Увлажнившиеся глаза сузились и глянули так, что никакого свиста не потребовалось, чтобы понять.
Эти люди, они были похожи на нас, в такой одежде, с оружием? указал лейтенант на свой «Скаут», но свидетель геноцида на сей раз не спешил с ответом, внимательно осматривая нас троих, после чего, наконец, свистнул.
Нет? удивился Стас. И что же с ними было не так?
Другая одежда? спросил Павлов, на что получил утвердительный свист. Не как у нас, да? Одинаковая на всех? И оружие одинаковое? Ясно. Ты наблюдательный малыш, потрепал лейтенант дитятку по лысой бугристой башке. Есть хочешь? достал он из подсумка ломтик сушёного мяса, чем незамедлительно вызвал у «малыша» обильное слюноотделение. Держи.
Отродье схватило мясо, запихало в рот и принялось интенсивно пережёвывать, так тщательно, будто боялось, что это последняя попавшая к нему на зуб еда.
У меня есть ещё, улыбнулся Павлов. Я поделюсь с тобой, если и дальше будешь отвечать на мои вопросы. Договорились?
Отродье осклабилось и растопырило пальцы, готовые хватать новую подачку.
Сначала вопросы. У этих людей в одинаковой одежде была летающая машина? С крыльями. Хорошо, достал лейтенант ещё ломтик но не отдал. Насколько большая она была? Скажем, вот от этого дерева докуда, можешь показать?
Мутант сглотнул слюну, встал и, неловко проковыляв с десяток метров от указанного ориентира, остановился с протянутыми руками.
Хороший малыш, отдал Павлов мясо. А теперь ответь, сколько у них было машин, которые передвигались по земле. Знаю, этот вопрос сложнее предыдущих. Смотри, растопырил лейтенант пятерню, опустившись перед прилежным учеником на корточки, здесь пять пальцев. Один палец одна машина. Столько машин было? Меньше? согнул он два пальца. Больше? разогнул один.
Мутант протянул связанные руки к ладони Павлова, разогнул ему оставшийся палец и, подумав, приставил сбоку собственный указательный.
Шесть, да? Столько было машин, которые ездят по земле, уверен? Хорошо, держи угощение.
А это чудо лесное смышлёнее, чем кажется на первый взгляд, отметил Стас. Может, оно и личный состав с имуществом пересчитало?
Он, поправил лейтенант. Это ребёнок мужского пола, не обезличенное нечто, не вещь. И да, не исключено, что пересчитал. Но на выяснение всех деталей понадобится время, а его у нас нет. Мы должны взять ребёнка с собой.
Ты шутишь?
Нисколько. Он ценный источник информации, к тому же единственный.
«Ребёнок» прочухал, о чём речь, и прижался к ноге Павлова, всем своим видом демонстрируя кротость и послушание. Маленькая хитрая тварь.
Это плохая мысль, принял я сторону Стаса. Мы понятия не имеем, чего от него ждать.
Странно слышать от тебя подобное.
Знаю. Но мы не станем сажать это в машину.
Хочу прояснить кое-что, встал в позу лейтенант. Мы трое выполняем приказ Легиона. Я не возражаю против твоего оперативного командования. Я не возражал против твоих сомнительных методов. Я не возражал даже тогда, когда ты взял в команду человека со стороны. Но представитель Легиона здесь я, и последнее слово будет за мной.
Неужели? слегка растерялся я с таких фортелей. Вы только посмотрите, кто отрастил яйца. Стало быть, ты тут главный?
Именно так.
Нда... Послушай, лейтенант, я ведь против мутантов ничего не имею, сам знаешь. У меня дома один живёт, вот Станислав не даст соврать. Страшный, что пиздец, жрёт людей и кобыл сношает. Но у него есть одно свойство, на котором строится доверие между нами двумя он понятный. А про этого... я так сказать не могу.
Что ты имеешь в виду?
Трудно объяснить, на уровне подсознания. Представь, для примера, что ты сделал десять чернильных клякс, они все разные, но ведь это кляксы, так и должно быть, чёрт знает, куда полетят брызги. В общем, кляксы как кляксы, но одна из десяти разбрызгалась так, что вместо абстракции, отдалённо напоминающей деревце или солнышко, получилось «сдохнисуканахуйтварьбудьпроклят». Так вот, он эта самая клякса. И мне такое не по нутру.
Лейтенант нахмурился, обдумывая мою блистательную метафору, но вместо раскаяния и отречения от притязаний на власть только хмыкнул и потряс башкой:
Нам пора ехать, нет времени на всякую суеверную чушь.
А может мне просто пристрелить твоего нового знакомого? предложил я. Чтобы не вносил раздора в наш сплочённый коллектив.
Поставишь операцию под удар из-за какого-то полудикого мутанта? поправил очки лейтенант.
Может и поставлю, шагнул я вперёд.
Сделаешь это, и никаких договорённостей между нами не останется. Более того, я приложу максимум усилий, чтобы задуманного тобою никогда не произошло.
Ты о чём толкуешь? встрял Станислав.
А разве они есть, договорённости? уточнил я.
Есть, кивнул Павлов.
Так ты принял решение?
И оно положительное.
Хм. Ладно, в этот раз пусть будет по-твоему, лейтенант. Но приглядывать за этим сукиным сыном будешь сам.
Договорились.
Глава 20
Добро и зло два мифа, из множества выдуманных человеком. Природе такие понятия неведомы, она творит и разрушает, руководствуясь лишь прагматизмом, по большей части. Человеку эта метафизическая поебень тоже была без надобности, пока грубая физическая сила позволяла добиваться покорности. Пещерные лидеры с помощью дубины и агрессивной жестикуляции успешно держали в узде дюжину соплеменников. Когда соплеменников становилось больше, пещерным лидерам приходилось набирать себе помощников из их числа и раздавать дополнительные дубины. Но когда племя разрастается ещё, помощников с дубинами становится недостаточно. На определённом этапе власть сильного перестаёт быть аксиомой, и тогда её требуется облечь в сияющие одежды законности, объяснить толпе, что «сильная рука» суть добро, а вот это ваше самоуправление и нежелание подчиняться хуй пойми кому зло в чистом виде. «Почему?!» вопрошает толпа. «Так говорит Закон!» отвечает лидер. «Ты сам его и придумал!» кричит толпа. «Нет-нет», отвечает лидер. «Вся власть от Бога. Вот его служители, благочестивые старцы, не дадут соврать». «Точно», кивают старцы. «Чтите Закон, не творите зла, а то сожжём нахуй, во имя добра, разумеется». Некоторые скажут, что «добро-зло», «хорошо-плохо» механизмы саморегулирования общества, ограничительные рамки, не дающие скатиться в беспредел. Чушь. Это механизмы, да, но работают они исключительно ради подчинения легковерного большинства беспринципному меньшинству, которое никогда не соблюдает установленных им же правил. И тут мои симпатии однозначно на стороне меньшинства, ведь оно хотя бы себе не врёт. Одураченное большинство же, приняв навязанные морально-этические нормы, становится их заложником. Его, как овцу, завели в стойло со всех сторон ограниченное постулатами, стригут и доят. И ладно бы стойло было сухим да тёплым нет, там ветер свищет и дождь льёт, ведь вся эта хуйня про добро и зло так и осталась голым каркасом запретов без единой доски истинного человеколюбия. А как иначе, когда родители, учащие отпрысков, что врать плохо, врут всем и каждому, потому что только так и можно выжить? Все эти обыватели, маленькие людишки под пятой Закона, рядятся в белое друг перед другом и перед барином каждый день, всю жизнь, так привычно, что уже не замечают, как белое затаскалось до черноты, и от пары добро-зло осталось лишь окончание. Воистину, дай людям рай на Земле они и его заселят чертями.
Ты только посмотри, поправил я расколотое зеркало заднего вида, чтобы чувство умиления ещё хоть на секундочку задержалось в моей заскорузлой изувеченной жизнью душе, какая прелесть.
Блевать тянет, согласился Станислав, отвлекшись на мгновение от дороги.
Взявший на себя повышенные социальные обязательства Павлов с началом патронажа над неведомой лесной квазимодой общим решением был выселен из кабины в кузов и теперь наслаждался обществом своего протеже на свежем воздухе, беспрестанно артикулируя, жестикулируя, и награждая мелкого урода за отзывчивость вербальными и тактильными ласками.
Как думаешь, они поженятся?
С взаимопониманием у них полный порядок, а в браке это главное.
Ещё не устали упражняться в остроумии? вздохнула Оля, пресытившись искромётным юмором. Как бы там ни было, он всё же ребёнок, и то, что лейтенант с ним ладит, характеризует Павлова только с положительной стороны. Хватит насмехаться.
Ого, какая длинная и выверенная фраза! оценил я. Вижу, ты долго её готовила.
Ого, какая длинная и выверенная фраза! оценил я. Вижу, ты долго её готовила.
Не всем дано шевелить языком быстрее, чем мозгами, парировала Оля. Вообще не понимаю, чего ты доебался к мальчишке, он ничего плохого не сделал.
Конечно, это ведь ребёнок, сплюнул я выковырянный из зубов кусок мяса.
Да, ребёнок, и его вины в том, что у тебя паранойя, нет.
В тебе сейчас говорят женские гормоны, а не разум. Давай спросим мнения независимого эксперта. Станислав, как ты относишься к детям?
Мелкие говнюки.
Вот!
Но они куда чище взрослых, и заслуживают снисхождения.
Да вы что, сговорились? Ты же сам не хотел его брать!
Я не хотел его брать не потому, что он мне не нравится, а потому, что рано или поздно от него придётся избавиться, выкинуть не пойми где, в незнакомом ему месте. Теперь вот он ещё и к Павлову привязался... Думаешь, каково ему будет?
Да мне насрать. Уясните себе дети опасны! А непонятные дети опасны вдвойне! У мелких зверёнышей нет ни авторитетов, ни тормозов, они непредсказуемы и жестоки, а этот ещё и подозрительно смышлён. Знаете, скольких я убил, когда они считали, что находятся рядом с милым безобидным пацанёнком?
У тебя удивительный дар ровнять всех по себе, ткнула мне в плечо пальцем Ольга. Но мир намного разнообразнее и населён не только убийцами и жертвами.
Ага, скажи ещё, что Земля стоит на китах. Когда ты успела так поглупеть? Знаете, после того как он зарежет вас спящими, я оставлю его в живых, потому что он всего лишь следовал естественному ходу бытия, и вообще, он же ребёнок.
Наш грузовик, ведомый на глазах набирающимся шоферского мастерства Станиславом, неспешно катил по расширенной отвалами и перепаханной траками просеке в направлении того, что раньше звалось трассой М-5 «Урал». Сейчас этот путь, соединяющий полуживой восток с полумёртвым западом, известен под названием Карачун-тропа, и на то есть причины. Отсутствие силы, способной хоть немного поддерживать порядок на огромной протяжённости практически безальтернативной транспортной артерии превратило её в кормушку для бесчисленных стервятников, шныряющих по окрестным лесам. От кого-то можно откупиться, но от большинства только отстреливаться, поэтому рисковые торгаши в погоне за барышом объединяют ресурсы и идут по Карачун-тропе большими обозами с серьёзной охраной. Некоторые гильдии могут похвастать даже собственной бронёй, в основном БТРами разных модификаций. Но и такая техника не спасает от нападений. Потери есть всегда, в каждом походе, от обоза откусывают понемногу раз за разом на всём пути туда, а потом обратно плата за сверхприбыли, с которой приходится мириться. Попадаются на этой дороге смерти и отчаянные одиночки, поставившие всё на кон, но не сумевшие заплатить гильдии или логистам в большинстве случаев их кости остаются на обочине.
Раньше М-5 соединяла с запада на восток Москву, Рязань, Пензу, Самару, Уфу, Челябинск и резко уходила севернее на Екатеринбург. Из этого списка выжила лишь Пенза, ставшая теперь срединным городом на пути от Шацка до Сызрани, где большинство обозов разворачивается, и лишь немногие храбрецы отваживаются продолжить путешествие по окраинам мёртвого Тольятти, в объезд разрушенной Самары, дальше на северо-восток, к татаро-башкирскому конгломерату пяти городов во главе с возрождённым Альметьевском. Таких храбрецов можно узнать ещё до того, как они переправятся на левый берег Волги, есть у этих отважных людей одна черта, выделяющая их из сонма малодушных перестраховщиков, которая не ускользнёт от опытного глаза огромный бронированный бензовоз. Многотонные стальные монстры, обвешанные противокумулятивными экранами и ощетинившиеся пулемётными турелями, давно стали визитной карточкой Карачун-тропы. Чаще всего именно они служат основой большого каравана колёсные крепости, храмы чистогана-на-крови. Как флагманы негоциантов бороздят они бурные «воды» среднерусской полосы во главе торговых флотилий, грозя флибустьерам жерлами пушек.
Да, торговля ГСМом бизнес для серьёзных ребят, это вам не баловство с рабами, оружием или наркотой, тут совсем иной коленкор. Наценки для бензина и соляры в рознице доходят до пятнадцатикратных от закупочной цены. Полторы тысячи процентов прибыли, сука! Вот где деньги. Но и риски недетские. Торговцы горючкой называют себя логистами забавно, потому что по факту это маленькие мобильные армии. Попасть в одну из таких мечта любого наёмника. Туда не берут людей с улицы, только проверенных слишком велик риск саботажа но платят щедро и стабильно, ведь работа постоянная, уходят с такой обычно вперёд ногами. Содержать армию, хоть и маленькую удовольствие не из дешёвых, и это заставляет крутиться, ведь каждый день простоя вылетает в копеечку. Большинство логистов сокращают издержки, беря под крыло разную мелкую шушеру, не имеющую собственной охраны. В городках, примыкающих к Карачун-топе, и особенно в Пензе, вечно выстраивается очередь ожидающих следующего бензовоза прямо как пассажиры на вокзале в былые времена, только надо собственный «вагон» иметь, да не абы какой, а чтобы за «локомотивом» поспевал. Бензовоз приезжает, охрана шмонает ожидающих на перроне «пассажиров», отсеивает подозрительных с неблагонадёжными, остальных ставит в хвост колонны, собирает за билет, и поехали. Отсеянные же остаются ждать следующих товарищей по несчастью, чтобы сколотить собственный караван неудачников на скрипучих телегах и покормить собою дорожных лиходеев.