Возможно, так бы и было, родись у вас такой сын, как шехзаде Мехмет, султанша.
У меня бы такой никогда не родился, не то с раздражением, не то удрученно ответила султанша. Мехмет взял доброту и чуткость от матери. Этим Бельгин пленила повелителя, этим же его пленил ее сын. Но раз во мне этого нет, то и мой сын родился другим. Однако, я верю, что Орхан с возрастом одумается. Он не может не понимать с его-то умом, сколь опасно его неуемное своенравие
Дом в Стамбуле.
Менекше!
Женщина, которая до этого, погрузившись в свои мысли, расставляла на подносе чашки с горячим чаем перед тем, как отнести его хозяйкам в гостевую комнату, вздрогнула от неожиданности, а потом устало возвела глаза к потолку. На кухню, где она находилась, вбежала красивая зеленоглазая девушка в простоватом желтом платье с длинными золотыми волосами, которые мелкими завитками струились у нее за спиной.
Айше-хатун и Элмаз-хатун снова устроили скандал. Надо что-то делать!
Из гостевой комнаты слышались неразборчивые женские голоса на повышенных тонах, которые для этого дома стали уже привычным явлением. С тех пор, как Али Эфенди во второй раз женился несколько лет назад, две его жены никак не могли ужиться в доме своего мужа, которого им приходилось делить между собой, как и все золото и ткани, что он им дарил. Конечно же, это было постоянной причиной ссор.
Аллах, дай мне сил, выдохнула Менекше-хатун и, взяв в руки поднос, поспешила в гостевую комнату, где царил настоящий хаос.
Ах ты змея! вне себя от ярости кричала Айше-хатун, первая жена, которая для подобных истерик была уже старовата она была почти что ровесницей мужа, а тот уже приблизился к своему пятидесятилетию. Ее две дочери у нее за спиной тоже что-то кричали и пытались удержать ее на месте, чтобы мать не набросилась на вторую жену. Да сократит Аллах твои дни!
Я не собираюсь выслушивать твои оскорбления! возмутилась более молодая и красивая жена Элмаз-хатун, гневно тряхнув такими же длинными золотыми волосами, как у той девушки-служанки.
Ты будешь слушать все, что я захочу сказать! презрительно выплюнула Айше-хатун. Потому что я хозяйка дома.
Хозяин дома мой муж, а ты подлая змея!
Что ты сказала?!
Айше-хатун все же бросилась к ней, и вся комната тут же огласилась громкими криками женщин и всех тех, кто бросился разнимать не на шутку разошедшихся жен.
Аллах, помилуй, да что же вы устроили?! пытаясь воззвать к порядку, крикнула Менекше-хатун и протиснулась между хозяйками, которых удерживали служанки. Госпожи, сейчас Али Эфенди придет, и тогда беды не миновать.
Обе тяжело дыша, Айше-хатун и Элмаз-хатун перестали вырываться из удерживающих их рук, и постепенно в комнате все стихло.
Я еще станцую на твое могиле, ведьма, ядовито процедила Айше-хатун и, сбросив с себя чужие руки, устало села на тахту с гордым видом. Ее дочери присели по обе стороны от нее, став что-то нашептывать и успокаивать.
Элмаз-хатун фыркнула, глянув на соперницу с откровенной неприязнью.
Еще посмотрим.
Прошу вас, не начинайте снова! взмолилась Менекше-хатун. Она строго обернулась на служанок, которые столпились в стороне, встревоженные очередным скандалом. Ну что на этот раз случилось?
Айше-хатун заявила, что Али Эфенди несправедлив к ней, заговорила та самая золотоволосая девушка, которая прислуживала второй жене. Они были очень похожи, только одна помоложе и посвежее, да глаза у них были разного цвета. В силу этого поразительного сходства с ней служанка и снискала расположение Элмаз-хатун. Увидела платок госпожи, расшитый золотом, и сказала, что ей эфенди таких платков не дарит. Что он обделяет ее своим вниманием. А Элмаз-хатун с этим не согласилась.
Еще бы она согласилась, проворчала Айше-хатун. Ее хлебом не корми дай поскандалить!
Это ты который год отравляешь мою жизнь! с готовностью вознегодовала Элмаз-хатун, обвинительно ткнув в ту пальцем. Во всех бедах виновата я?
Ты сама и есть беда, что свалилась на мою голову!
Эсфир, уведи свою госпожу в ее комнату, поспешила распорядиться Менекше-хатун, чувствуя приближение нового скандала и, проводив взглядом ушедших женщин, выдохнула. Айше-хатун, ну что же вы так распереживались? заворковала она, зная, что только так можно унять ее гнев. Вот, я принесла вам чай с лепестками жасмина. Вы же его так любите. Он дарует успокоение и душевный покой.
Пока эта ведьма живет со мной в одном доме, не будет мне покоя, горько отозвалась Айше-хатун, но чашку взяла и отхлебнула из нее. Али Эфенди женился на ней и моя жизнь превратилась в ад! Да покарает ее Аллах! Все лучшее золото он дарит ей. Даже платки, расшитые золотом! А что я? Я не заслуживаю того же? Ведь это я первая жена, главная в доме!
Матушка, ну будет вам, мягко воскликнула ее старшая дочь, Амина.
Подумать только, мой муж стал рабом этой ничтожной наложницы! будто не слыша ее, продолжала возмущаться та.
Менекше-хатун сдержалась от того, чтобы снова не закатить глаза, забрала поднос и ушла на кухню. Оставив его там, женщина, пока дочери успокаивали Айше-хатун в гостевой комнате, поднялась на второй этаж, где находилась комната Элмаз-хатун. Войдя в нее, она увидела, что госпожа возлежит на ложе, откинувшись на разноцветные шелковые подушки, а Эсфир, держа ее за руку, пальцами ласково поглаживает ее ладонь.
Остановившись у порога, Менекше-хатун осталась незамеченной и, улучив момент, со смятением в душе посмотрела на женщин, которые и не ведали о своей истинной близости. Не зря они, встретившись по воле судьбы, обрели друг в друге добрых подруг. Видимо, неосознанно они все же чувствовали свое родство. Оно и невооруженным глазом было заметно, но все считали, будто их внешняя схожесть лишь чудо, удивительная случайность.
Менекше-хатун против воли вспомнила те дни, когда она еще не служила в этом доме, а пребывала подле другой госпожи женщины из самой правящей семьи по имени Эмине Султан, которая попала в немилость султана и была вынуждена бежать от его гнева так далеко, насколько это было возможно. Служанка помнила и того красивого статного господина, которого охранники дома, в котором скрывалась Эмине Султан, называли пашой. Менекше-хатун видела, как он каждый вечер приезжал и входил в комнату ее госпожи, но не ведала, что происходило за запертой дверью.
Однажды ночью им с госпожой пришлось бежать из того дома от настигнувшего их султана, все-таки сумевшего отыскать опальную жену. Люди паши отвезли их в какую-то глушь, поселив в маленьком домике в тихом и малолюдном селе, расположенном близ реки. И именно в стенах того домика Эмине Султан поняла, что ждет ребенка. Она была так поражена и удивлена, но Менекше-хатун не смогла понять причину этого ее удивления и до сих пор не была уверена, кого же в ту страшную ночь родила ее госпожа османскую принцессу, дочь падишаха, или же девочку, ставшую плодом запретной любви жены султана и его паши.
Менекше-хатун трудно было вспоминать об ее рождении, ознаменовавшимся ужасными муками для ее матери. Ей пришлось в грозу сходить на окраину села и позвать местную старуху-знахарку, чтобы та смогла принять трудные роды султанши. Но, придя, та лишь с сожалением посмотрела на умирающую Эмине Султан, мечущуюся на кровавом ложе, и сказала, что ей под силу спасти лишь ребенка. А за окнами по-прежнему бушевала гроза, и после этих слов молния зигзагом разрезала небо, как будто поставив точку в жизни султанши. И после раздавшегося вслед молнии оглушительного раската грома Эмине Султан побелевшими губами едва слышно что-то прошептала, видимо, умоляя спасти ребенка даже ценой ее жизни. И она действительно в ту ночь отдала свою жизнь этой милой золотоволосой и зеленоглазой, как она сама, девочке.
Уже под утро, когда стало невыносимо тихо, а тело ее мертвой измученной госпожи неподвижно лежало на ложе, накрытое простыней, Менекше-хатун держала на руках спящего новорожденного младенца и задумчиво стояла возле окна, думая, что ей делать дальше. После минувшей грозы небо прояснилось, и на нем, уже начавшем светлеть с приближением рассвета, засверкали блеклые тающие звезды. Увидев их, Менекше-хатун улыбнулась и решила назвать девочку именем Эсфир, что означает «звезда».
Уже под утро, когда стало невыносимо тихо, а тело ее мертвой измученной госпожи неподвижно лежало на ложе, накрытое простыней, Менекше-хатун держала на руках спящего новорожденного младенца и задумчиво стояла возле окна, думая, что ей делать дальше. После минувшей грозы небо прояснилось, и на нем, уже начавшем светлеть с приближением рассвета, засверкали блеклые тающие звезды. Увидев их, Менекше-хатун улыбнулась и решила назвать девочку именем Эсфир, что означает «звезда».
Разумеется, бросить Эсфир она не смогла и, забрав ее с собой, в нужде вернулась в Стамбул, чтобы там найти пристанище и средства к существованию. Обратившись к тетке по отцу Назифе-хатун, так кстати прислуживающей одной семье в столице, Менекше-хатун получила от нее помощь. Та пристроила ее служанкой в дом поменьше, с хозяевами которого дружила семья, которой служила сама тетя. И это оказался дом Али Эфенди, где они пребывали по сей день. Эсфир она выдала за свою племянницу, родители которой скончались от оспы вскоре после ее рождения.
Девочка росла, не ведая о своем происхождении и думая, что она родилась в обычной бедной семье и в младенчестве осталась сиротой. Менекше-хатун оставила в тайне ее истинное происхождение, понимая, что знание о нем не дарует ей ни счастья, ни покоя. Эсфир стала такой же служанкой, как она сама, и, конечно, тяготилась своей судьбой, но, обладая от природы жизнелюбивым нравом, никогда особо не унывала.
И вот однажды, лет семь назад, Али Эфенди решил жениться во второй раз, несмотря на мольбы его жены Айше-хатун «не разрушать покой их дома». Она не смогла за годы брака подарить ему сына, наследника, и эфенди решился взять еще одну жену, которая дала бы ему желаемое. Али Эфенди долго искал подходящую женщину и непременно из хорошей семьи с безупречной репутацией, но один знакомый, служащий в Старом дворце, как-то сказал ему, что есть у него одна женщина на примете, которую он мог бы сосватать ему. Мол, она молода и красива, не глупа и покорна.
Евнух, разумеется, не сказал ему, что когда-то женщина эта была сослана из Топкапы, будучи фавориткой самого султана, который выгнал ее из своего гарема со скандалом. После того, как она ему надоела, султан Баязид велел отправить ее в Старый дворец, чтобы глаза, видно, не мозолила, но фаворитка заупрямилась и объявила о своей беременности. Лекари, осмотрев ее, заключили, что она не только не беременна, но и от природы страдает бесплодием, что, конечно, привело повелителя в небывалый гнев.