А что с Моше? Спросил Бени, Можно его увидеть?
Сейчас нет, ответил доктор и поджал губы, он сейчас спит. Мы дали ему успокоительное.
Успокоительное? удивился Бени. А что произошло?
Да ничего особенного: нервный срыв. Это случается с людьми с латентной клаустрофобией. Я уже говорил: отсутствие солнечного света и все такое Хотя, по правде говоря, так, чтобы это проявилось в первые же дни, бывает довольно редко.
Какая клаустрофобия? Арон привстал, Вы о чем, доктор? Моше танкист с боевым опытом!
Не знаю, не знаю. Я всего лишь терапевт. Если понадобится, мы вызовем специалистов, а пока пусть поспит. Сон всегда только на пользу. Так, кстати, считали китайские мудрецы, ну, и моя жена тоже. Ну что, приступим?
Доктор нажал на кнопку селектора, и в дверях появилась медсестра. Она была в той же форме, что и доктор, но на лице у нее была марлевая повязка.
Все это заняло минут пятнадцать от силы, а затем нас препроводили в кресла, где надели на голову какие-то шапочки с проводами.
Это еще зачем? пытался сопротивляться Арон.
Ну, как я вам объясню? Вы ведь не врач? Больно не будет, обещаю, тон доктора успокаивал и при этом не оставляя места для дальнейших возражений. Мы сели. Доктор попросил закрыть глаза и постараться расслабиться. Затем он щелкал тумблерами и в полголоса переговаривался с медсестрой, которая, то входила, то выходила, видимо, выполняя какие-то поручения. Минут через двадцать, доктор разрешил встать:
Вот видите ничего страшного! А теперь вы свободны. Отдыхайте, разрешил он.
Мы, молча, возвратились в кубрик. Как только лейтенант удалился, Арон изрек:
Мы, молча, возвратились в кубрик. Как только лейтенант удалился, Арон изрек:
Ну, и как тебе это нравится? Еще немного и без обеда бы остались!
****
На другой день ничего особенного не произошло. Мы сидели за столом в кубрике и вяло обсуждали прошлые события. Бени механически тасовал колоду карт.
Замечательно саркастически гундел Арон, изредка оскаливаясь и похохатывая. При этом он как-то дергано прохаживался от койки к столу и обратно, Моше мы уже не видим второй день, и при этом лейтенант только и делает, что строит свои идиотские улыбки Что-то тут не так! Что-то не так
А у вас в Шин-Бет10 было все очевидно и прозрачно? парировал я.
Нет, конечно, но то было совсем другое! Тебе могли что-то не говорить совсем, а тут недоговаривают! Чувствуешь разницу?
Тут мимо прошел Иегуда. Был он по его же словам профессором прикладной математики в Технионе, но Бени почему-то ставил это обстоятельство под сомнение. Я не вдавался в подробности, но те несколько раз, когда мне удавалось с ним поболтать, меня вполне убедили, что Иегуда действительно был довольно крупным математиком. Внешне, он был очень высок, наверное, под метр девяносто пять и чрезвычайно худой, с длинными конечностями и с вытянутым костистым лицом на котором очень ярко выделялись большие и по-лошадиному печальные глаза. Иегуда был явно в хорошем расположении духа. Очевидно, он возвращался из душа. Увидев нас, он улыбнулся, и, продолжая вытираться большим белым полотенцем, какие выдали всем нам, сообщил:
Слушайте, ребята! Хм Вы знаете, я раньше во сны и всякое такое никогда не верил, а тут он почему-то оглянулся по сторонам.
Что? огрызнулся Арон, Теперь ты знаешь, когда придет Мессия?
Перестань, коротко отшил его Иегуда, Я тут бился над одной проблемой из теории чисел, слыхали про такое?
Та нет, снова саркастически огрызнулся Арон, Мы вот тут сидим и все еще таблицу умножения осваиваем.
Понятно, ответил Иегуда, бросив короткий презрительный взгляд на Арона, про гипотезу Римана слышали? Ну, насчет нулевых значений дзета-функции11?
Слышали, ответил я, пытаясь предупредить очередное извержение желчи со стороны Арона.
Так вот! Я над этим работал уже лет десять в свободное время, конечно и, представляете, сегодня во сне увидел решение!
Неужели? Я и вправду был удивлен, поскольку гипотеза Римана была одной из серьезнейших проблем математики, и решение ее как будто не просматривалось даже в отдаленной перспективе.
Ну, пока утверждать на сто процентов рано, но я только между нами на вахте кое какие расчеты сделал, и все сходится пока! Представляете?! А ведь это премия Филлера! Никак не меньше!
Точно? Самого Филлера? все-таки съязвил Арон.
Именно, желчно ответил Иегуда, и коротко поклонившись, двинулся к своей койке.
Премия Филлера, понимаешь ли прошипел Арон.
А что плохого? удивился я, Человек долго работал, и вот мозг выдал решение.
Оставь! снова взъерепенился Арон, мне тут сны с первого дня снятся. Даже, когда за компом отрубаюсь бывает иногда такое.
Да? удивился я, И что? Тоже проблемы решаешь?
Если бы вздохнул Арон.
Тогда что?
Ну, как тебе сказать? пожал плечами Арон. Я тебе уже рассказывал про тот сон ну, где я на посту в Газе, помнишь?
Конечно, кивнул я.
Ну вот, а после вахты мы пришли, пообедали, и я завалился на часок.
И что? мы тогда, кажется, ушли с Иссахаром в нарды играть, вставил я.
Да, так вот Был у меня опять кошмар даже не знаю, как тебе и рассказать
Правда? И что на этот раз? Снова необрезанный хер увидел?
Нет Арон как ни странно, не обиделся, Тут похуже, даже не знаю В общем, я увидел, что мы все как куры в клетках инкубатора. И понимаем, что нас ждет, но ничего не можем. Даже пальцем пошевелить, понимаешь?
Понимаю, ответил я, солгав. Но ты успокойся. Любому очевидно, что тут что-то не вполне тривиально, скажем так Но вряд ли нас на бифштексы откармливают верно? Ну, а случится чего, так отмахаемся, как-нибудь: «Мы спина к спине у мачты, против тысячи, вдвоем!12» Верно?
Да! Хорошо сказано! Против тысячи! Кто знает, сколько их тут
Ну, так вот Может, ляг и поспи? А хочешь, в карты сгоняем?
Алекс, ты не понимаешь меня. Я вообще не знаю, смогу ли я теперь спать когда-нибудь он сел на чужую койку и закрыл лицо руками. Это какой-то сплошной кошмар Понимаешь?
Ну, понимаю, конечно Но причин может быть множество, разве нет?
Причина одна, отрезал Арон, Это то, что мы здесь
Я попытался снова что-то возразить, но он лишь отмахнулся, типа «оставь, все и так ясно!»
Подумываю поговорить с лейтенантом, чтобы сводил его к доктору еще раз, что ли Так ведь он упрется и не пойдет, я уже его немного знаю.
Глава 6
Забор хоть и был довольно высокий метра два с лишним, кирпичный, но преодолел я его на удивление легко, вскарабкавшись на дерево, растущее рядом. Я прополз по довольно толстой ветке, а затем, повиснув на руках, оказался на верхней кромке. С той стороны прямо у основания навалило много снега, и прыжок оказался довольно мягким. Вокруг никого не было видно, я оказался на пустынной улице. Часы показывали семь-тридцать. Если меня и хватятся, то не раньше девяти, а то и десяти. Так что время у меня пока есть, но, пожалуй, что совсем впритык. Рассусоливать нечего!
Первым делом надо найти машину И, желательно, где-нибудь подальше отсюда. Не очень приметную, не очень большую, но и не слабенькую совсем уж. Пожалуй, мне бы идеально подошел F-150 с полным баком, или что-то в таком же роде. Снег все валит и валит, и с маленькой машиной хлопот потом не оберешься.
Пройдя пару километров, я оказался в каком-то спальном районе, где несколько многоквартирных домов чередовались с частными двухэтажными коттеджами.
Вот, если будет выбор, какого цвета машину лучше брать? думал я, Пожалуй, серую. А если будет выбор только между черной и белой? Не знаю. Посмотрим. Наверное, та, где бензина будет побольше А если одинаково?
Я забрел во двор одной из многоэтажек, и увидел на парковке серый F-150, слегка присыпанный снегом. Насторожило меня то, что следов от его колес не было видно, то есть, им не пользовались уже с неделю, а снег его при этом присыпал только чуть-чуть Впрочем, отсутствие следов важнее, поскольку это значит, что, хозяева, скорее всего, улетели в теплые края: во Флориду, или, возможно даже, куда-то на острова в Карибском море. То есть еще три-четыре дня пропажи никто не хватится.
Я просто потянул за ручку, и дверь отворилась. И все вроде бы было нормально но, как-то даже слишком. Машина была словно только что с конвейера: чистота, запах нового пластика, и при этом все равно, было в ней что-то не то. Я встал на колени и заглянул под днище
Лучше бы я там увидел тикающую бомбу! Нет, правда! Я был сбит с толку, ошарашен, мне даже захотелось вскрикнуть, а, быть может, я и вскрикнул. Не знаю.
Дело в том, что там не было ничего, что бывает у машин под брюхом! Вообще! Все выглядело ровно и гладко: ни выхлопной трубы, ни карданного вала, одним словом ничего! Просто себе как лист фанеры, да собственно, очевидно, это и была покрашенная черным лаком фанера. Во всяком случае, звук, после того, как я постучал пальцем, был именно как от фанеры!
Признаться, я теперь и не знаю, почему тот бульдозер, который я «сотворил» на клумбе, оказался настоящим и вполне нормально завелся, когда прислали эвакуатор. Но тут Если честно, я даже испугался. Сам не знаю чего. Скорее всего, я вдруг понял, что, во-первых идти некуда, времени у меня совсем немного осталось. А еще, что дар, которым я как бы даже внутри возгордился, вдруг посмеялся надо мной в самый серьезный и ответственный момент. Это ведь очень страшно, когда все, во что ты верил, и на что надеялся, вдруг, берет и нагло насмехается над тобой, и что особенно мерзко в самый решающий момент Наверное, насмехательство, это тоже, что и предательство, если попросту не худшая его разновидность. И оттого оно и воспринимается всегда очень остро, почти как вероломство, в отличие от простой шутки.
В общем, я просто сел у колеса в снег и охватил голову руками. Жалость к себе бывает такой сладкой, что даже вдохновляет на сочинение песен в жанре поскуливания, и, видимо, я тогда и предался песнетворчеству безоглядно. В «порыве вдохновения» я находился неопределенное время. Вытащил меня из этого хмуро-сопливого полубытия, какой-то хрипловатый женский голос:
Эй, ты чего? Машина сломалась?
Я поднял голову.
Что?
Передо мной, шагах в трех, стояла довольно пожилая тетка с дешевой клеенчатой кошелкой в руке, какие продают в любом супермаркете на кассах.
Машина сломалась, я спрашиваю? повторила она довольно спокойно, но настырно.
Я завертел головой, чем, видимо, привел тетку в недоумение, если даже не испугал. Но скоро я сообразил, о чем она, собственно: