Так в гостиной, сидя за столом, и попрощались с Анной. Такими и запомнила их Глаша.
Если с усадьбы увидишь дым, значит, нас не жди, отправляйся далее, сказал граф. В Москве тебя встретят, вот адрес. Бог даст, свидимся.
Сели в подвозу и тронулись в путь. Пока не скрылась за лесом усадьба, так и не смогла отвести взгляда, интуитивно сердцем предчувствуя: навсегда. Теперь с Аннушкой вся жизнь связана будет.
«Исполню, подумала Глаша, смахнув слёзы. И будто при этом сила в неё вселилась. Сберегу! Жизнь положу».
Но, трогай, милая! подстегнула вожжами коня.
Сидела за столом гостиной, вглядывалась через проём открытой двери: виднелось приближающее облако пыли с едва различавшимися силуэтами всадников и развевающимся красным знаменем.
Граф взглянул на графиню и только сейчас обратил внимание на наряд, который видел лишь в первый послесвадебный день. Подобный хранился наряду со свадебным. И не как крик моды, а как традиция: переходил из поколения в поколение, в течение нескольких веков, после первой брачной ночи, а именно после сотворения будущего дитя. И невесты, готовясь к этому загодя, знали, чувствовали без всяких сомнений: сотворение произошло. И надевали этот наряд. Выходя из почивален в залу, встречали все присутствующие гости будущую маму взрывом радостных окликов и взрывов шампанского. Царила энергия любви двух соединившихся сердец, сотворивших третью жизнь. Издревле знали: у каждого есть своя половинка одна. Знал об этом и молодой граф от уже покойной матушки. Но как найти её и не допустить ошибки? Ведь ложный союз страшен и мучителен. И дети полно отведают это. И тоже будут мучиться. Как берегли сызмальства родители это и учили тому, что сами знали, определять душой и сердцем. Сопоставляя с умом, а не со страстью. Отличать иллюзию любви от настоящей. Никто, и даже сам граф, не ожидал такого наваждения в душе от впервые увиденной молодой графини.
В тот день, в годовщину поминок усопших родителей, граф навещал своих родственников в Москве. Помянув, отправился обратно в усадьбу. По пути сделал остановку в одной из гостиниц по причине ремонта экипажа. К утру экипаж уже был готов к отправке. Поехали дальше по тракту в путь к усадьбе. Когда проехали пару вёрст, кучер вынужден был остановиться по причине невозможности объехать встречный экипаж. Что-то случилось у него: на ухаб наехали, ночью двигались.
Граф вышел и, осмотрев, понял, что своими силами не управятся.
Как же тебя угораздило?
Так ночью ехали, барыня торопилась очень, вот и гнал. Виноват, конечно, да луна за благо спряталась проворонил.
Что-то барыню не вижу.
Она по рассвету к ручью пошла. Сейчас вернётся, поди. Думали, пешком идти недалеко до гостиницы осталось.
Может, помочь чем, отладить?
Спасибо, барин, на слове добром, да ось сломалась в колесе. Новое нужно. А вот барыню
Да это ясно, довезём. И тебя тоже. Разворачивай, Гришка! Вертаться будем, коли так.
Покуда разворачивал Гришка экипаж и перегружал вещи, из леса вышла девушка.
Вот и барыня, сказал кучер.
Сколько раз потом граф пытался объяснить себе, что ощутил в эти мгновения. Слов не находилось. Да и мыслей. Наваждение благодати, душевного спокойствия и величественной неги излучала эта девушка.
Доброго утра вам, люди.
Трудно было графу, выходя из оцепенения, что-то ответить ей осипшим голосом.
«Да что это я? Совсем как мальчишка, подумал он. Ну-ка, соберись!»
Всю дорогу общаясь с ней на разные темы, он был приятно удивлён её образованностью и лёгкостью ума. Присущая неловкость при разговоре с дамами его обычно не покидала, и паузы молчания делали ещё более удручающими попытки продолжения знакомства. Но с ней будто знаком целую вечность, и даже молчание, как потом выяснилось, содержало в себе одинаковость мыслей, чувств и ощущений. С ума можно сойти от таких воспоминаний. Иначе как объяснить, что по приезде в Москву, уже через час после знакомства с её родными в её доме, были посланы гонцы к созыву гостей к свадьбе? Стоило лишь взглянуть обывателю на молодую пару, от которой так лился невидимый свет, и не оставалось и сомнений в том, что иначе просто не могло и быть. Вспомнились слова матушки и отца: «В тот миг в сердце твоём не будет и капли сомнений». Сбылись слова.
«Спасибо, родные мои», подумал он.
Спустя три дня продолжали свадьбу уже в поместье. Неделю гуляли. Всем такой праздник был, какого и старики не могли вспомнить, который запомнят надолго.
Вот на второй день и была в поместье в этом наряде невеста. С улыбкой смотрел граф на неё сейчас, вспоминая те счастливые дни и рождение Аннушки. Именно поэтому надела этот наряд графиня. Чтобы вслед уезжающей дочери послать улыбку и свет, от которого, сидя в телеге, Аннушка чувствовала не тревогу, а только тепло родительских сердец, которое она пронесла бы в себе всю свою жизнь.
Хлынул сильный дождь. Благо Глаша успела доехать до заминки. На закате увидела дым с усадьбы.
«Значит, надо в Москву», подумала Глаша.
Поутру и поехали. По слову графа зажёгся стог сена как сигнал для неё, чтобы двигалась дальше.
Никогда уже она не узнала о том, что же случилось с графом и его супругой. Ни в Москве, как ни пыталась разузнать, ни в окрестностях, где жила уже с удочерённой Аннушкой, оформленной на её имя, как того требовало время, ни в 30-х годах, когда их сослали в Карлаг, в посёлок Долинка, где Аннушка, уже будучи двадцати пяти лет, схоронила Глашу, думая о ней как о матери. И на смертном одре та уже поведала историю о том, кто она и кто её родители, чьё тепло она несла потом всю жизнь детям и внукам.
Вот так и дошёл до меня этот оставшийся в памяти бабушкин запах тепла, доброты, который сравнить с чем-либо просто невозможно. Ощущение тепла осталось до сих пор, даже в наши дни, после её кончины в 1996 году, милой, родной и любимой моей бабушки Анны Васильевны Земизовой. Вряд ли кто забудет добрую заботу бабушек о своих внучатах.
Откуда нам было знать в детстве, что так дороги будут рассказы о былой их жизни, воспоминания о пережитых временах? Только потом, с годами, начинаем понимать, что так мало в суете слушали. Вот теперь и собираем эти драгоценные крупицы маленького сердечного тепла, излучавшего свет вслед уезжающей подвозы с маленькой Аннушкой, на устах которой была улыбка.
Я помню это тепло, бабушка, спасибо тебе. Прочтут эти строки многие, и каждый, кто соприкоснётся с этой строкой, улыбнётся тебе в ответ с лучом света добрых сердец. Эта улыбка вам, бабушки, на том свете и этом.
Вот так и дошёл до меня этот оставшийся в памяти бабушкин запах тепла, доброты, который сравнить с чем-либо просто невозможно. Ощущение тепла осталось до сих пор, даже в наши дни, после её кончины в 1996 году, милой, родной и любимой моей бабушки Анны Васильевны Земизовой. Вряд ли кто забудет добрую заботу бабушек о своих внучатах.
Откуда нам было знать в детстве, что так дороги будут рассказы о былой их жизни, воспоминания о пережитых временах? Только потом, с годами, начинаем понимать, что так мало в суете слушали. Вот теперь и собираем эти драгоценные крупицы маленького сердечного тепла, излучавшего свет вслед уезжающей подвозы с маленькой Аннушкой, на устах которой была улыбка.
Я помню это тепло, бабушка, спасибо тебе. Прочтут эти строки многие, и каждый, кто соприкоснётся с этой строкой, улыбнётся тебе в ответ с лучом света добрых сердец. Эта улыбка вам, бабушки, на том свете и этом.
Самым младшим ребёнком у бабушки была моя мама Светлана 1950 года рождения. Все старшие были её братьями, ну а все дочки для мам это как свет в оконце. Так в жизни и вышло. Долинка посёлок хулиганский. Подросшие братья в итоге скитались, и по вышедшей в 60-е статье о «хулиганке» каждый зацепил по сроку. Да и отчим Светланы сильно пил. Плохие воспоминания у мамы о детстве: трудно было и голодно. Отчим не любил детей-приёмышей. Часто выгонял на мороз из дома.
Подросла мама, красивой была очень. Подрос и отец. Юнцом ухаживал за ней. Ох, и драться приходилось из-за неё, разгоняя порой целую толпу штахетником! Недовольных много было ещё и потому, что Света жила в другом районе, с которым часто приходилось драться. Не боялся ничего отец. Может, помните, шпана долинская, начало 60-х, Анатолия Никитина? Прозвище у него было Сэр: шляпу любил носить. «Свобода это рай», говорил он. Может, потому тюрьма и миновала его, в отличие от многих его друзей по «хулиганке». Но однажды на батю всё-таки набросились толпой на одного. Крепко побили. Уже когда я подрос, отец как-то показал мне место, где это произошло. Ему тогда девятнадцать лет было. С ходу заехали штахетиной по переносице, отчего и сопротивляться не мог. Вырубили напрочь всё, что можно. В голову пытались воткнуть нож наконечник сломался: выдержал череп. Хорошо, первую неделю потом Светлана не видела. Ужаснулась бы. Ну и рожа была смотреть страшно. Как выздоровел, так и поженились.
А в 1967 году родился я, горюшко. Отец пошёл учиться в горный техникум на вечерний. Днём работал. В армию не взяли по состоянию здоровья после этой драки. С военкомата послали на курсы шофёров. На том и выдали военный билет с записью рядового запаса, негодного к военной службе в мирное время. Ну а дальше
У бати часто поговорка была: «Ну, рассказывай, как ты до такой жизни докатился». Расскажу, конечно, как есть.
Заурядная история
В перестроечные времена, в начале 90-х, лихо было тем, кто смог перестроиться. Многих мужиков сломало. Особенно когда женская половина ощутила свободу челнока с кое-какими начавшимися финансами в кармане. А мужик, оставшийся без работы, не умеющий жить по принципу «купи продай», начинал пить. Да что рассказывать, сами знаете, что да как.
То же было и со мной, только я не пил. А так та же комедия. Вспоминать тошно. Шараханье по кооперативам с многообещающими заработками. Всё оказалось надувательством. Однажды, просматривая газеты с объявлениями, увидел одно очень интересное: «Желающих и умеющих произвести репортаж по дефицитному товару без очереди и без талонов обращаться по адресу»
«Ну что ж, подумал я. Почему бы и нет».
Вообще-то, подобное объявление было само по себе необычным по сути и содержанию. Да ещё и от новообразовавшейся тогда телекомпании «Сары-Арка». Это было своеобразным кастингом. Не знаю, что меня понесло туда и на что я надеялся. Ведь только на стройке работал, а в подобной области опыта вообще никакого.
Выстоял очередь на собеседование. Ну а то, что пояснили там, меня немного ошарашило.
Ничего сложного, говорила главный редактор телекомпании. Предварительно обговори тему, которую ты хотел бы развернуть. Наша машина, оператор, камера. Тебе микрофон в руки и вперёд. Отсмотрим материал. Смонтируем и в эфир.