На другом конце Арон явно грохнул трубкой, видимо, пытаясь оборвать неизбежные вопросы с моей стороны. Я подбежал к автобусу, затем перешел на шаг. Уже внутри автобуса я и вовсе шел степенно и на цыпочках. Дошел до своего сидения, и, прихватив куртку, а также небольшой рюкзак, найденный вчера в железном ящике для пожертвований на одной из станций, и затем двинулся обратно к выходу. Было очень непросто заставить себя не бежать, хотя очень хотелось: дрожащий голос Арона у меня, словно бы еще гудел в ушах: «Бегом! Слышишь бегом!» Мне даже казалось, что меня что-то подталкивает в спину, колет множеством иголок между лопаток. Но понятно, что бежать значит привлечь к себе внимание, а этого никак нельзя было допускать. Очевидно, от этого внутреннего противоборства моя походка, как мне казалось, была немного дерганой. На меня, впрочем, все равно никто внимания не обращал. Выйдя на улицу, я услышал вой сирен и, прибавив шагу, довольно скоро скрылся за углом. Далее, надев куртку и закинув рюкзак за спину, я побежал. Но опять же, я не бежал что было мочи, будто за мной кто-то гонится. Нет, я старался произвести на случайных свидетелей впечатление, что я просто немного опаздываю. Я бежал размеренно, иногда поглядывая на часы, иногда переходил на шаг, а затем снова начинал бежать. Улица была не очень широкая по одной полосе в каждую сторону, и она, как, впрочем, и весь городок, не производила впечатления процветающего места. Почти на каждом шагу мне попадались заколоченные двери разорившихся магазинов и контор. Дорожные знаки давно выцвели и облупились, светофоры и вовсе почти нигде не работали, и лишь мигали красным или желтым. Те же магазинчики или агентства, что еще как-то выживали, тоже выглядели весьма печально. Фасады практически всех зданий никто не подновлял уже лет двадцать, и о некоторых из них я бы не смог сказать, в какой именно цвет они были выкрашены изначально.
Наконец, как и предупреждал Арон, я добежал до боковой улицы, которая пошла немного вверх и вправо, и по правой, да, впрочем, и по левой стороне тоже, действительно потянулись, где через одного, а где и сплошной чередой заколоченные дома. Я свернул и стал искать дом, в котором можно было бы пересидеть. Это оказалось несложно. Я выбрал маленький невзрачный одноэтажный домик, который стоял на изгибе улицы, немного в глубине, и потому не бросался в глаза немедленно. Все стекла его окон были давно выбиты, а дверь, болталась на одной петле. Жилых домов вокруг, по крайней мере, с этой точки, видно не было. Я тихо отодвинул висящую по диагонали дверь и вошел вовнутрь. Вся обстановка указывала на то, что здесь, видимо, время от времени обитали наркоманы. Кругом царили грязь и хаос, повсюду валялись использованные шприцы, окурки и прочий мусор. Как и велел Арон, я отыскал подвал, и спустился вниз. Электричество, понятно, здесь было отключено вообще в незапамятные времена.
Я достал зажигалку, которую предусмотрительно стащил в каком-то кафе пару дней назад. Чиркнул раз другой без толку. Глянул на свет газ вроде бы еще есть Чирк, чирк загорелась А что толку? Надо бы лучинок настругать. Я согнулся, дабы не мелькать в окнах, и перебрался в кухню. Шкафчики, понятно, были давно пустые, но по сравнению с остальной мебелью, выглядели вполне прилично. Я достал из рюкзака нож, и, открыв его, стал резать лучинки по кромкам дверец. Дверцы были сделаны из сосны и потому резались довольно легко. Иногда нож срывался, и щепка получалась совсем короткой, а иногда мне удавалось провести нож от самого верха и донизу. Настругав, таким образом, пару дюжин лучинок, я поджег одну еще на свету, и затем стал спускаться в подвал.
Я шел по ступеням, огораживая ладонью пламя лучинки, и одновременно, прощупывая ногой следующую ступень, дабы не провалиться. Ступив, наконец, на цементный пол подвала, я убрал руку от огня, и, подняв лучину вверх, огляделся. Здесь, как и везде, царил все тот же хаос: перевернутая мебель, мусор, окурки, банки из-под пива И, собственно, даже присесть-то было негде.
Я пробрался в самый угол, и стал расчищать некое пространство на полу, в надежде постелить туристский коврик, также найденный в одном из многочисленных железных ящиков «Армии Спасения». Вообще, люди в этих ящиках оставляют все, что угодно, порой даже неожиданные предметы: от топора до фарфора лишь бы в приемную щель пролезло.
Прежде, чем начать уборку, я установил лучину между ножками старых стульев, связав их довольно крепко найденным здесь же куском веревки. Затем я добрался до единственного мутного, засиженного мухами и затянутого паутиной окна, и загородил его большой диванной подушкой, дабы свет от лучины даже случайно не выдал меня. Дело было еще днем, и пока что в этом смысле волноваться было не о чем, но я не знал, сколько мне придется тут мытариться. И потому, я стал готовиться со всей основательностью.
Прежде, чем начать уборку, я установил лучину между ножками старых стульев, связав их довольно крепко найденным здесь же куском веревки. Затем я добрался до единственного мутного, засиженного мухами и затянутого паутиной окна, и загородил его большой диванной подушкой, дабы свет от лучины даже случайно не выдал меня. Дело было еще днем, и пока что в этом смысле волноваться было не о чем, но я не знал, сколько мне придется тут мытариться. И потому, я стал готовиться со всей основательностью.
Закончив с окном, я вернулся и расчистил в одном из закутков достаточную для коврика площадку. Посидев немного, словно бы примеряя новое место по себе, я, в конце концов, прилег. Накрывшись курткой, я поставил на всякий случай будильник на семь, и затем, погасив лучину, словно бы провалился, хотя это и не было сном. Мысли, понятно, роились в голове, словно мухи, и я всякий раз пытался отсечь их. Впрочем, это даже и не мысли были, а скорее стенания, по поводу того, в какой жуткой ситуации я оказался. Во-первых, я все-таки еще не помнил почти ничего, и ориентировался в целом лишь по записям из черной тетради, которую, в сущности, сам и сотворил. А во-вторых, полностью понимая, что за мной охотится вся самая могущественная страна, я не имел ни малейшего представления о том, что делать дальше«Ладно», подумал я. Все равно ведь ничего не придумаю, а поспать нужно обязательно. Не известно еще, что там Арон придумает на этот раз. И потом, надо бы решить, что мне еще нужно для дальнейшего движения. Ну, во-первых, мне нужен мобильный телефон, не все же с Ароном разговаривать от случая к случаю, когда телефонная будка подвернется. Я лег и стал представлять телефон: плоский, черный, гладкий Я поглаживал его, сдирал пластик с экрана, клал в карман и ощущал приятную тяжесть. Я набирал какой-то номер и болтал не только с Ароном, но и с другими: с Бени, Менахемом а потом я словно бы исчез, и очнулся, от вибрации на руке: звонил будильник было уже семь вечера.
Я сел и протер глаза. На улице, очевидно уже, стемнело, и оттого здесь в подвале стало очень холодно, и еще мгла стала абсолютно непроницаемой. Если раньше тут и проскакивали какие-то полутени, очевидно от внешних отблесков, пытавшихся пробиться через маленькое грязное стекло, то теперь подвал превратился в сплошную, непроницаемую ни для какого света чернильницу.
Лучину я зажигать не стал, но достал свой кастет, нащупал кнопку фонарика и включил. Рассеянный луч, пущенный в пол, был сейчас безопаснее мерцающего света лучины. Я хоть и закрыл окно подушкой, но кто ее знает, вдруг она свалилась, пока я спал?
Я скрутил коврик и засунул его обратно в рюкзак. Было 7:05. Оглядевшись по сторонам, я вдруг заметил на полу странный предмет, похожий не то на мыльницу, не то на какой-то музыкальный инструмент, вроде губной гармошки. Я нагнулся, и посветил на него фонарем. Это было очень, и очень странно, и я мог бы поклясться, что перед тем, как заснуть этой штуковины там не было. Нагнувшись, я все же взял его в руки и затем отер о штаны. Он был гладкий, черной пластмассы, никаких кнопок и вообще никаких неровностей на нем не было.
Как в продольном, так и в поперечном сечении, он был похож на чечевицу или же двояковыпуклую линзу. Я провел по нему пальцем, и тут на его поверхности засветилось зеленоватое окошко, почти во всю ширину. Я дотронулся до него, оно мигнуло и засветилось красным, откуда-то раздался голос Арона:
Я же сказал в восемь! Впрочем, погоди ты как меня нашел?
Я? Нашел? У меня тут телефон какой-то
Сотовый, что ли? Ты с ума сошел? Впрочем, погоди он почему-то выглядит безопасным. Я ничего не понимаю Где ты нашел его?
Нигде. Перед тем, как заснул, его точно не было, а когда я проснулся он рядом лежал.
Понятно А еще у тебя что-нибудь появлялось, в таком же роде?
Да, было дело. Последний раз неделю назад.
Ясно, ясно Значит, ты у нас по этой части
По какой это «по этой»? Спросил я.
Неважно пока, расслабься Ладно, потом обмозгуем. Это хорошо, что ты кодированный телефон материализовал.
Я? Материализовал? Ты что вообще городишь?..
Перестань и не перебивай, а то ты раньше не догадывался, что происходит нечто странное! Короче так Раз мы на связи, давай решать, что делать.
В общем, обложили тебя, похоже, круче некуда, и я пока не вижу способа выйти из этого кольца. Более того, они намерены держать оцепление долго, хоть неделю, а может, и все две. Короче, надо думать, как выбираться. Я уже недалеко от тебя, всего-то километров триста или чуть поменьше. Давай опробуем вот что Если ты пойдешь дальше по улице, только аккуратно! Идти надо между домами, а не прямо по дороге! Это понятно, надеюсь?
Я промолчал.
В общем, продолжал Арон, там, метрах в семидесяти от тебя, будет ливнесток. Попробуй поднять люк и залезть вниз. Люк за собой закрой обязательно. Иди туда, куда вода течет. Выйдешь к реке. Хотя, стой! Вот черт! Там же решетка на замке У тебя есть чем перепилить?
Откуда?
Да это проблема. Попробуй поискать в домах, может, осталось что-то.
Да какой там! Тут сплошной хаос и руины. Гвоздя приличного не осталось. А по-другому никак?
Я же говорю: город наводнен полицией и ФБР. Патрули шныряют, объезжая все улицы довольно часто. Даже вертолет висит в воздухе постоянно
И это все из-за меня?
Из-за нас, из-за нас Можешь не сомневаться.
А что мы такого сделали?
Не знаю, что именно они хотят на нас повесить, но тот взрыв Ты помнишь взрыв, кстати?
Нет, но я читал
Что читал?
Арон, я не знаю, как это получается, но я как-то представил, что у меня есть дневник, и там все записано, что со мной произошло. Я ведь ничего не помню, что было до некоторой даты, когда я в Канаде оказался.