных, как она сама, детей.
А как ты, Эсма? вопрос шехзаде Мурада вырвал ее из печальных раздумий.
Она вздрогнула и, подняв на него глаза, выдавила улыбку.
У меня все хорошо, брат. На что я могу жаловаться? Одно меня печалит: я так и не смогла родить паше ребенка
Шехзаде Мурад знал, как тяжело его сестра переживала это горе и в порыве сочувствия сжал ее бледную руку в своей смуглой и крепкой. В то трудное для нее время его не было рядом, и он знал обо всем лишь из писем.
Тот первый ребенок, которого я ждала вскоре после свадьбы надломленным голосом заговорила Эсма Султан, и взгляд ее провалился мыслями она была уже не здесь, а в глубинах своей памяти. Я толком и не ждала его. Тогда для меня дети не имели никакой ценности. Я едва ли понимала, что со мною происходит, и совершенно не готова была стать матерью. Роды были очень трудными, насколько я помню, а потом Когда ребенок родился, я не услышала ничего, хотя знала, что ребенок должен заплакать. Я из последних сил приподнялась с подушек и увидела хмурое лицо повитухи, которая держала на руках моего неподвижного сына. Она сказала, что, к сожалению, мой мальчик родился мертвым.
Шехзаде Мурад с болью смотрел на сестру, голос которой на последних словах осип, и она украдкой вытерла рукой скользнувшую по ее щеке слезу. Он молчал, ожидая, когда она вернет себе самообладание, и крепко держал ее руку в своей.
Я не сразу поняла, что произошло. Как будто вся онемела. Мне не было больно. Я просто чувствовала ужасную пустоту, как будто у меня несправедливо отобрали что-то, что пообещали дать. Что я толком не успела подержать в руках. Давуд-паша, конечно, был рядом и поддерживал меня, как мог. Он сказал, что у нас еще будет много детей с позволения Аллаха, и тогда я поверила ему. С того момента я уже осознанно ждала материнства. Я стала буквально жаждать его, чтобы заполнить эту пустоту в душе, образовавшуюся в ней с рождением мертвого сына. И вот, месяц спустя, я узнала о беременности. Я была так счастлива, что, казалось, порхала по воздуху. Но однажды ночью я вдруг проснулась от странной боли в животе и обнаружила себя лежащей на кровавом ложе. Лекари сказали, что выкидыш мог случиться из-за первых родов, которые я с трудом перенесла. Будто бы они пошатнули мое женское здоровье. Потом это повторилось снова И снова. Я потеряла четверых детей в первые годы брака. О последнем я вам с матерью не писала, чтобы больше не расстраивать. И он действительно стал последним А я так и не познала радостей материнства. И до сих пор недоумеваю, чем же я заслужила это. За что меня покарал Всевышний?..
Возможно, это вовсе и не кара, родная, мягко воскликнул шехзаде Мурад и, поднеся ее руку к своим губам, поцеловал ее. Просто так случилось Да, вам с пашой не довелось вырастить ваших общих детей, но у тебя есть Нермин. В конце концов, есть я, валиде, мои дети. И Давуд-паша, конечно же. Большая семья, которая любит тебя.
И которую люблю я, сквозь слезы улыбнулась Эсма Султан и в порыве чувств обняла брата. Я так скучала зажмурившись у него на плече, призналась она. Жаль, вам нельзя приехать ко мне всем вместе
Зато ты всегда можешь приехать к нам, откликнулся шехзаде Мурад и, отстранившись от сестры, с нежностью погладил ее по щеке. Когда пожелаешь, Эсма. Мы всегда будем тебе рады. И Нермин возьми с собой. Уверен, она прекрасно поладит с моими дочерьми.
Да, как-нибудь обязательно приедем, кивнула султанша и, опомнившись, поспешила добавить: Кстати, я буквально за минуту до твоего приезда получила письмо от Михримах.
От Михримах?
Да, именно. Она пишет, что едет в столицу вместе с сыном Мехметом и остановится у нас. Ему пора получить какую-нибудь должность.
Ты давно ждала, когда она вернется, с улыбкой заметил шехзаде Мурад. Я рад, что вы снова будете вместе. Она, к слову, так и не вышла замуж?
Нет, с сожалением покачала темноволосой головой Эсма Султан. Трагедия, случившаяся с Искандером-пашой, глубоко ее ранила. Сомневаюсь, что она когда-нибудь еще выйдет замуж, но очень надеюсь, что она смогла излечиться от своего горя, хотя вряд ли Михримах писала, что Мехмет очень похож на отца, так что, смотря на него, она наверняка видела в нем отражение покойного паши и не смогла его окончательно забыть.
Такое не забывается, но время хороший лекарь. Дай Аллах, Михримах смогла оправиться, и ее доброе сердце не почернело от скорби.