Вашбродь Мужик почтительно поклонился.
Лишнее. Я присел рядом с ним. Меня Александром Христиановичем величают. А тебя?
Лука, значит, я, солидно представился великан. Петров сын. А фамилие Мудищевы мы
Я чуть не прыснул, но вовремя сдержался. Надо же, живой Лука Мудищев, прямо как со страниц стихов Баркова сошел. Впрочем, к внешности подходит идеально.
Вот и познакомились. Я крепко пожал ручищу Луке. Спасибо хочу сказать, братец, что вытащил меня.
Вот и познакомились. Я крепко пожал ручищу Луке. Спасибо хочу сказать, братец, что вытащил меня.
Это тебе, Християныч, великое! Мудищев ощерился в улыбке, больше похожей на оскал медведя, но при этом неожиданно доброй и приятной. Тебе! Ежели б не ты, порешили бы нас окаянные.
Не за что, вот только у меня почти все из памяти вылетело. Помню, казнить повели, а очнулся уже в другом месте. Как там случилось-то?
Дык не беда, живо напомню. А было так Великан принялся рассказывать: Привели, значится, нас
Рассказ вышел очень любопытный. Срубленной башке японца я уже особо не удивился, а вот некоторым странным подробностям даже очень.
Прям так и сказал?
Угу! закивал Лука. Эдак глянул на косорылых, словно пред тобой воши, и гришь: «Бастрадом» Вот тока я не понял, что за бастрад такой
Дальше, Лука, дальше.
Так вот, бастрадом, бараном или бироном, уж прости, слова больно мудреные Лука озадаченно почесал затылок. Дальше вроде как графьем тоже был. Я ишшо подивился, как так: после барана сразу графьем, а потом вовсе самим королем-анпиратором! Ага, уже тоже был. Ну и каторжанина помянул, так-то известно, в робе арестантской, дело понятное.
Лука, да чтоб тебя!..
Ага, ага, Християныч, понял. Значится, так. Сказал: «Бастрадом, бараном, графьем и анпиратором я уже был» Тю! Есчо наемного рабочего пропустил, перед бараном, значится. Потом говоришь: «Каторжанином тоже успел. А куда меня дальше занесет, даже и не знаю». Вот так сказал! А дале сабельку отвел, я думал, щас как кинешься на косорылых, но ты брык и замертво. Ну дальше я тебе уже говорил.
Бастрад Я задумался. Баран Бастард и барон! Бастард, наемник, барон, граф, король
Во! Точно! Лука торжествующе хлопнул себя по колену. Так и сказал, точь-в-точь, а потом брык
Ну ничего себе карьера уже не слушая великана, вслух подумал я. Хотя в чем-то с видениями сходится. То есть, получается, в тот момент я себя еще помнил. А после того, как упал, начисто отшибло. Ну давай, давай, вспоминай!
Но очень ожидаемо так ничего и не вспомнил.
Дык вспомнишь ишшо, сочувственно покивал Лука.
Может, и вспомню. А урядник где? Тот, что мне шашку подарил.
Убили Валериановича Лука закаменел лицом. Добрый был человек, умнейшая голова, хучь и урядник. Говорил мне: мол, найди того парня, Лука, держись рядом и будет тебе счастье Великан с надеждой посмотрел на меня.
Вот ты и нашел. Не переживай. Ни я от тебя, ни ты от меня теперь никуда не денемся. И будет нам обоим счастье. Обещаю.
А сам подумал: «Вот только какое счастье увы, не скажу. Оно для каждого разное. Бывает счастье и в смерти»
Пообщавшись с Лукой, я нашел Собакина. С отрядом подпоручика решилось быстро местные охотно брали на постой бойцов, к тому же значительная часть ополченцев оказалась из деревни. С провизией тоже проблем не было, косоглазые обобрали жителей, но вывезти продовольствие не успели. Мы с подпоручиком выставили посты и вернулись в избу Фомича.
Нил Фомич просто цвел, радуясь тому, что сын вернулся невредимым, но нас тоже окружил повышенным вниманием. Сноха заново накрыла стол, а старик умчался топить баньку.
Выпьем, Павел Иванович Я подвинул подпоручику стопку. Полезно с устатку. И рассказывайте, каким ветром вас и ваших людей сюда занесло. Я слышал, генерал-губернатор капитулировал?
Собакин лихо опрокинул в себя самогон, занюхал корочкой ржаного хлеба, покосился на плошку с грибочками, но закусывать не стал.
Да, Александр Христианович, Ляпунов сдался тридцать первого июля. Вот только Собакин решительно прихлопнул ладонью по столу. Я не признаю эту капитуляцию
И красноречиво посмотрел на бутыль. Я немедля налил ему еще.
Рассказывайте, Павел Иванович, рассказывайте.
Честно говоря, побаивался, что подпоручик сразу окосеет, но, ко всем своим прочим достоинствам, Собакин оказался крепок на алкоголь. Только морда краснела с каждой стопкой, а голос оставался совершенно трезвым. Нет, ну хорош же парень, настоящий офицер! Надо бы его рядом с собой удержать.
История его оказалась незамысловатой. Когда Ляпунов капитулировал, подпоручик вместе с Полухиным собрали своих солдат и предложили им уйти с боем на материк, но согласились всего два десятка. Затем к отряду прибились ополченцы. Пока блуждали, успели сильно навредить японцам, даже пулемет у них отбили. Но и сами тоже понесли потери.
Но я решил, что никуда с Сахалина не уйду спокойно подытожил Собакин. Японцев здесь много, а значит, есть с кем воевать. Ну а вы, Александр Христианович? Ваши намерения какие?
Общие сражаться.
Подпоручик улыбнулся.
Значит, мы с вами единомышленники. А ваша история? Как попали на Сахалин?
По этапу, спокойно ответил я. Каторжанин я, вроде теперь амнистированный.
За какой проступок? Часом, не за растрату казенных средств? Собакин нахмурился, словно это преступление для него было самым страшным.
Нет. Застал жену с любовником и убил обоих.
Подпоручик прямо на глазах просветлел лицом и умудренно заявил:
Бывает. Порой урон чести смывается только кровью. Ну и что дальше будем делать?
Сначала допрошу офицера, а дальше по обстановке. Тайто
Отец? встрепенулся айн. Он все это время не отходил от меня ни на шаг и неимоверно гордился тем, что его допустили за общий стол.
Давай сюда японца приказал я, а сам вслух подумал: Толкового палача бы, да где его возьмешь? Фомич, организуй, пожалуйста, жаровню с углями и кочергу
Перед глазами пронеслось очередное видение. Сводчатое мрачное помещение с закопченным потолком, множество разных приспособлений, своим зловещим видом прямо намекающих, для чего они предназначены. И запах запах страдания и крови
Зачем палача? возмутился Собакин. Вы что, Александр Христианович, собрались пытать пленного?
Если придется, спокойно ответил я.
Но это возмутительно! ощетинился подпоручик. Если требует ситуация расстреляйте! Но пытать
А как мы вытащим из него сведения? в свою очередь поинтересовался я. Добром он ничего не скажет. А смерть Думаю, смерти он не боится понимает, что для него она лучший выход.
Собакин нахмурился.
Слышите, Павел Иванович Я показал на отворенное окошко. Это плачут женщины. Они оплакивают не только погибших в бою мужей. Вы стали бы пытать, насиловать, сжигать мирных жителей? И строго прикрикнул: Отвечать!
Нет, конечно! Подпоручик вскочил. Что вы такое говорите!
А старший лейтенант императорской армии Японии Ясухиро Кабо делал это своими руками. Вы же сами видели в лесу мертвых жителей. Как нам поступить? Можно расстрелять, но тогда он ничего не прочувствует, вдобавок мы лишимся ценных разведданных.
Делайте что хотите недовольно буркнул подпоручик, а потом с надеждой поинтересовался у меня: А может, приказать его просто выпороть плетьми? Ну или шомпола, на крайний случай? Жечь каленым железом это какая-то средневековая дикость
Хорошая идея. Вы мне все больше нравитесь, Павел Иванович.
Глава 9
Лейтенант подозрительно зыркнул на Луку, потом увидел Собакина и с облегчением воскликнул:
Ну наконец! Наконец офицер! Почему я должен общаться с какими-то разбойниками? Вот только Он поморщился. Мне кажется, подпоручик, что вы не уделяете своему внешнему виду должного внимания
Что-о-о? Собакин изумленно вытаращил глаза на японца.
Вы что, не понимаете своего родного языка? глумливо улыбнулся лейтенант.
Ах ты, гад Подпоручик взмыл с табурета и ловко заехал японцу в челюсть.
Тот с грохотом улетел в угол и плаксиво заблажил:
Да как вы смеете?! Я офицер!..
Да я тебя
Я кивнул Луке, и тот аккуратно оттащил подпоручика от японца.
Павел Иванович, в самом деле.
А чего он Собакин попытался вырваться из объятий великана, но быстро сдался. Ты смотри, падла какая. Да я таких
Павел Иванович
Все-все, обиженно пробурчал Собакин, делайте с ним, что хотите
Поднимите господина старшего лейтенанта.
Лука с айном взгромоздили японца на табурет, Мудищев заботливо поправил ему воротник, зачем-то погладил по голове и ласково улыбнулся. Правда, от этой улыбки лейтенанта аж передернуло.
Итак, господин старший лейтенант, вернемся к нашему разговору. Допущенные вами по отношению к мирному населению зверства мы опустим и сосредоточимся на другом. Сейчас меня интересует расположение японских частей в этом районе, их количественный и качественный состав.
Я вам все уже сказал! надменно обронил японец. Вы не имеете права требовать от меня сведения, представляющие собой военную тайну. Немедленно передайте меня японскому командованию и можете рассчитывать на снисхождение.
Ваше решение окончательное? скорбно вздохнул я.
Ваше решение окончательное? скорбно вздохнул я.
Да!
В таком случае мы будем вынуждены применить к вам методы допроса третьей степени.
Это какие? насторожился лейтенант.
Пытки, спокойно ответил я и кивнул Мудищеву: Можешь начинать.
Великан вышел из горницы, но уже через пару минут вернулся.
Вот честно, мне пришлось долго уговаривать Луку примерить палаческий образ. Громила, несмотря на свою жуткую внешность, неожиданно оказался абсолютно мирным и добрым человеком, при этом глубоко верующим. Он долго отказывался, конфузился, апеллировал к Святому Писанию и согласился только при условии, что сам никого пытать не будет, а только прикинется катом. Я потом спрашивал Собакина, как Мудищев себя показал в бою, но тот уверил меня в беззаветной храбрости великана. Ситуацию окончательно прояснил сам Лука, объяснив, что защищать свою землю от врагов это одно, а измываться над «рабами божьими», хотя бы и нехристями, совсем другое. Вот такой парадокс образовался. Но не суть.
Полностью заросший густой шерстью громадный торс, широченные плечи, бугрящиеся жуткими мускулами руки длиной едва ли не до колен, кожаный, заляпанный пятнами мясницкий фартук на отвислом пузе из Луки вышел заправский палач. Ему не хватало для завершенного образа только красного остроконечного колпака с прорезями, но таковой здесь просто негде было взять.