Разумеется, убивать его таким образом, при всей честной компании, было довольно рискованно, но пришлось действовать очень быстро
Для мгновенного убийства мышьяк не годится, нужно что-то другое. Я вспомнила посиневшие губы Артура, вспомнила ощущение онемения, возникшее на моих губах после того, как я коснулась ими его рта. Быстродействующий и смертельный яд.
Когда я подслушивала разговор, я решила, что Дугал сознался в грехе с Лаогерой. Но если так, даже если Колуму это не понравилось бы, не существовало препятствий, мешавших Дугалу жениться. Он был вдов и свободен.
Но прелюбодейство, да еще с женой высокого чиновника? Это же совершенно меняет дело. Я знала, что в таком случае виновному грозила весьма суровая кара. У Колума не было никакой возможности спустить такое важное дело на тормозах, но вообразить, что он приговорит брата к публичному бичеванию или к изгнанию, я тоже была не в силах. А Гейлис сочла убийство разумной заменой клеймения лица раскаленным железом и нескольких лет тюремного заключения, во время которого ей бы пришлось по двенадцать часов в сутки трепать коноплю.
Итак, она приняла свои превентивные меры, Колум свои. А я угодила между жерновами, попросту вляпалась.
Хорошо, а ребенок? спросила я. Наверное
Из мглы раздался следующий смешок.
Несчастные случае нередки, дорогая, даже с лучшими из нас. И поскольку так вышло
Я ничего не видела, но почувствовала, что она вновь пожала плечами.
Я хотела избавиться от плода, но затем решила, что так смогу заставить его жениться на мне, поскольку Артур мертв.
Меня посетила страшная догадка.
Но жена Дугала была еще жива, когда Гейлис, ты
Она покачала головой, отчего ее платье издало слабый шелест, а в темноте чуть блеснули волосы.
Я хотела, промолвила она, но Господь уберег меня от этого. Я восприняла это как знак. И все могло бы выйти как нельзя лучше, если бы не Колум Маккензи.
Чтобы меньше страдать от холода, я ухватила себя за локти и, стремясь отвлечься от неудобств, продолжила расспросы.
Ты хотела получить Дугала или только его положение и деньги?
Ну, денег у меня было много, уверенно сказала она. Я знала, где Артур держал ключ ко всем своим бумагам и записям. И стоит заметить в его честь, почерк у него был прекрасный, подделать подпись было совсем не сложно. За последние два года я смогла получить около десяти тысяч фунтов.
Но для чего? в совершенном изумлении спросила я.
Для Шотландии.
Что?
В какой-то миг я решила, что слух меня обманывает, затем что кто-то из нас сошел с ума, и, вероятнее всего, это не я.
Что значит для Шотландии? с опаской спросила я и еще чуть отодвинулась: мало ли, неизвестно, какова степень ее безумия, может, это влияние беременности.
Не бойся, я не сошла с ума.
Я покраснела от циничного веселья, которое услышала в ее ответе, к счастью, в яме было хоть глаз выколи.
Правда? иронически спросила я. Ты только что призналась, что совершила мошенничество, кражу и убийство. Милосерднее думать, что ты лишилась разума, поскольку в противном случае
Я не безумна и не преступница, твердо сказала она. Я патриотка.
Наконец-то что-то стало проясняться! Я смогла с облегчением выдохнуть (я не дышала, в любой момент ожидая атаки).
Якобитка, сказала я. Боже, ты чертова якобитка!
Она была якобитка, и это объясняло многие ее действия. Скажем, почему Дугал, в идеологическом отношении отражение своего брата, с таким энтузиазмом собирал деньги для дома Стюартов. И почему Гейлис Дункан, которая могла стать женой любого мужчины, который бы ей приглянулся, выбрала таких разных людей, как Артур Дункан и Дугал Маккензи. Одного за деньги и положение в обществе, другого за возможность влиять на мнение публики.
Колум подошел бы больше, сказала она. Жаль. Его несчастье для меня как мое. Я бы хотела получить его, и только его, он единственный, кого я считаю под стать себе. Вместе мы могли бы Однако ничего не поделаешь. Единственный мужчина, которого я желала, и единственный, кого я не могла победить своим оружием.
И поэтому ты выбрала вместо него Дугала.
А, да, протянула она, думая о своем. Сильный, даже влиятельный человек. Довольно богатый. Любимец простолюдинов. В действительности только ноги и член Колума Маккензи. Она хохотнула. Силой владеет Колум. Почти такой же, как у меня.
Ее хвастовство стало мне неприятно.
Колум обладает такими качествами, каких, как я вижу, у тебя нет. Скажем, состраданием.
Да уж, он источник милосердия и сострадания, насмешливо заметила она. Ну и какая от них польза? За его плечом стоит смерть, сразу заметно. Ему осталось не больше двух лет, если считать от этого Рождества.
А сколько ты проживешь? спросила я.
Удар достиг цели, но звонкий голос не дрогнул:
Думаю, куда меньше. Но это все равно. За время, что мне было отпущено, я много успела. Десять тысяч фунтов были переправлены во Францию, и округ выступает за принца Чарли. Когда начнется восстание, я буду знать, что внесла в него свою лепту. Если доживу.
Она стояла почти под дырой наверху. Я привыкла к темноте и различала ее силуэт; Гейлис казалась мне бледной тенью, неожиданным и неприкаянным привидением. Вдруг она обернулась ко мне.
Что бы ни случилось на суде, я ни в чем не раскаиваюсь, Клэр.
Жалею лишь о том, что могу отдать всего одну жизнь за мою страну?
Отлично сказано, заметила она, не отреагировав на иронию.
Мы замолчали. Тьма, видная в отверстии, казалась мне материальной силой, холодной тяжестью давила мне на грудь, наполняла легкие смертельным дыханием. В конце концов я села на корточки, спрятала лицо в коленях и погрузилась в тяжелый сон, не спасший меня ни от холода, ни от ужаса.
Так ты его любишь? раздался вдруг вопрос Гейлис.
Я подняла голову с колен. Который стоял час, понять было невозможно. Над нами слабо мигала какая-то звезда, но в нашей темнице света не прибавлялось.
Кого, Джейми?
Кого же еще? сухо удивилась она. Это его ты зовешь по имени во сне.
Я не знала.
Так любишь или нет?
Холод вверг меня в тупую дремоту, из которой вывел пронзительный голос Гейлис. Схватив себя за колени, я стала качаться из стороны в сторону. Церковные судьи приедут завтра или послезавтра. Времени притворяться перед собой или другими и уклоняться от ответов не оставалось. Как ни тяжело было признать, но я, вероятно, находилась на волосок от смерти и поняла, отчего узники, приговоренные к смерти, накануне казни хотят исповедаться.
Я имею в виду, действительно любишь, настойчиво спрашивала Гейлис, а не просто хочешь с ним спать. Я знаю, что это ты хочешь, и он тоже. Все мужчины хотят. Но ты любишь его?
Любила ли я его? Испытывала ли нечто большее, чем плотское вожделение? Мрачная яма походила на темную кабинку для исповеди, а на пороге смерти не нужно лгать.
Любила ли я его? Испытывала ли нечто большее, чем плотское вожделение? Мрачная яма походила на темную кабинку для исповеди, а на пороге смерти не нужно лгать.
Да, кратко ответила я и вновь опустила лицо в колени.
Некоторое время в норе царила тишина, и я вновь было уснула, но услышала, как Гейлис словно про себя сказала:
Значит, это возможно.
Судьи прибыли через день. До нашей холодной ямы доносились крики деревенских жителей по случаю их появления и топот копыт по булыжной мостовой Хай-стрит. Шум мало-помалу отдалялся; они удалялись по улице к площади.
Приехали, сказала Гейлис, прислушавшись к услышанным звукам.
Мы машинально схватили друг друга за руки, вражду победил страх.
Отлично, из последних сил хорохорясь, сообщила я. Предпочитаю смерть на костре, это лучше, чем околеть от холода.
Однако мы так и мерзли в яме до полудня, когда неожиданно открылся вход в наше узилище, нас выволокли на белый свет и потащили на суд.
Заседание суда было устроено на площади прямо перед домом Дунканов очевидно, чтобы могло собраться как можно больше публики. Я заметила, что Гейлис быстро взглянула на шестигранные окна своей гостиной и сразу же безразлично отвернулась.
Два церковных судьи сидели в мягких полукреслах за столом, установленным посреди площади. Один судья был очень высоким и тощим, второй низким и полным. Я вспомнила карикатуру, которую когда-то видела в случайно доставшемся мне американском юмористическом журнале, и, не зная судей по имени, в уме назвала высокого Матт, а маленького Джефф.
На площади собралась почти вся деревня, присмотревшись, я увидела многих своих бывших пациентов, но обитателей замка не было видно.
Деревенский страж Джон Макри зачитал обвинительное заключение против Гейлис Дункан и Клэр Фрэзер, обвиняемых перед судом церкви в преступном волшебстве.
Основываясь на свидетельских показаниях, выяснено, что обвиняемые умертвили Артура Дункана посредством колдовства, читал Макри ровным, твердым голосом, а кроме того, убили нерожденное дитя Джанет Робинсон, а кроме того, потопили лодку Томаса Маккензи, a кроме того, наслали на деревню Крэйнсмуир повальный желудочный недуг
Так продолжалось очень долго. Колум подошел к делу весьма тщательно.
После того как обвинение было зачитано, начался опрос свидетелей. Большинство из них было мне неизвестно, тех, кого я лечила, среди них не было, что меня порадовало.
Некоторые несли полную ерунду, части явно заплатили за данные показания, но были и такие, кто рассказывал о реальных событиях. Скажем, бледная и трясущаяся Джанет Робинсон со свежим синяком на скуле, которую притащил на площадь отец, показала, что забеременела от женатого человека и вытравила плод при помощи Гейлис Дункан.
Она дала мне снадобье, которое я должна была выпить, и заклинание, которое следовало трижды прочитать на восход луны, бормотала девушка, в ужасе смотревшая то на отца, то на Гейлис, пытаясь понять, кто из них страшнее. Она говорила, что от этого у меня снова будут месячные.
Так и произошло? с интересом спросил Джефф.
Не сразу, ваша честь, ответила девушка, нервно подергивая головой. Но я выпила снадобье еще раз, когда месяц был на ущербе, и они пришли.
Пришли?! Девчонка чуть не истекла кровью! вмешалась женщина в летах, мать Джанет. Она только тогда и сказала мне правду, как уж вовсе помирать стала.
Миссис Робинсон намеревалась поведать суду все кровавые подробности, и ее еле угомонили, чтобы предоставить слово и остальным свидетелям.
Похоже, против меня лично никто не собирался выступать, единственным расплывчатым обвинением было то, что раз я присутствовала при кончине Артура Дункана и даже до него дотрагивалась, следовательно, я имею отношение к его смерти. Я начинала признавать правоту Гейлис: цель Колума не я. Если это действительно так, возможно, мне удастся выкрутиться. Но так я думала лишь до того мгновения, когда перед судом предстала женщина с холма.