Для таких случаев у нас есть отработанная процедура. Сначала допрос потом казнь. Ничего важного они знать не могли, но порядок есть порядок. Закончив с допросом, им приказали раздеться. Не успели они стянуть с худых задов трусы, как оказались повалены и зафиксированы в нужных позах. Руди, как пострадавшему, выпала честь отомстить за царапину, полученную при обстреле автоколонны. Надев перчатки, вооружившись ножом, не обращая внимания на скулёж сопливых щенят, он сделал то, что должен был сделать. Первым кастрировал тощего. Конопатый дёргался так, что и пяти солдатам его трудно было удержать. Как бы он ни сопротивлялся неминуемому наказанию, в результате маленький сморщенный мешочек плоти плюхнулся красным тюльпаном в зелёную траву.
Тощий подросток потерял сознание: так его бесчувственным и повесили. А рыжий чертёнок вопил от боли, но оставался в сознании довольно долго даже после того, как петлю затянули на его шее. Он забавно болтал ногами, раскачивался, брызгал кровью, пучил зелёные фары. Минуты три продержался.
Через неделю произошло нападение на армейскую колонну. Три часа на сборы, и мы выдвигаемся мстить. Пока добрались до места подлой диверсии, партизан и след простыл, а наша техника коптила чёрной гарью в кюветах. Бандиты убежали, а их пособники остались. В километре от места нападения нашлась и деревенька. Без сомнения, их база. Тут партизаны добывают себе продукты, прячут раненых. Наверняка. Проверять не стоит. Издалека она выглядела вполне мирно. Мы-то знаем, как обманчив бывает такой вид. Я рассматривал её в бинокль, удивляясь беспечности её жителей. Из труб вились дымки, на лугу паслись коровы, по улицам ходили люди. Совсем они глупые: помогают партизанам и думают, мы глупее их, не поймём ничего.
Деревню окружили двойным кольцом, вместе с нашим отрядом к месту расправы подтянулись ещё два. Я взошёл на холм, посмотрел ещё раз в бинокль, теперь с такого близкого расстояния, что мог видеть морщины на лицах их стариков. Долг любого настоящего нациста требует от меня устроить маленький геноцид. Полюбовавшись мирной жизнью крестьян, махнул рукой, привычно скомандовав:
Сжечь деревню!
За нами горит и агонизирует густым жирным дымом деревня. На обратный путь мы захватили с собой несколько деревенских баб. С ними не так скучно возвращаться. Понятно, что выбрали самым симпатичных, самых жопастых. Бурим их во все дыры, делаем новые. По мере выхода из строя стерв, выбрасываем их трупы на дорогу. Тех, кто начинал подавать признаки жизни от удара о землю, солдаты добивали дружными длинными очередями.
За последней акцией вынужденное бездействие продлилось целую неделю. Не хотелось впустую опухать от пьянства. Я послал в город четверых надёжных парней на свободную охоту. Они не подвели: вернувшись под вечер привезли на базу трёх шлюх, пойманных ими прямо на улице. Молоденькие румяные девицы вели себя непозволительно застенчиво. Перед тем как начать, мы их как следует напоили, а уже после раздели. Нас двадцать здоровых арийцев и их трое. Нравится мне такой расклад, внушает, что скучно никому не будет. Ни им, ни нам.
Не хватило их на целую ночь. Жаль. Честно говоря, парни быстро их измочалили в фиолетово-красные распухшие от побоев манекены. Таких и трахать-то противно. Визжать они давно перестали, только иногда кряхтели, когда их кости трещали под натиском очередного бравого эсэсовца. Они называют нас маньяки, подонки, убийцы, а я же говорю, что мы просто арийцы.
Утром мы этих рваных проституток пинками выбросили на платц. Там их и расстреляли. Кому они такие нужны? Одноразовый продукт. Поимел, убил, забыл.
Партизаны активизировались, наши дела на фронте идут не так хорошо, как раньше, бандиты чуют кровь не хуже падальщиков. С каждым днём фронт подкатывает к нам всё ближе. Скоро будет слышна канонада. Надо усилить борьбу с лесным отребьем. Они надеются на помощь их армии. Пустые мечты. Никто им не придёт на помощь, никто не спасёт этот сброд от полного уничтожения. Доблестные части Вермахта, выровняв линию фронта, достойно встретят красных дикарей и, как полагается, и как было всегда, обратят их в позорное, привычное им бегство. Наши временные неудачи обернутся окончательным сокрушительным разгромом жидов комиссаров. Никто из их азиатской породы не должен выжить, никто. Мы уничтожим всех. Убьём всех мужчин. И всех их женщин изнасилуем, а потом убьём, или убьём, а потом изнасилуем. А тех, кто останется, сожжём. От этой дикой холодной мерзкой страны останется лишь пепел для удобрения полей наших трудолюбивых фермеров.
Второй отряд нашей части, возвращаясь в четверг с акции, попал в засаду. Бандиты истребили 90% отряда. 80 истинных арийцев погибли героями. Командира отряда штурмбаннфюрера Хорста, бандиты, взяв в плен, подвергли унизительной казни. Засунули ему в задний проход раскалённую кочергу. Недочеловеки дали ещё одно доказательство, что наш способ ведения войны против них абсолютно верен.
Едем карать! От нетерпения потею, мучает жажда. Несколько хороших глотков шнапса из фляжки меня освежают. Солдаты моего подразделения от меня не отстают: им не терпится вступить в бой, и они пьют не как обычно, а гораздо больше. Гордость нации. Настоящие немецкие солдаты. Фюрер может гордиться нами.
Там, где погиб отряд Хорста, в непосредственной близости деревень нет. Судя по карте, есть большое русское поселение в десяти километрах. Наша, усиленная другими подразделениями часть направляется туда. Они не могут быть не виновны. Не могут.
Я теряю свою личность, растворяясь в море оранжевой ярости. Нет сомнений, нет страха. Исчезаю, исчезаю Хорошо.
Мы устроили этим русским настоящую бойню. Перепахали деревню вдоль и поперёк, основательно засеяв семенами смерти. Наша злоба нашла выражение в жестокой мести. Мы никого не стали сгонять в одно место: расправлялись там, где их находили. Спешили, поэтому поразвлечься, как обычно, нам не удалось. Не помню сколько точно я лично отправил на тот свет, должно быть, не меньше полутора десятков. К концу акции моя форма насквозь пропиталась моим потом и чужой кровью. Мои товарищи выглядели не лучше. В копоти, лица красные, как у демонов. Так и должно быть. Нас они обязаны бояться и почитать, как богов, ну или как господ.
Фронт прорван. Немыслимо! Большевики, завалив наш передний край трупами своих солдат-рабов, дали временный повод красным лидерам кричать в пропагандистский рупор о своих победах.
На фронте катастрофически не хватает солдат. От союзников мало толку, трусливые крысы. В спешном порядке нашу часть бросили ликвидировать прорыв. Целых два месяца мы, элитная часть СС, гордость нации, уничтожаем большевиков на самом ответственном участке фронта. Держим крепко оборону. Им не пройти, обломают Советы о наш железный панцирь ядовитые зубы их дивизий. В бою один эсэсовец стоит двадцати коммунистов. Свиньи.
Если бы не наши соседи венгры, дьявол бы их забрал, мы бы давно с ними покончили, перешли бы в контрнаступление. Венгерские полки бегут при первых залпах русской артиллерии. Жалкие трусы. Вечно нам приходиться за ними подчищать. Постепенно наши части превратились в пожарные команды, которые бросали в пекло, чтобы затыкать дыры русских прорывов.
Бой у полуразрушенной в предыдущие три дня обстрелом деревни. Сейчас мы пойдём в атаку и выбьем противника с занятый ими ночью высотки. В голубое небо взлетает белая ракета, и мы, как один, как единое тело, управляемое одной волей, неудержимым стальным потоком устремляемся вперёд. Никто не сможет нас остановить. Никто.
Навстречу нам бегут серые роты русских. Они выходят на нас из деревни, защищают её руины. Напрасно. Уничтожив их, мы всё равно её сожжём. «Сжечь деревню!» с этим кличем я бросаюсь на врага. Атака на встречных курсах. Редкое явление на фронте. Они и мы, одновременно покинув укрытия, пошли в атаку. Пушки замолчали, смолкли пулемёты, слышны только стрекочущие автоматные очереди, хлёсткие винтовочные выстрелы, а чуть погодя хлопки от взрывов ручных гранат. Я уже вижу их перекошенные звероподобные лица, сейчас они у меня получат
Эй, Вась!
Ау!? Чего?
Иди сюда, посмотри.
Ну, чего ещё я там у них не видел?
Какой расписной.
Лежащий на истоптанной солдатскими сапогами траве у ног двух красноармейцев маленький чернявый немец собрал на своём мундире отличительные значки, казалось, всех на свете действующих на фронте подразделений войск СС. Это бы выглядело бы круто, если бы не было таким откровенным идиотизмом. Глубоко в тылу, чтобы пугать женщин и детей, годилось, а здесь на фронте могло вызвать лишь презрительную усмешку.
Сраное пугало, сплюнув в сторону, сказал Вася.
Да. Дерьмо, согласился с Васей первый русский солдат.
Дело 23
На поляне, густо заросшей большими фиолетовыми непонятного вида цветами, покачивающими своими тяжелыми головками в так порывам ветра на коротких чешуйчатых жёстких шеях-стержнях, лежала мёртвая девушка. На месте происшествия работала бригада с Петровки в составе экспертов, следователя ГУВД и оперативников.
Лежащий на истоптанной солдатскими сапогами траве у ног двух красноармейцев маленький чернявый немец собрал на своём мундире отличительные значки, казалось, всех на свете действующих на фронте подразделений войск СС. Это бы выглядело бы круто, если бы не было таким откровенным идиотизмом. Глубоко в тылу, чтобы пугать женщин и детей, годилось, а здесь на фронте могло вызвать лишь презрительную усмешку.
Сраное пугало, сплюнув в сторону, сказал Вася.
Да. Дерьмо, согласился с Васей первый русский солдат.
Дело 23
На поляне, густо заросшей большими фиолетовыми непонятного вида цветами, покачивающими своими тяжелыми головками в так порывам ветра на коротких чешуйчатых жёстких шеях-стержнях, лежала мёртвая девушка. На месте происшествия работала бригада с Петровки в составе экспертов, следователя ГУВД и оперативников.
Труп сильно изуродовали. Старшая в группе экспертов Зинаида Дибрит, много всякого повидала за годы службы, но такое имела несчастье наблюдать впервые. Её состояние легко можно было бы назвать шоковым, если бы она не умела держать себя в руках, как настоящий профессионал своего дела. В последние годы количество совершаемых тяжких преступлений в стране стремительно росло. Причём пугало то, что убийства совершались с необычайной жестокостью. Многие преступления вообще совершались, на первый взгляд, без мотива. Градус остервенелости в стране возрастал не по дням, а по часам. Не жалели ни женщин, ни детей. Откуда в спокойной мирной стране в одночасье взялось столько извергов? Расположение ран на женском трупе указывало на сексуальный мотив преступления. Раскрывать такие убийства, как правило, не легкая задача.