с косым копьём луча наперевес,
щебечущий, блистающий, зовущий
Ирина Ермакова. «Инь» 151.
В строке И дым цвета лешего меха у Саши Соколова слово леший подвергается двойному грамматическому преобразованию: оно не только возвращается к статусу прилагательного, но и, воссоздавая былую притяжательность, меняет объект определения. Слово леший, по происхождению притяжательное прилагательное от слова лес, становится в стихотворении притяжательным прилагательным от субстантива леший.
У Ирины Ермаковой в сочетании нормальный подмосковный леший лес наблюдается похожее преобразование: леший лес лес, принадлежащий лешему.
Многочисленные случаи десубстантивации слова насекомое анализируются в главе «Страдательные причастия настоящего времени», поэтому здесь ограничусь несколькими примерами с изменением рода, которые там не приводятся:
Я стану пожизненной тенью,
Забуду свое ремесло
И буду подобен растенью,
Которое в землю вросло.
<>
Уйду в насекомое царство,
Травой расстелюсь на лугу.
Мне дружба твоя не лекарство,
А большего сметь не могу.
Алексей Цветков. «Под взглядом твоим голубиным» / «448-22-82» 152 ;
Не тайник, не тюрьма, не гнездо, не мешок, не могила
это столб наизнанку, прожектор с обратным свеченьем,
западня слепоты, провиденья червячное рыло,
это ниша твоя, горизонт в переулке осеннем.
Не капкан, не доспех и не просто скелет насекомый
это больше в тебе, чем снаружи, и больше сегодня, чем было.
Ты стоишь на столбе, но не столпник, горящий в объеме,
ты открыт, но не виден, как будто тебя ослепило.
Иван Жданов. «Ниша и столп» 153 ;
На клочке, на салфетке, на пачке от сигарет
запишу впопыхах, что ночной набормочет бред,
пока будет бороться с кромешною темнотой
насекомый пустяк уайльдовской запятой154.
Два прозрачных таких, два коротких таких крыла
не то муха какая-такая не то пчела,
не то есть запятая не то, так сказать, не есть,
ибо завтра её ты уже не увидишь здесь.
Евгений Клюев. «На клочке, на салфетке, на пачке от сигарет» 155 ;
Меря, весь и лопари,
самоеды и вогулы
кость немеряной земли,
распирающая скулы.
Коренаста, корнерука,
росту малого в ногах
раса дерева и стука
топоров, сухого снега,
насекомого ночлега,
шевелящихся собак.
Воркута, где роют уголь
(тонко крикнет паровоз)
Пермь, густая от натуги,
дыма, копоти, волос
Или Котлас конопатый
корь, лишайники, мосты.
Раса палки и лопаты
в теле вечной мерзлоты!
Виктор Кривулин. «Раса» 156 ;
У генерал-майора Брюса
вспухла левая ладонь
вспухла левая ладонь
от жестокого укуса
насекомой молодой.
Виктор Кривулин. «Яков Брюс» 157 ;
Время за полночь медленным камнем,
За холодным стеклом ни шиша.
Только мы до утра тараканим,
Насекомую службу верша.
В эту пору супружеской пашней
Рассыпают свои семена
Обитатели жизни всегдашней,
Не любившие нас дотемна.
Алексей Цветков. «Время за полночь медленным камнем» / «Сердце про кругу» 158 ;
Вот детка человечая
Насекомая на вид
Головкою овечею
Над сладостью дрожит
Дмитрий Александрович Пригов. «Конфеточку нарезывает он» 159 ;
В блокноте, начатом едва
роятся юркие слова,
что муравьи голодным комом
у толстой гусеницы. Знать,
ей мотыльком уже не стать,
погибшей деве насекомой.
Бахыт Кенжеев. «В блокноте, начатом едва» 160.
Почти во всех цитатах (кроме двух последних) с употреблением и преобразованием слова насекомое термин-существительное становится прилагательным в результате действия метонимии, преимущественно метонимического (перенесенного) эпитета и сравнения. При этом семантические переносы основаны на разных коннотациях.
Слова Алексея Цветкова Уйду в насекомое царство содержат метонимический эпитет. Здесь очевидно влияние стихотворения Осипа Мандельштама «Ламарк» со строками: Если все живое лишь помарка / За короткий выморочный день, / На подвижной лестнице Ламарка / Я займу последнюю ступень. // К кольчецам спущусь и к усоногим, / Прошуршав средь ящериц и змей, / По упругим сходням, по излогам / Сокращусь, исчезну, как Протей.
Иван Жданов этимологизирует слово насекомое в свернутом сравнении скелета, осью которого является позвоночник, похожий, например, на строение тела гусеницы или червяка.
Сочетание насекомый пустяк в стихотворении Евгения Клюева основано на образе насекомого как очень маленького существа.
Строки Виктора Кривулина со словами насекомого ночлега изображают ночлег в тайге с комарами и мошками.
У Алексея Цветкова слова Только мы до утра тараканим, / Насекомую службу верша обозначают нечто мелкое и суетливое.
Другие примеры реставрации прилагательных, которые считаются в нормативном языке окончательно субстантивированными:
Машин нет в смерти ни одной.
Мне это очень, очень жаль.
На что мне радость и печаль,
Когда нет «Оптимы» со мной?
Или портной старинный «Зингер»
В своем усердии собачьем
все мое детство стрекотавший,
С отполированным плечом,
Похожий на мастерового,
О лучшем не подозревавший
Елена Шварц. «Мои машинки» 161 ;
Письмо,
оно какое?
Бологое?
Письмо писомое.
А ртуть,
какая?
Запятая?
Ртуть ртомая.
Михаил Сухотин. «Сочинение по французскому языку на тему о поэте и поэзии» 162 ;
Я усну на левом
носом в колени
как без памяти
как запятой эмбрион
и войдут с припевом
пилигримы-калеки
снова клянчить своё
забивая сон
Ирина Ермакова. «Фонарики. Тане Бек» 163 ;
Вижу, старый да малый, пастухи костерок разжигают,
Существительный хворост с одного возжигают глагола,
И томит мое сердце и взгляд разжижает,
оползая с холмов, горбуновая тень Горчакова.
Лев Лосев. «Открытка из Новой Англии. 1» 164 ;
Лев Лосев. «Открытка из Новой Англии. 1» 164 ;
Только тайна тайн,
перебирая воздуха ткань,
темное серебро расстояний,
Петропавловского графина грань,
люблю мглу,
гулкую под ногами глубь,
к булочному теплу
желтому еще льну
Владимир Гандельсман. «Только тайна тайн» 165 ;
А если и светить, то лишь едва,
летучей, эфемерной порошиной,
И числить этажи, сиречь слова,
не «богом из машины», а машиной,
сказуемой из глотки божества.
Дмитрий Бобышев. «Полнота всего» / «Звезды и полосы» 166.
В тех случаях, когда современная норма предполагает контекстуальную зависимость субстантивного или адъективного грамматического значения, десубстантивация осуществляется и поддерживается нестандартной референцией:
На плюсе шесть откроется иная
судьба дневного сна,
мгновения. Канал
набухнет черным цветом.
Непременно
пернатая ольха,
усвоив угол верный,
тень липкую раскачивает зло
На плюсе шесть зимою
Я говорю
тепло.
Петр Чейгин. «Где те слова, что я распеленал» 167 ;
Пернатый снег на молодых болотах
дымил, ярился,
экая забота
в такую беломглу приводит шаг?
Петр Чейгин. «Пернатый снег на молодых болотах» / «Зимние картинки» 168 ;
В садах только наших в апреле
Деревья растут из зеркал.
То, видимо, тайные щели
Господь в этом мире сыскал.
И так еще, видимо, можно
На облачных лестницах петь,
Невидимо так, осторожно
Пернатой ступенью скрипеть.
Олег Юрьев. «В садах только наших в апреле..» 169 ;
Всё лето мед горчит звездой полынной,
три инока в овраге речь ведут
о Сыне и о бездне соловьиной,
о певчей смерти, побывавшей тут.
Александр Миронов. «Всё лето мед горчит звездой полынной» 170 ;
Притягивает гончая Земля.
Притягивает гончих насекомых.
Резной рассвет определений новых
и холод, затихающий в стаканах,
прольются вспышками древесного огня.
Петр Чейгин. «Притягивает гончая Земля» 171.
Существительное может вернуться к статусу прилагательного в результате его сочетания с наречием степени:
человек оглянулся и увидел себя в себе.
это было давно, в очень прошлом было давно.
человек был другой, и другой был тоже другой
Константин Кедров-Челищев. «Бесконечная Поэма» 172.
На полпути от прилагательных к существительным находятся случаи эллипсиса словосочетаний с устранением легко подразумеваемого существительного по словообразовательной модели столовая комната столовая (это морфолого-синтаксический способ словообразования).
В современной поэзии с ее повышенной компрессией речи встречается много примеров включения лексического, а затем и грамматического значения определяемого существительного в само определение-прилагательное, которое в результате субстантивируется:
Дорогой автоответчик, ты прости меня за ложь,
(ты потом на человечий сам меня переведешь).
Ни английский я не знаю, ни на русском не пою,
я на ломаном туманном тут с тобою говорю.
Дмитрий Воденников. «Небесная лиса улетает в небеса» 173 ;
завёрнутая в одеяло
кастрюля варёной
задохшимся жаром пылает
за дверью слегка притворённой
ждёт после работы
ждёт после работы
ещё носоглотки леченье над паром
ещё с боковою застёжкою боты
сырым тротуаром
ноябрьским и день рожденья
и левитановы обращенья
картофельный бело-рассыпчатый сон
жизнь я потрясён
Владимир Гандельсман. «завёрнутая в одеяло» 174 ;
Жаль будет расставаться с белым,
боюсь, до боли,
с лицом аллеи опустелым,
со снегом, шепчущим: постелим,
постелим, что ли
<>
Жаль только расставаться с белым,
пусть там белее,
с неумолимой рифмой: с телом,
с древесной гарью, с прокоптелым
лицом аллеи.
Владимир Гандельсман. «Лирика» 175 ;
куда нам деть себя под вечер
когда вдвойне иноязчны
мы пьем столичную и млечный
сулит больничный
Демьян Кудрявцев. «Трафальгар» 176
Междометия любви. Пот не виден на траве.
А что ты давно в крови, так невеста, знать, сильна.
Только морду не криви, если острый в рукаве.
Ночь играет в голове. На душе одна слюна.
Давид Паташинский. «Пальцы лапают ключа. Догорит твоя свеча» 177 ;
Как лимончик прособачишь в однорукие
бытие воспринимается скупей.
Всюду лица недоделанные русские,
не закрашенные контуры бровей.
Владимир Бауэр. «Лимончик» 178.
Эти примеры показывают, что степень ясности, какое именно существительное подразумевается, может быть разной. Иногда оно сразу очевидно, как в первом примере с предварительным перечислением языков, иногда уточняется в последующем контексте, как во втором примере, иногда определяемое существительное остается в подтексте, но легко угадывается (с белым [светом]), (острый [нож]). Последний пример в большей степени загадочен, потому что вся первая строка состоит из жаргонных слов: лимончик миллион рублей, прособачишь бессмысленно потратишь, однорукие игровые автоматы, которые называют однорукими бандитами.
Итак, именной синкретизм проявляет себя в современной поэзии многими нетривиальными способами:
дефразеологизацией грамматических реликтов типа у сера моря, из сыра-бора;