Сядь, распоряжаюсь, просунув руку за душевую занавеску и включив воду. Просто посиди, пока она не уйдет, ладно?
Черт, что ты делаешь? Кузина, которую я заставляю сесть на унитаз, сердито смотрит на меня.
Сядь, распоряжаюсь, просунув руку за душевую занавеску и включив воду. Просто посиди, пока она не уйдет, ладно?
Зачем?
Затем, что мне нужна причина, чтобы отказаться от секса. А ты как думаешь, тупица? Если я буду принимать душ в одиночестве, Реми может попытаться ко мне присоединиться.
Делай, что я говорю, вместо этого прошу я.
Она озадаченно сдвигает брови, а я качаю головой.
Такое чувство, будто запах пота Реми давит на легкие тяжким грузом вкупе с тысячью пробуждений перед другими лицами, похожими на нее. Я ничто, и чем дольше остаюсь трезвым, тем острее осознаю данный факт. Делаю глоток пива из бутылки. В этот момент Тирнан подскакивает с унитаза и бросается к двери. Я хватаю ее сзади за шорты, дергаю на себя. Она врезается в меня.
Ной! возмущается Тирнан.
Но я все равно обхватываю ее руками и оттягиваю от выхода.
Не бросай меня. Она опять хочет мое тело.
Фу.
Удерживая девушку, еще раз щедро глотаю пиво. Вдруг раздается стук в дверь, и мы замираем.
Не-е-е-ет
Ной? слышится голос Реми. Ты собираешься в бар сегодня вечером?
Да! выкрикивает Тирнан. Он при
Я закрываю ей рот свободной рукой.
В следующую секунду раздается очередной крик с первого этажа, из-за чего я вздрагиваю:
Ной!
Какого хрена? Сегодня все помешались на мне? Слава богу, хотя бы Калеб не может разговаривать.
Тирнан извивается в моих объятиях. Не знаю почему, только я крепче сжимаю ее и пячусь от запертой двери, закрыв глаза.
Ной! снова орет отец.
Я в душе! наконец выкрикиваю я.
Господи.
Внезапно кузина заезжает мне пяткой по ноге. Оступившись, я ударяюсь голенями о ванну, теряю равновесие и падаю вместе с ней. Она взвизгивает, срывает душевую шторку с пары колец и врезается затылком в мой подбородок.
Я кряхчу.
О боже! кричит Тирнан, сплевывая воду. Ее одежда и волосы моментально промокают под лейкой. Она пытается сесть. Ты ненормальный. Какого черта?
Накрыв ее рот ладонью, тяну девушку обратно.
Мне нужно, чтобы ты осталась.
Пар клубится в воздухе. Я прислушиваюсь к людям, от которых прячусь. У меня в животе затягивается тугой узел, потому что я определенно веду себя, как гребаная девчонка.
Ной! вновь рявкает папа.
Запрокинув голову назад, устало выдыхаю.
Твою мать, почему он не заткнется?
Я убираю руку с губ Тирнан, однако, когда она предпринимает попытку вырваться, хватаю ее за воротник и притягиваю к себе.
Они отстанут, если мы будем вести себя очень тихо.
Ты своего отца видел? огрызается Тирнан в ответ. Он больше этой двери, Ной. Чтобы вломиться сюда, ему нужно лишь посильнее надавить на нее рукой. Если он вломится сюда, то поручит мне новую кучу дел, а я уже свои утренние задания выполнила!
Ш-ш-ш-ш! Мне снова приходится закрыть ей рот. Они заткнутся, если мы будем вести себя очень-очень тихо.
Она бубнит под моей ладонью что-то похожее на: «Ты идиот».
Я улыбаюсь. Кажется, словно вернулся в детство и прячусь от родителей. Вроде игры в прятки. Мне редко доводилось дурачиться. Калеб перестал разговаривать, когда мне было три года, поэтому я не помнил, озорничал ли он.
Хотя с отцом несколько хороших воспоминаний осталось. До того, как он стал старше и злее.
Смотрю на Тирнан. Вчера я рассердился на нее. Но потом мой гнев исчез.
Со мной дома не разговаривают. Никто со мной не разговаривает.
В одну минуту я хотел свернуть ей шею, а в следующую крепко обнять.
Я понимал ее, знал, в чем проблема.
Она вдруг начинает делать частые резкие вдохи, и я зажимаю ей нос, прежде чем Тирнан чихнет. Это не помогает. Девчонка буквально плюет мне на ладонь, тихо пискнув после этого. Хохотнув, я споласкиваю руку и опять обвиваю ее талию.
Каково было в Л.А.? Расскажи мне что-нибудь о своей жизни.
Что угодно. Хочется оказаться в другом месте, даже если мы не можем выбраться из ванны.
Однако Тирнан молчит.
Я снова откидываю голову назад и смотрю в потолок.
У тебя иногда не возникает ощущения, будто ты заперта в коробке? бормочу я. И ты видишь вокруг себя лишь четыре стены, что бы ни делала? Как бы далеко ты ни уходила, вид все равно не меняется?
Тебе не у меня нужно спрашивать, каким образом обрести счастье, отвечает она. Я приехала в Колорадо.
Ага, но мне это не поможет.
Зато ей?..
Помогло? интересуюсь я, слегка дернув ее за косичку, когда не получаю ответа.
Тирнан отшатывается в сторону, хмуро глянув на меня, однако я замечаю зарождающуюся на ее губах улыбку.
Да, нынешний вид мне нравится чуть больше. Она резко возвращает взгляд к моему лицу. У тебя кровь из носа идет.
Проведя пальцами под ноздрями, обнаруживаю кровь, затем умываюсь, несколько раз споласкивая руку под потоком воды.
Тебе не обязательно быть такой лютой. Я тыкаю пальцем ей под ребра за то, что въехала мне затылком по лицу.
Тирнан ерзает на месте.
Нет, перестань, возмущается она после очередного толчка. Я не поклонница щекотки.
Засмеявшись, продолжаю впиваться пальцами ей в бока. Визжа, девушка пытается увернуться, но деваться ей некуда.
Ной? Раздается стук в дверь. Ты выходишь? Мне пора домой.
Тирнан смотрит на меня. Я еще раз щекочу ее.
Ноя тут нет, подсказываю ей.
Она шлепает по моей руке.
Нет.
Скажи это.
Нет! шепотом восклицает Тирнан.
Мой палец вновь утыкается под ребро кузины, и она извивается.
Скажи.
Это жестоко, цедит девушка сквозь зубы. Нет!
Я хватаю ее за предплечье.
Иначе устрою тебе «крапивку».
Тирнан шлепает меня, а в дверь стучат второй раз.
Выполняя свою угрозу, обхватываю ее запястье обеими руками. Ее глаза расширяются от страха. Я сжимаю кожу и растягиваю в противоположных направлениях, наблюдая за тем, как она брыкается и кричит:
Ай!
Мы боремся, брызги разлетаются повсюду. Тирнан едва не врезает локтем мне в пах.
Хватит, отплевывается она, срываясь на неконтролируемый хохот, после чего я наконец-то ее отпускаю.
Ты смеешься.
Не смеюсь. Выпрямившись, девушка садится.
Мое дыхание успокаивается, сердцебиение замедляется. Тирнан убирает от лица растрепавшиеся пряди, однако попыток выбраться из душа пока не предпринимает.
Я откидываюсь назад, положив руки на края ванны, в то время как она прислоняется спиной к стене. Ее ноги в кедах свисают с бортика.
Почему ты не хочешь улыбаться?
Тирнан ничего не просит. Похоже, ей вообще ничего не хочется. Вчера она повела себя так, словно поступок Калеба, не пустившего девушку с нами, ее совершенно не ранил.
Протянув руку, разглаживаю большим пальцем кожу между ее бровями.
Морщинки всегда собираются здесь, говорю я и спускаюсь к уголку ее рта, где положено находиться морщинкам от смеха. А не здесь.
Тирнан смотрит на меня. Капля воды стекает по ее щеке и зависает на губах пухлых, мягких, розовых, словно жвачка. Я рефлекторно стискиваю зубы.
Ной! Теперь в ванную ломится отец.
Я почти не моргаю, не в силах оторвать от нее глаз. От ее мокрых ног, воды, струящейся по обнаженному участку декольте из-за того, что на моей рубашке не хватает пуговицы
Удерживая зрительный контакт, она произносит:
Ноя здесь нет.
Я широко улыбаюсь и щекочу ее шею. Тихо смеюсь, когда Тирнан пытается меня укусить.
Шаги отца удаляются. Не знаю, поверил ли он девушке или нет, но хотя бы отстал.
Надеюсь, Реми тоже последует его примеру. Раньше я чувствовал вину, выпроваживая девчонок из своего дома сразу после того, как дело было сделано, а сейчас мне вовсе безразлично.
Правда, Реми тут ни при чем. Я это понимаю. Она просто напоминание о том, как дешево я провожу свое время.
Тирнан достает из-за спины мою пивную бутылку, которую я в какой-то момент потерял. Она приподнимает брови.
Мы идем на рыбалку. Значит, днем пить можно.
Выхватив пиво, ощущаю, что бутылка до сих пор наполовину полная, и делаю глоток.
Моя кузина качает головой, только ее глаза искрятся от улыбки. Несколько секунд мы молчим. У меня такое чувство, будто ей тоже не очень хочется выходить.
Я люблю пляж, бормочет Тирнан.
Резко поднимаю взгляд.
В Лос-Анджелесе, поясняет она, не глядя в мою сторону. Думаю, это мое единственное любимое место.
А, точно. Я ведь спросил о ее жизни в Калифорнии.
Посмотрев на меня с едва заметной улыбкой, девушка задумчиво говорит:
Я вполне могу представить тебя там.
Чертовски верно. Я везде удачно впишусь.
Она умолкает, глядя прямо перед собой.
В четырнадцать лет я была помешана на старой музыке. Не знаю почему.
Внимательно слушаю. Мне нравится, что в доме появился человек, с которым можно поговорить.
Я узнала, что Серф-Сити, США, это в действительности Хантингтон-Бич, Калифорния. Поэтому однажды дождливым утром я позаимствовала отцовский «Форд Вуди» 47-го года, продолжает Тирнан, едва слышно засмеявшись, единственную его машину, которая мне нравилась, и поехала в Серф-Сити. Родители спали. Я тогда проводила дома весенние каникулы. Никогда в жизни не брала машины отца, у меня даже прав еще не было. Просто схватила свой рюкзак, набитый книгами, и отправилась в путь.
Она опускает глаза, сдвигает брови. Никак не могу распознать выражение, появившееся на ее лице. Прищурившись, наблюдаю за ней, пока девушка рассеянно теребит край моей рубашки, в которую она одета.
Что-то случилось в тот день.
Дальше Тирнан рассказывает практически шепотом:
До места я добралась довольно рано. Сидела на пляже, смотрела на волны. В ее взгляде мелькает тоска. Было так красиво. Люди предпочитают любоваться океаном на рассвете или на закате, а я люблю моменты перед тем, как солнце взойдет, либо когда уже скроется из виду. Серые глаза кузины начинают воодушевленно сиять. Она встречается со мной взглядом. Вокруг царит спокойствие, а вода принимает такой серо-голубой оттенок, словно грозовые облака. Океан грозовых туч. Ритмичный рокот волн напоминает метроном, звук которого пробирает до костей. Дождь барабанит по плечам. Бесконечный горизонт. И ты мечтаешь затеряться где-то там, вдали, где нет ни души и так безмятежно.
Ее лицо мрачнеет. Я сжимаю бутылку обеими ладонями.
Спустя какое-то время я встала, надела рюкзак на плечи. Он был таким тяжелым из-за книг, у меня колени едва не подкосились.
Она сглатывает.
Но я стояла непоколебимо, бормочет Тирнан. А затем вошла в воду
Мои пальцы сильнее обхватывают бутылку. Вошла в воду