Необходимо отметить две особенности медиапамяти. Во-первых, медиапамять интенсивно производится поколениями, непосредственно не принимавшими участия во вспоминаемых событиях. В медиапамяти живая память вытеснена памятью культурной. Дистанцирование от события порождает «вторичную», опосредованную память, в которой внутрисемейные и внутригрупповые воспоминания подкрепляются авторитетом старшего поколения семьи.
Во-вторых, производство ее контента опирается на аргументационные системы постправды, в которых субъективная оценка всегда доминирует над объективными данными. Более того, эмоциональность такой оценки (традиционно негативная), является залогом ее быстрого (чаще всего, вирусного) распространения. Негативная эмоциональность постправды, укорененная в эмоциях гнева, возмущения, ненависти, тесно связана с языком вражды, поэтому она легко становится питательной почвой мемориальных войн.
В-третьих, отражая диалектическое взаимодействие первичных и глубинных компонентов индивидуальной памяти (кратковременной и долговременной памяти), медиапамять комбинирует механизмы «коротких» и «длинных воспоминаний», подчиняясь общей логике функционирования интернета. С одной стороны, оппозиция «короткое/длинное» определяется удаленностью вспоминаемого объекта от настоящего. С другой зависит от физической пригодности носителя к длительному хранению информации. С этой точки зрения медиапамять целесообразно разделить на короткую и долгую.
Короткая медиапамять
Цифровые технологии меняют темпоральные структуры общества, а, значит, меняют и структуру памяти [Головашина]. Скорость интеракций в интернете изменила глубину медиапамяти. Чем выше скорость взаимодействия, тем больший объем требуется для формирования опыта. Поскольку человеческий мозг не является компьютером, он не производит физического перемещения данных на носителях, «объем» человеческой памяти экономится за счет уменьшения детализации. Иначе говоря, рост скорости социальных контактов неизбежно требует поверхностности, и без того естественной в ситуации неопределенности.
Ориентированность интернет-сервисов на оперативные социальные интеракции в режиме реального времени акцентирует значимость «короткой» информации, связанной с текущими потребностями пользователей и злобой дня, а потому быстро утрачивающей свою актуальность. Нередки утверждения, что интернет и память несовместимы [например, Музыченко, Кораблева]. Такая позиция основана на констатации различий практик работы с сообщением в печатной и электронной культуре: поскольку интернет-пользователь быстро листает подгружающиеся страницы и «скользит» по сайтам, его восприятие поверхностно в сравнении с вдумчивым погружением в текст печатной книги. Сходные данные получены Г.Н. Козяр и В.В. Нурковой в результате эмпирического исследования мнемической эффективности фотографий, полученных с помощью пленочного и цифрового фотоаппарата [Козяр, Нуркова]. По мнению авторов, в случае цифровой фотографии акт памяти подменяется актом восприятия, поскольку целостная история события вытесняется прямым описанием изображения, тогда как аналоговая фотография, конечный результат которой неизвестен заранее, требует конструирования «истинного воспоминания». На наш взгляд, здесь мы сталкиваемся скорее с инерцией стиля мышления, чем с реальной несовместимостью цифровых технологий и памяти. Приведенные выводы не подтверждаются исследованиями социальных практик селфи [например, Frosh; Eckel J., Ruchatz J., Wirth S.], согласно которым файлы цифровых фотографий лишь заготовка (ее можно сравнить с негативом аналогового фото) сложного конструкта, возникающего в результате редактирования, загрузки изображения в социальные сети, тегирования, описания и ответов на комментарии. Все эти комплексные действия активизируют сложные мнемонические процессы, позволяя цифровой фотографии в социальных сетях весьма успешно реализовывать мемориальную/мнемоническую функцию.
Социальное время цифрового общества скоротечно его реальность обновляется куда быстрее, чем традиционные мерки человеческой истории, для которой при жизни трех прямо сменяющихся поколений все еще длится «настоящее». Поскольку интернет как среда общения ориентирован на злободневную информацию (что не исключает значимости доступа в его рамках к информации «вечной» и надежной), краткосрочной и быстро теряющей свою актуальность, сервисные субкультуры предаются забвению примерно за десятилетие. Кроме того, память интернета живет в условиях, гораздо более жестких, чем природная среда офлайнового мира. Физические носители памяти серверов должны обновляться каждые 78 лет, программное обеспечение быстро устаревает морально, хостинг требует систематической регулярной оплаты. Тем не менее, Сеть очень велика. Настолько велика, что в ней все найдется если искать достаточно долго.
Важно отметить, что источники медиапамяти далеки от селекторной картографии исторической памяти, оперирующей оппозициями высокое/низкое, элитарное/массовое, научное/повседневное. Ресурсом памяти может выступать любой объект, способный сохранять информацию о прошлом, его следы. Чем больше информации сохраняет объект, тем выше его мощность как ресурса памяти. Профессиональные историки подразделяют исторические источники на вещественные, письменные, устные, лингвистические, этнографические, фото- и кинодокументы и проч. Эта классификация довольно условна, поскольку конкретный артефакт может отвечать критериям разных видов, а извлекаемая информация не в малой степени определяется интерпретативной стратегией самого историка. Артефакты (вещественные источники) по мере своего старения превращаются либо в антиквариат, либо в мусор. Если мусору повезет, по прошествии длительного периода его раскопают археологи, добравшиеся до интересующего их культурного слоя слоя земли на местах человеческих поселений, содержащего следы или остатки деятельности человека.
Мусор это завтрашний культурный слой, который вчера был востребованным артефактом. Сегодня он уже не используется по прямому назначению, но он пригоден для суждений о тех практиках, которые привели к его возникновению.
Однако сегодня социальная деятельность оседает пленкой следов и артефактов не только непосредственно на поверхности литосферы. Виртуальный мир интернета подчинен тем же законам, что антропогенная реальность в целом. В нем оседают файлы, переставшие использоваться. Они содержат огромные объемы информации, способные многое прояснить для тех, кто возьмет на себя труд их открыть и не пожалеет времени на знакомство с ними. История интернета уже включает расцвет и забвение разных сервисов, коммуникация внутри которых подчинялась как принципам организации работы канала (размер и формат сообщений, частота коммуникативных ходов, языковые практики), так и процессам, протекавшим в «большом» (или малом зависит от точки отсчета) офлайн-мире. Впрочем, специфика сервисных субкультур, хотя и затрудняет восприятие внутренней логики коммуникации для внешнего наблюдателя, не является непреодолимым барьером. Осевшие на мертвых сайтах и забытых форумах сообщения могут дать куда более надежное представление об общественном сознании и ментальности эпохи, чем все предшествующие «вещи».
На первый взгляд, информация превращается в мусор в условиях непрерывной увеличивающейся информационной нагрузки без каких-либо дополнительных факторов. Ее слишком много, чтобы ею можно было качественно и критично оперировать, слишком много, чтобы просмотреть и отсортировать. Тем не менее, каждый из нас по мере желания и возможностей вступает в эти джунгли и преодолевает информационную перегрузку, добывая знания или развлекаясь. В итоге выбор сводится не к ценности информации, а к приоритетам ее потребителя. Поэтому на платформе киберпространства каждый из нас формирует свое информационное поле, в котором мы неплохо (как нам кажется) ориентируемся, даже если оно постепенно приобретает черты «информационного пузыря».
Современный интернет неотъемлемая часть социальной жизни. Он обслуживает и глобальные геополитические потребности, и повседневные нужды частных лиц. Репутация его киберпространства растет по мере роста пользовательской аудитории. Однако едва ли не ab ovo интернету не чужда была слава
всемирной помойки. Во многом ее обеспечивала киберкультура и жанр киберпанка, поддерживающие представления об интернете как среде анархической свободы самовыражения, в которой свободные от государственного и корпоративного принуждения анонимы излагают и публикуют любые сообщения, независимо от того, как они могут быть расценены с позиций цензуры, морали, авторского и уголовного права. Образ анархичного киберпространства интернета наглядно описал М. Дери: «И вот, электронно-бестелесные, мы рассылаем по всему свету электронные письма, в режиме реального времени отсылаем и посылаем сообщения в чатах, тусуемся на BBS и в телеконференциях UseNet. Мы безразлично просматриваем сетевые конференции и устраиваем флеймы и ROTFLOL. Мы обмениваемся порнографическими gif-ами и вертимся на анонимных онлайновых порнотусовках. Мы бродим по последней версии Сети, Всемирной паутине, перескакивая от цифровых видеоклипов к обрывкам аудио и текстам, которым нет конца» [Дери, с. 12]. Такой интернет альтернативная социальная реальность, противостоящая рутинной социальной реальности с ее аномией и отчуждением. В ней сняты многие традиционные запреты и, одновременно, отсутствуют традиционные риски, поэтому она так привлекательна для детей, подростков и молодежи. «Мусорную» славу интернет заслужил именно благодаря стиранию границ приватного и публичного, открытому обсуждению тем, табуированных для официальных общественных пространств предшествующих эпох.
Современный интернет неотъемлемая часть социальной жизни. Он обслуживает и глобальные геополитические потребности, и повседневные нужды частных лиц. Репутация его киберпространства растет по мере роста пользовательской аудитории. Однако едва ли не ab ovo интернету не чужда была слава
всемирной помойки. Во многом ее обеспечивала киберкультура и жанр киберпанка, поддерживающие представления об интернете как среде анархической свободы самовыражения, в которой свободные от государственного и корпоративного принуждения анонимы излагают и публикуют любые сообщения, независимо от того, как они могут быть расценены с позиций цензуры, морали, авторского и уголовного права. Образ анархичного киберпространства интернета наглядно описал М. Дери: «И вот, электронно-бестелесные, мы рассылаем по всему свету электронные письма, в режиме реального времени отсылаем и посылаем сообщения в чатах, тусуемся на BBS и в телеконференциях UseNet. Мы безразлично просматриваем сетевые конференции и устраиваем флеймы и ROTFLOL. Мы обмениваемся порнографическими gif-ами и вертимся на анонимных онлайновых порнотусовках. Мы бродим по последней версии Сети, Всемирной паутине, перескакивая от цифровых видеоклипов к обрывкам аудио и текстам, которым нет конца» [Дери, с. 12]. Такой интернет альтернативная социальная реальность, противостоящая рутинной социальной реальности с ее аномией и отчуждением. В ней сняты многие традиционные запреты и, одновременно, отсутствуют традиционные риски, поэтому она так привлекательна для детей, подростков и молодежи. «Мусорную» славу интернет заслужил именно благодаря стиранию границ приватного и публичного, открытому обсуждению тем, табуированных для официальных общественных пространств предшествующих эпох.