В свою очередь французский писатель и историк Жан-Кристиан Птифис[42], который имел возможность увидеть венец вблизи, утверждает, что «этот венец грубо сплетен из соломы. Никаких колючек в нем нет». Его внутренний диаметр 21 см, и он слишком велик, чтобы надеть его на голову. Птифис высказал предположение, что он был сплетен, чтобы «удерживать колючие ветви» на голове Иисуса. «Некоторые из этих ветвей Людовик получил вместе с венцом и щедро раздавал шипы с них»[43].
Получив приказ, воины взвалили Христу на плечи patibulum (перекладину), которую Он должен был донести до места казни, где уже находился врытый в землю столб.
Путь на Голгофу
Открылись двери дворца. Конечно, не главного входа скорее служебного, выводящего на двор, где палачи готовили осужденных и инструменты экзекуции.
Осужденные выходили, окруженные охраной, находящейся в распоряжении Пилата. Отряд, которому был передан Иисус, включал четырех вооруженных людей (Ин. 19: 23) с центурионом (сотником) во главе, которые должны были распять осужденных на смерть. Полагаю, что осужденных на Голгофу сопровождал гораздо больший вооруженный отряд, чем четыре человека, поскольку, кроме Иисуса, на Голгофе должны были распять еще двух реальных разбойников.
Перед каждым из осужденных шел римский воин и нес покрытую белой краской табличку (titulus), на которой черными, хорошо видимыми буквами было выписано имя и преступление осужденного на трех языках: на греческом, латыни и иврите[44].
Такие таблички могли вешать на шею или крепить к балке, которую нес осужденный. В случае Иисуса titulus гласил: «Царь Иудейский» (Мк. 15: 26), или: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Мф. 27: 37), или: «Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ин. 19: 1922).
Когда первосвященники прочитали эту надпись, они испугались. Толпа будет читать ее весь день! Пытались убедить Пилата изменить текст. Говорили ему: «Не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский» (Ин. 19: 21). Пилат отреагировал резко: «Quod scripsi, scripsi» («Что я написал, то написал»).
Независимо от того, что говорили первосвященники, претензия на царскую власть была правовой основой смертного приговора. А был ли Иисус на самом деле членом царского рода или только претендовал на это право, не имело значения. Для Рима было достаточно самого слова, самой претензии на царский титул. И Пилат хотел, чтобы эту надпись могли прочитать все.
Нес ли Иисус свой крест?
«Каждый осужденный на телесное наказание сам нес свой крест», сообщал историк Плутарх. «Распялив, поведут тебя по улице. И до крови стрекалами истыкают», писал комедиограф Плавт. Иисус тоже должен был «нести Свой крест» (Ин. 19: 17). Но осужденные несли не весь крест, а только перекладину: патибулум, который весил, по разным источникам, от 34 до 57 кг.
Иисус и Его палачи вышли из претории (в пределах городских стен) на улицу, идущую на север. Лупан и Но-эль высказывают предположение, что «если как все на это указывает дворец Ирода был превращен в городскую преторию, то Иисус по дороге на Голгофу не должен был проходить через Иерусалим с востока на запад. Via Dolorosa христианских паломников, которая начинается от старой Антонии, является лишь благочестивым маршрутом. Иисус и сопровождающие Его лица шли другой дорогой».
Расположенные с правой стороны дома принадлежали частным владельцам, а с левой стороны был фасад крепости. Они прошли мимо двух из трех башен Ирода Великого, возвышающихся над северной стороной дворца, а затем повернули влево, к третьей, называемой башней Гиппикус[45], возвышающейся над Воротами Садов[46]. Потом свернули вправо и пошли вдоль наружной стороны стен, обращенных на север, затем на северо-восток, вплоть до холма Голгофа, что по-арамейски значит «череп».
Здесь было место законных казней. Находилось оно, строго говоря, уже за стенами, однако на небольшом от них расстоянии. Это была зона бывшего карьера.
От претории до Ворот Садов было 150 м, а от ворот до предполагаемого места Голгофы 250 м. Таким образом, Иисусу, совершенно измученному бичеванием, пришлось пройти около 400 м, неся на кровоточащих руках тяжелую деревянную балку.
Под невыносимой тяжестью балки Иисус шатался, может быть, даже падал. Сотник не в первый раз выполнял свою функцию и понимал, что значил приказ быстрого марша. Он мог заставить любого прохожего тащить балку, когда осужденный изнемогал.
Кажется, что Иисус смог пронести балку максимум до башни Гиппикус и Ворот Садов. Там, где улица проходит под воротами, был встречен Симон Киринеянин[47]. Откуда это одновременно точное и неопределенное местоположение? Как говорит Евангелие, Симон Киринеянин «шел с поля». Только так он мог оказаться в районе Ворот Садов и даже не заметить, как попал в группу осужденных. Бросив взгляд на двигавшуюся толпу, сотник заметил хорошо сложенного мужчину. Симон, наверное, торопился домой, и вот неожиданно его задержали и заставили нести средство страданий. Событие весьма неприятное, особенно в день ритуального очищения. Участие в экзекуции рядом с язычниками это серьезное нарушение ритуальной чистоты, оно означало потерю права потреблять в этот вечер пасхального агнца
Кем был этот Симон, который так неожиданно вошел в мировую историю? Он был родом из Кирены, столицы североафриканского региона Киренаики. Там жило много евреев. Некоторые из них переселились в Иерусалим и имели там свою синагогу. Симон принадлежал к этой общине.
«На юго-восток от Кедрона в 1941 году была обнаружена высеченная в скале семейная могила, сообщают Лупан и Ноэль. В ней находилось одиннадцать оссуариев. На одном было написано: Александр, сын Симона, с добавлением (krnyt), который после коррекции (krnyh) позволил определить это место как могилу семьи человека, несшего крест Иисуса. В этом вопросе вам придется довольствоваться хорошо мотивированными предположениями».
В любом случае учитывая его происхождение, которое могли бы подтвердить иностранные имена двух сыновей Симона, семья Киринеянина впоследствии могла принадлежать к эллинистической группе христианской общины Иерусалима, историю которой позволяют угадать Деяния апостолов. Традиция, которая дошла до Марка, позволяет предположить, что речь шла о человеке, хорошо известном христианам. «Таким образом, мы приходим к выводу, что проживавшая в Святом Городе семья Симона присоединилась к ученикам Распятого Учителя. Возможно, кто-то из этой семьи находился среди проповедавших Евангелие грекам из Антиохии (Деян. 11: 20 говорят, что относились к ним киринейцы). Однако только при помощи воображения мы можем представить тот путь, который начался со случайной встречи Симона с Осужденным и закончился верой в Него», пишут авторы «Следствия по делу о смерти Иисуса».
Процессия двинулась дальше. Если Иисус шел слишком медленно, Его, возможно, тянули за веревки, что также было предусмотрено законодательством. Симон Киринеянин следовал за Ним, неся патибулум.
Кто такие «дочери Иерусалимские»?
Лишь Лука сообщает некоторые подробности пути на Голгофу. Его свидетельство заслуживает особого внимания. Согласно Евангелию от Луки, часть жителей Иерусалима проявила к Иисусу сострадание: «И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк. 23: 2731).
Приведенный стих подтверждает две детали: наличие толпы и присутствие женщин. Не важно, состояла ли толпа исключительно из жителей города (что кажется маловероятным) или также из паломников; евангелист подчеркивал, что многие из евреев, знающих о казни Иисуса, отнюдь не радовались.
Еврейская традиция публично оплакивать умершего во время похоронной процессии была нарушена запретом плакальщицам выполнять эти функции в случае смертных приговоров. Данный запрет относился, однако, к оплакиванию покойников. Между тем Иисус еще был жив. Так что перед нами нечто иное, чем плач на похоронах. Настоящую процедуру описывают при помощи слова baraita. В Иерусалимской Библии[48] в одном из примечаний говорится следующее: «По обычаю, зафиксированному в Талмуде, знатнейшие женщины Иерусалима готовили обезболивающие напитки и подавали их осужденным». Такой напиток получался из раствора ладана в вине.
Эта информация о женщинах Иерусалима, по словам Лупана и Ноэля, порождает бесчисленные вопросы. Имеем ли мы дело с благотворительным обществом, специализирующимся на оказании помощи осужденным? Или такое общество благочестивых женщин зависело от фарисейских братств, как и остальные благотворительные общества в Иерусалиме? Можно ли предположить, что выражение «дочери Иерусалима», которое использовал Иисус, говоря о них, есть на самом деле имя общества, а не только аллегория? Или действие, заключающееся в подаче осужденному анальгетика, сопровождало какой-то обряд вместе с причитаниями и «биением себя в грудь»?
Как кажется, в случае с осуждением Иисуса Синедрионом евреи из высших сословий не должны были проявлять к Нему сострадания и создавать впечатление, что сомневаются в правильности вынесенного приговора? И в чем был смысл этого обряда? Или «причитание» над преступником за стенами города было как-то связано с обрядом изгнания из города «в пустыню» «козла отпущения»? А может, обряд оплакивания осужденного был просто выражением сочувствия, тем более что принимали в нем участие только женщины?
В евангельских описаниях дороги на Голгофу нет ни одного упоминания об инцидентах, которыми на протяжении веков будет кормиться воображение христиан. Евангелисты не говорят, что Иисус падал, хотя мы можем предположить, что так было. На Плащанице заметны следы падений. Евангелисты не вспоминают о женщине, Веронике, которая вытерла пот на Его лице. Ничего не говорится о встрече Иисуса с Матерью. Такие умолчания не означают, будто за Осужденным не следовала группа женщин вместе с «возлюбленным учеником». Ближе к истине предположение, что они там были, ведь Евангелия говорят об их присутствии на Голгофе. Основываясь на этих предположениях, христианская традиция могла строить догадки и о встречах Осужденного с теми или другими близкими Ему людьми, которые, наверное, шли в толпе и некоторое время могли быть рядом.