Да. А что?
Похоже на фамилию.
А Вайолет на цвет.
Но все-таки имя.
Теперь, когда мы не шептались, я заметила, что голос Миллера уже поломался. Глубокий, но без противных срывов на писк, как у бедного Бенджи Пелчера. Временами он говорил так, словно надышался из гелиевых шариков. У Миллера приятный тембр. Низкий и немного хрипловатый.
Ну? спросил Миллер. Чего ты хочешь?
Я склонила голову набок.
Ты жуткий ворчун.
Может быть, у меня есть на то причины.
Какие?..
Не твое дело. Он оглянулся на темнеющий за спиной лес. Мне пора возвращаться, произнес он с некоторой грустью. Как будто смирился. Как будто предпочел бы сделать что-то другое.
«Так не отпускай его».
Я смягчила тон.
Можешь хотя бы сказать, что ты тут делаешь?
Я уже говорил. Гуляю.
Ночью по темному лесу? Ты живешь поблизости? Я никогда тебя раньше не видела.
Мы только что переехали. Я и мама.
Круто. Значит, мы соседи.
Миллер дернул подбородком в сторону моего дома.
Мой дом совсем не похож на твой.
В его голосе сквозила такая горечь, что я практически ощущала ее вкус.
А твоя мама не будет волноваться, что ты здесь?
Она на работе.
Ох.
Среди моих соседей никто не работал по ночам, если только они не были программистами, как мой отец. Он до глубокой ночи засиживался за компьютером, но сомневаюсь, что мама Миллера допоздна работала в «ИноДине» или в какой-нибудь другой крупной организации рядом с университетом.
Большинство детей таких родителей могли позволить себе новые шнурки.
Наступила тишина, Миллер ковырял носком ботинка землю, засунув руки в карманы куртки и опустив голову, словно выжидая, что произойдет дальше. Квакали лягушки, а за его спиной раздавалось дыхание леса.
Значит, ты здесь новенький?
Он кивнул.
Я учусь в школе «Костлайн Мидл».
И я тоже.
Круто. Может, у нас даже совпадут занятия.
Мы можем стать друзьями.
Может быть. Он взглянул на мой дом с тоскливым выражением лица.
Почему ты все время пялишься на мой дом?
Совсем не пялюсь. Просто он большой.
Все нормально. Я прислонилась к стене, как до этого Миллер.
Он ухмыльнулся и сел рядом со мной.
В нем что-то не так? Не хватает дворецкого?
Ха-ха. Дом в полном порядке. Когда-то он был идеальным.
А теперь нет?
Последнее время мои родители несчастны.
У кого ж иначе? Миллер бросил в темноту камешек.
Да, но я хочу сказать, что они очень несчастны. Стараются друг друга перекричать, кидаются вещами Забудь. У меня вспыхнули щеки. Зачем я это рассказала?
Но Миллер встревоженно округлил глаза.
Они кидались в тебя?
Нет, это было всего один раз, быстро произнесла я. Ну может, два. И все. Ничего страшного. Я прокашлялась. Все родители ссорятся, верно?
Откуда мне знать. Мой отец умер несколько месяцев назад, произнес он, отвернувшись. Остались только мы с мамой.
О боже, мне так жаль, тихо проговорила я. Это должно быть тяжело.
Много ли ты знаешь, огрызнулся Миллер с внезапным раздражением в голосе. По крайней мере у тебя шикарный дом. А если родители начинают кричать, то ты наверняка можешь спрятаться в большой уютной комнате, вместо того чтобы
Вместо чего?
Ничего.
Снова повисло молчание. В животе у Миллера заурчало, и он поспешно шаркнул ботинком, чтобы заглушить этот звук, а потом поднялся.
Мне нужно идти.
Но я не хотела, чтобы он уходил.
Сегодня мой день рождения, сообщила я.
Миллер замер, а затем снова сел.
Да?
Ага. Мне тринадцать. А тебе?
В январе четырнадцать. Ты наверняка закатила шумную вечеринку.
Нет. Мы с моей подругой Шайло посмотрели фильм, а потом родители купили мне торт. Я съела всего кусочек, и не думаю, что родители ели. Там еще много осталось. Хочешь?
Узкие плечи Миллера вздрогнули.
Он пропадет, если мы его не съедим, добавила я. И нет ничего печальнее, чем именинный торт, от которого отрезали всего один кусочек.
Я могу придумать сотню вещей печальнее, возразил Миллер. Но да, от торта не отказался бы.
Отлично. Я поднялась на ноги и стряхнула с задницы грязь. Пойдем.
К тебе домой? А как же твои родители?
В моей комнате безопасно. Папа теперь спит в кабинете, а мама будет в своей спальне, но она никогда меня не проверяет. Вообще никогда.
Миллер нахмурился.
Ты пустишь меня в свою спальню?
Я снова принялась карабкаться по шпалере.
Да. Я никогда не делала ничего неправильного, но сегодня у меня праздник, а они кричали друг на друга в мой день рождения, поэтому поделом им. Я посмотрела на него через плечо. Так ты идешь или нет?
Наверное.
Ну давай!
Я вернулась в свою комнату, и Миллер последовал за мной. Я отодвинула лампу, чтобы ему было удобнее. Он перелез через стол и грациозно спрыгнул на пол.
Теперь мы знаем, что решетка выдержит нас обоих, заявила я.
Не знаю, почему мне казалось это важным, но интуиция подсказывала, что Миллер не в последний раз залезает в мою комнату.
Но теперь, когда мы стояли рядом в свете настольной лампы, у меня внутри все перемешалось. Немного страха, волнения и предвкушения. Он был выше меня на несколько дюймов, а голубые глаза казались бездонными. Серьезный, задумчивый взгляд. Я не встречала такого ни у кого из знакомых мне детей, кроме, возможно, моей лучшей подруги Шайло.
Миллер заметил, как я наблюдаю за ним, сцепив руки перед собой.
Что? настороженно спросил он.
Не знаю, ответила я, поправляя очки и теребя прядь черных волос. Теперь, когда ты здесь, все немного по-другому.
Я не собираюсь ничего красть. И не причиню тебе вреда, Вайолет. Никогда. Но если хочешь, я уйду.
Я не хочу, чтобы ты уходил.
Выражение лица Миллера на мгновение смягчилось, а плечи расслабились.
Ладно, хрипло произнес он. Я останусь.
Сердце болезненно сжалось от прозвучавшей в его голосе благодарности.
Как будто он не привык, что ему рады.
Миллер отвел от меня взгляд наверное, я буквально пялилась на него и осмотрел мою безукоризненно чистую комнату с большой двуспальной кроватью и белым покрывалом с рюшами. Всю стену напротив окна занимали книжные полки, а остальное пространство украшали постеры с Мишель Обамой, Рут Бадер Гинзберг и футболисткой Меган Рапино.
Разве девчонки не завешивают стены плакатами с актерами и рок-звездами?
Да, потому что все девушки одинаковы, усмехнулась я. Это мои источники вдохновения. Мишель напоминает о стиле, Рут о честности, а Меган побуждает стараться изо всех сил. И в футбол я тоже играю.
Здорово. Миллер округлил глаза, когда увидел мою ванную. У тебя есть собственная ванная? Вау. Прикольно. Он недоверчиво покачал головой и выглядел при этом очень странно.
Ну хорошо, тогда, эм, жди, произнесла я. Пойду принесу торт.
Оставив Миллера в комнате, я тихонько прикрыла за собой дверь и прокралась по длинному коридору мимо гостевых спален и ванных к лестнице. Снова попыталась вернуться нервозность.
«Немного глупо впускать в дом совершенно незнакомого человека. Тебе ведь это известно, верно?»
Но я была отличницей, и учителя всегда хвалили меня за ум и умение хорошо запоминать факты. А факт заключался в том, что Миллер за время нашего короткого разговора не менее трех раз проявил заботу о моей безопасности. Его угрюмость была вызвана подозрительностью, как будто он не мог понять, почему я к нему так добра.
«Потому что он не привык, чтобы люди с ним хорошо обращались. Или к спальням со смежными ванными комнатами».
В нашей огромной кухне с гранитными столешницами и техникой из нержавеющей стали я достала из холодильника коробку с именинным тортом. Никак не могла выбросить из головы урчание в животе Миллера, а потому сунула в сумку из «Трейдера Джо»[1] одноразовые тарелки, кукурузные чипсы, банку сальсы, две банки кока-колы, вилки и салфетки. Закинув сумку на плечо, я схватила коробку с тортом и так же крадучись поднялась наверх.
Я на ощупь открыла дверь своей спальни. Миллер исчез.
Вот черт. Я сникла. Разочарование оказалось сильнее, чем я ожидала. Но в следующее мгновение коробка с тортом чуть не выпала у меня из рук, когда Миллер появился из моей гардеробной.
Я не был уверен, что это ты, пояснил он.
Я подумала, что ты меня бросил.
Все еще здесь. Он посмотрел на мою сумку с продуктами, и в его голосе промелькнуло беспокойство. Это что?
Еда. Я весь вечер занималась
Ты занимаешься летом?
Да. Хожу на подготовку к старшим классам. Когда-нибудь я стану врачом. Хирургом. На это уйдут годы учебы и практики, так что стараюсь работать наперед.
Ох. Круто.
Ну так вот, я много занималась и, оказывается, проголодалась. Тут не так уж много. Просто чипсы, сальса и газировка. Ну и конечно торт. Знаю, не совсем здоровый перекус
Миллер ничего не ответил. Он слишком умен, чтобы купиться на мою тонко замаскированную благотворительность. Но голод, должно быть, победил гордость, потому что он не стал спорить и позволил мне устроить наш маленький пикник на полу за кроватью, на случай, если нагрянут родители.
Я уселась спиной к стене, а Миллер сидел напротив меня, у моей кровати, вытянув перед собой длинные ноги. Мы ели и болтали о том, с кем он познакомится в школе.
Капитан молодежной футбольной команды квотербек, Ривер Уитмор, сказала я и тут же пожалела, что начала с него. Краска залила лицо. Ты играешь в футбол?
Нет.
Хм, да, значит, он квотербек.
Ты это уже говорила. Миллер скользнул по мне проницательным взглядом и тут же отвел его. Он тебе нравится.
Что? практически взвизгнула я, но тут же понизила голос. Нет, я почему ты так думаешь?
Из-за того, как ты произнесла его имя. И у тебя все лицо покраснело. Он твой парень?
Вряд ли. Посмотри на меня.
Я прекрасно тебя вижу.
Так и есть. Его глаза цвета топаза не только смотрели на меня, но еще и видели. Возникло чувство, будто на моем лице отражались самые сокровенные тайны сердца. По коже разлился жар, и мне пришлось отвести взгляд.
Ты же знаешь, как это бывает, произнесла я. Я заучка, а он бог футбола. Он даже не замечает моего существования. Но мы с детского сада вмести ходим в школу, и я не знаю. Мне кажется, я всегда была влюблена в него. Я прижала ладони к щекам. Не могу поверить, что только что рассказала тебе все это. Пожалуйста, никому не говори, когда начнутся занятия. Это меня убьет.
Миллер отвернулся и потянулся за газировкой.
Забуду, что ты вообще об этом упоминала.
Хорошо кстати, с Шайло ты тоже познакомишься. Она очень умная и веселая. И к тому же красивая. Удивительно похожа на Зою Кравиц. Она моя лучшая подруга. Мой единственный друг.