Авива: Наверное, ты говоришь о том чернобородом, с горящими глазами и рваном плаще, которого я встретила, когда шла сюда Об этом грубияне, похожем на разбойника, который чуть не столкнул меня с тропинки! Вот уж кто, наверное, не сделал бы и глотка из моего кувшина.
Иешуа (сделав еще один глоток): Это Миха из Йерихо. Я уже давно говорил ему, чтобы он следил за своей одеждой и почаще смотрел по сторонам, чтобы не отдавить кому-нибудь ноги. Но он почему-то думает, что если он будет хмурить брови и говорить громким голосом, то его станут считать пророком или чем-нибудь в этом роде Надеюсь, он не причинил тебе вреда?
Авива: Только потому, что я успела вовремя отскочить в сторону. (Помедлив). Вы идете в Галилею?
Иешуа: Мы идем в Иерусалим. (Сделав еще один глоток, возвращая кувшин). Возьми. Пускай удача всегда сопутствует твоему дому.
Авива: Это как раз то, чего мне обычно не хватает. (Какое-то время стоит с кувшином в руках, молча глядя наИешуа, затем возвращается к колодцу и, перегнувшись через край, набирает воду, одновременно глядя наИешуа). И все-таки как же это случилось, что иудей не считает нас нечистыми?.. Или ты из тех, кто поклоняется чужим богам и не хочет знать Тору? (Доставая из колодца кувшины). Мыслимое ли это дело, чтобы иудей пил воду из рук самаритянки?
Иешуа: А разве ты сама тоже считаешь себя нечистой?
Авива: Кто? Я?.. (Негромкосмеясь, ставит кувшины в тень). Ты, наверное, решил пошутить Ну, конечно, нет.
Иешуа: Но что же тогда получается?.. Выходит, для себя ты будешь чистой, а для иудеев нет?.. Тогда скажи мне, ради Святого, какой же ты будешь на самом деле?
Авива: Я?.. (Растеряно). Ну, конечно, я буду чистой.
Иешуа: А может, нам все-таки лучше считать, что все вещи становятся чистыми или нечистыми только потому, что так называем их мы сами?.. Ты ведь слышала про Адама, который первый начал давать имена всему, что видели его глаза?
Авива (отходя от колодца): Постой, постой, постой Я гляжу, что язык у тебя подвешен не хуже, чем у моего дяди, который грозился перечислить имена всех ангелов, которые служат у престола Всемогущего (Подходя ближе). Как это, мы сами? Или ты никогда не слышал, что Святой дал нам Тору, в которой сказано все, что нам надо знать про чистое и нечистое?.. Зачем же ты говоришь тогда, что ничего этого нет, раз об этом написано в нашем Писании?
Иешуа (насмешливо): Святой город!.. Видно, не напрасно говорят, что в Самарии рассуждают даже петухи Значит, по-твоему, если Святой дал нам Тору, то будет справедливо, чтобы она была больше Него самого?.. Плохо же ты тогда думаешь про Того, без чьей воли у тебя с головы не упадет ни один волос!..
Авива: Замолчи! (Повернувшись, идет к своим кувшинам, через плечо). Не думай, что я стану слушать того кто смеется над нашим Писанием! (Неожиданно остановившись, медленно оборачивается, тихо). Постой Как это может быть, чтобы Тора была больше самого Святого?
Иешуа: А как, по-твоему, поднесенная к глазам ладонь становится больше солнца?
Авива: Ладонь?.. (Подняв руку, закрывает ладонью солнце и стоит так какое-то время, то приближая ее к глазам, то удаляя).
Небольшая пауза.
Иешуа: Вот видишь
Авива: Я вижу только, что ты решил сыграть со мной в какую-то игру, в которую играют маленькие дети, когда думают, что могут спрятаться, если закроют глаза или отвернуться. (Быстро опустив руку, сердито) Но я-то не ребенок.
Иешуа: А разве мы не остаемся детьми до самой смерти?
Авива: Скажи еще, что мы остаемся ими и после нее.
Иешуа: А разве нет?
Авива: Глупости! (Быстро делает несколько шагов в сторону своих кувшинов, затем, остановившись, медленно опускается на соседний камень, глухо, без выражения). Конечно, иногда мне тоже кажется, что отец только минуту назад вышел из комнаты и сейчас опять вернется и снова возьмет меня на руки, как это было много лет назад Как будто все, что я вижу сейчас, это только сон и надо только немного напрячься, чтобы проснуться и вернуться назад. (Оборвав себя, сердито). По-твоему, я сказала что-нибудь смешное?
Иешуа (улыбаясь): Нет, нет Мне кажется, в твоих словах есть много верного.
Авива: Хочешь сказать, что иудей согласился с самаритянкой?.. Святой Гаризим! Да, что же это такое сегодня происходит?.. Не иначе близко время, когда небеса пошлют нам Спасителя (Недоверчиво). И ты не станешь со мной спорить и называть меня навозной лепешкой и комариным зудом?
Иешуамолча улыбается.
(Негромко). Знаешь, для иудея, пожалуй, ты все-таки слишком вежлив. (Немного помедлив). Если хочешь знать, меня зовут Авива. Так назвал меня отец.
Иешуа: Он дал тебя хорошее имя.
Авива: Почему-то в последнее время мне так не кажется Зачем вы идете в Иерусалим?
Иешуа: Какие-то благочестивые люди пригласили меня, чтобы я разъяснил им кой-какие места в Торе Те, которые показались им темными и не слишком понятными.
Авива: Хочешь сказать, что во всем Иерусалиме не нашлось хорошего учителя, так что пришлось посылать в Галилею за тобой? (Смеется). Так ты учитель Закона?
Иешуа: Нет, нет. Я всего только рассказываю иногда тем, кто хочет меня выслушать о том, что они позабыли или о том, что они не хотят увидеть своими собственными глазами Для этого совсем не надо быть учителем.
Авива: Так значит ты бродячий проповедник?.. Из тех, кто бродит из одного города в другой и кормится тем, что рассказывает всякие небылицы о наших праотцах?.. (Смеется). Знаешь, что будет, если меня увидят вместе с тобой?
Иешуа: Можешь не тревожиться Дорога пуста.
Авива: Я уже сказала тебе, что такие вещи люди чуют на расстоянии (Удивленно). Подумать только! Бродячий проповедник, который пьет воду из кувшина самаритянки и проповедует то, чего не найти в Торе!.. Ну, и о чем ты им рассказываешь, бродячий проповедник?.. Тем, у кого столько времени, что они готовы смотреть тебе в рот с утра и до вечера?
Иешуа: Обо всем понемногу. О том, о чем многие из них давно позабыли или о том, что они считают невозможным и невероятным.
Авива: Например, о том, что если проскакать на одной ноге вокруг вашего Храма, то получишь дар исцелять паршу и чесотку?
Иешуа (поднимаясь с камня): Например, о том, что Всемогущий всегда знает, в чем ты нуждаешься, потому что Он всегда стоит рядом и готов в любую минуту протянуть тебе руку помощи (Не спеша идет до колодца и обратно). Или о том, что человеку не следует бояться ни меча, ни оков, ни смерти, потому что Небеса ведут тебя за Собой одним Им известным путем, как отец своего ребенка (Остановившись возлеАвивы). Или о том, что все мы рождаемся из того же света, из которого Святой творит этот мир, а это значит, что на земле нет ничего ни чистого, ни нечистого, ни доброго, ни злого
Авива (насмешливо): Ни иудея, ни самаритянина
Иешуа: Ни иудея, ни самаритянина.
Авива: Лучше рассказывай эти сказки лентяям, которым нечем занять свои руки..! Не надо быть пророком, чтобы увидеть, что до тех пор, пока солнце встает на востоке, а заходит в стране мертвых, все иудеи будут обходить стороной самаритян, а все самаритяне будут обходить стороной иудеев, а значит, что бы ты там не говорил, чистое останется чистым, а нечистое нечистым, иудей иудеем, а самаритянин самаритянином!
Иешуа (мягко): А разве я с тобой спорю, женщина?.. Конечно, все в мире останется по-прежнему, так, как оно было всегда. Гаризим Гаризимом, Храм Храмом, иудей иудеем, а самаритянин самаритянином. (Громким шепотом, наклоняясь к Авиве). Но только до тех пор, пока люди будут думать, что ладонь, поднесенная к глазам больше солнца.
Авива (раздраженно): Глупости. Глупости. Глупости (Поднявшись с камня, отходит, кажется, намереваясь взять кувшины и уйти, но внезапно останавливается и вновь поворачивается кИешуа). Случайно, это не ты тот иудей с севера, за которым в последнее время ходит толпа оборванцев?.. Ну-ка скажи мне, как твое имя?
Иешуа: Меня зовут Иешуа.
Авива: Того сумасшедшего, кажется, тоже зовут Иешуа. (Возвращаясь на старое место возле камня). Это ты?.. Тот сумасшедший, о котором мне рассказывали соседи?.. Безумец, который называет Всемогущего Отцом, а себя Его сыном? Кто веселил толпу новостью, что царство небесное так близко, что его уже можно увидеть всякий желающий?..
Иешуамолчит.
(Подходя ближе). Ну, конечно. Мне надо было сразу догадаться, как только ты открыл рот И не стыдно тебе обманывать бедных дураков и рассказывать им то, чего никогда не было и не будет?.. Только не говори мне, что ты рассказываешь им только то, что они и так знали без тебя. Да, разве стали бы эти горлопаны ходить за тобой, если бы не надеялись услышать от тебя что-нибудь новенькое?.. Уж я-то знаю их, как облупленных. Им всегда надо что-нибудь этакое, иначе они умрут от скуки или будут зевать до тех пор, пока не вывихнут себе челюсти (Подходя еще ближе, понизив голос). Что, разве это не ты говорил им, что ты сын Божий, который избран Всемогущим прежде, чем Он сотворил небо и землю? Или что ты тот, о котором свидетельствует Тора и все ваши пророки? Кто скоро оседлает облако и полетит вместе с ангелами, чтобы разрушить Рим?.. (Насмешливо). Еще бы им после этого не ходить за тобой, разинув рты!..
Иешуа (почти испуганно): Но я никогда не говорил им ничего подобного. (С растерянной усмешкой). Я ведь не Авраам, чтобы мне быть избранным в начале времен и не Моше, чтобы водить за собой народ. Все, что я говорил им, женщина, это то, что Царство небесное всегда рядом, ближе, чем вытянутая рука, и что все люди на этой земле дети Божьи, для которых видеть своего Отца так же просто, как видеть обыкновенный свет, потому что Он всегда рядом
С негромким смехомАвивасадится на соседний камень.
По-твоему, это смешно?
Авива: Какая удача, что я пошла сегодня за водою чуть раньше, чем обычно. Кто бы еще насмешил меня так, как ты (Негромко смеясь). Представляю себе эту толпу сыновей и дочерей божьих, у которых на уме только одно, как бы украсть где-нибудь пару лепешек и найти себе местечко в тени, чтобы поспать. (Смеется, затем сердито). Этих лентяев, которые пойдут за любым, кто станет рассказывать им сказки и небылицы и которые готовы слушать любые нелепости только бы не работать! (Неожиданно зло, сквозь зубы). Этих болтунов, которые готовы молоть языком с утра и до вечера, лишь бы им не носить воду, не месить глину, не собирать виноград. (Кричит, вскочив с камня). Этих трусов, которые согласны терпеть любые унижения, вместо того, чтобы взять в руки меч, кол или камень, чтобы чтобы (Смолкает, подняв руку, словно держа в ней невидимый меч, затем медленно опускает ее и садится на камень).