Но попробовать свои силы случилось раньше. В этом сиротливом «случилось» явственно угадывается контекст «случайности» Однако нахождение в пространстве войны оставляет не особо много свободного места, чтобы не столкнуться с закономерностями.
Москва
Такая уж планида у них следовать чередой. Да только слипались они комом дни в недели, недели в месяцы, затягивая Нет, не рутиной, а напротив будоража, раскачивая маятник крайностей.
Из края в край, из стороны в сторону: к экономике-хозяйствованию, к социалке и нацвопросам и снова к промышленности, оборонке, всенепременно влезая в политику, «Большую политику», во внешнеэкономические связи и, наоборот разрывая сношения под давлением своих или внешних мотиваций.
Терентьев слухи слышал, что их скоро (весь отдел, всю экспертно-аналитическую группу) якобы должны из секретариата на третьем этаже, из Кремля, из столицы попереть, перебазировать в целях безопасности или еще по каким неизвестно причинам. Впрочем (опять же по слухам), недалече в Подмосковье, в закрытый городок без названия на карте.
Но пока жил там где жил «На работу» ходил туда же куда ходил Утром и вечером гулял где гулял И строгость режима-распорядка сложней не стала.
А стало частой практикой приглашать капитана 1-го ранга в штатском на совещания, где вопросы обсуждались самым высоким порядком, где в кабинетном «президиуме» первое лицо государства и самые высокие ранги из команды его приобщенных соратников.
Самого Терентьева это официальное подтягивание к самому верху, признаться, напрягало эдакое предложение, от которого нельзя отказаться, адрес, не прийти по которому нельзя никак (это уж к Лубянке больше, но все же).
Тяготило партийными дедулями Черненко там или Громыко
Неуютно поеживало в компании нечитаемого лица Андропова
Под придирчивыми взглядами Крючкова.
Встречали, привечали все больше кивками, редко улыбками, усталыми и неулыбчивыми.
А и с чего бы чай, не девка он, чтоб ждать любезностей.
А вот закулисно, рабочим порядком с молодыми аналитиками или за перекуром, на перерыве «дышалось» попроще и даже импонировало тогда можно было непротокольно порассуждать, поговорить. Можно было резко высказаться, покритиковать и даже пофолить.
Даже перед Крючковым-злодеем.
Желательно на понятном языке, не корявя англо-тараканьими словечками интернет-среды.
А то порой не понимали-с, а то и осуждали-с. И наверняка «постукивали-с» кому надо (в какой стране живем).
Это потом в другое время нечто подобное модно назовут «когнитивным диссонансом» (если по-нашенски, по-простому запут). Но именно так его мозг, неожиданно связанный путами обстоятельств, долгом, совестью (как бы это громко ни звучало), и воспринимал: и этот серенький окружающий «совок», и некое обаяние советского быта, и постоянное ощущение контроля «органов».
Наблюдая запреты «советского мира», в нем просыпалось что-то мальчишеское похулиганить, странная на первый взгляд потребность подкинуть фортель аборигенам-собеседникам. Но не дерзостью (банальным диссидентством не удивишь), а именно непринужденностью, естественностью других правил.
Скорей всего, здесь крылось глубинное самцовое желание показать свое превосходство, мол, да я такое повидал, мол, «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»[114].
А Крючков
Все так же не принимал (не привечал) его генерал-лейтенант КГБ.
И Терентьев прекрасно знал почему: не доверял он ему, пришлому. Все так же считал не место непартийному, «прокаженному» капиталистической заразой на «кремлевском олимпе», даже в советчиках. Невзирая на авторитетные и начальственные слова Андропова (шепнули слышал, лично, очно): «Нам нужен свежий взгляд оттуда».
«Вот уж будет мне надсмотрщик», с чего такие мысли вдруг вылезли? Да все от той же обреченной уверенности надо учиться уживаться на верхах.
Готовят его кандидата (пока в члены партии да-да), наспех и обстоятельно обтесав «легенду», откуда он такой. Заметив все же, что по отношению к его персоне окружением соблюдалась строгая и предвзятая дистанция. В том числе среди так называемых «коллег по цеху».
А уж «выходя в люди», в смысле из секретных кабинетов-этажей в буфет, в столовую, на перекурни, да и просто шагая кремлевскими коридорами-лестницами, ловил украдкие взгляды-прилипалы партаппаратчиков: «кто таков? из новеньких? из-под «новой метлы»? из андроповских? комитетских?»
«И без присмотра не оставят. Короче отплавал, отходил свои моря-океаны соленые брызги отдать швартовы! Откомандовался с мостика.
«И без присмотра не оставят. Короче отплавал, отходил свои моря-океаны соленые брызги отдать швартовы! Откомандовался с мостика.
А не сам ли еще недавно (и тридцать лет вперед!) мыслил о береге? Мыслил но не о таком же».
И почему-то вспомнил разговор с профессором-физиком по теориям переноса и о параллельных мультивселенных. Тот даром, что и наверняка рьяный материалист (в какой стране живем), в конце вообще увел к теологическим версиям.
«И случай-бродяга ли закинул Петю-Орлана невесть куда, или это Великий редактор жизни с нимбом так шуткует?»
«Проектирование курса страны полагает неизбежное заглядывание в недалекое известное будущее, непременно осмысливая прямые и косвенные предпосылки, которые в итоге и привели к известным хронологическим событиям.
Политическое поле, на котором строятся схемы нового будущего, несомненно, продолжает содержать известные последовательности реперных компонентов.
И эти компоненты могут представлять собой как «неприемлемые, требующие всяческих коррекций», так и, являясь неприемлемыми, все же оставаться необходимо-неизменными в рамках большой стратегии».
Поясняя концептуальный смысл этого тезиса, докладчик приводил для примера исторические модели «начала и конца» правления и войн иракского диктатора Саддама Хусейна:
Первый вопрос: настолько нам нужно и целесообразно вмешиваться на стороне Хусейна?
Несомненно, мы можем загодя, еще даже до его помыслов оккупации Кувейта, дать прогнозы последствий такого шага! И даже (допустим) сделать новые расчеты, где Саддам выходит из своей авантюры если не победителем, то хотя бы, вынося какие-то дивиденды
Ему хоть говори, хоть кол на голове теши все без толку, маршал Устинов нередко, когда обсуждения касались военных вопросов, встревал, перебивая.
Так или иначе, продолжал не моргнув специалист, исходя из предзнаний порядка боевых действий, можно успешно нарушить оперативные схемы войск коалиции, возглавляемых США. Которые в ходе освобождения Кувейта как минимум понесут более существенные потери.
Какие здесь выгоды нам?
Все то же репутация советской боевой техники, стоящей на вооружении Ирака. Затянувшийся конфликт приведет к долговременному повышению цены на нефть.
И собственно, речь идет не о самой поддержке диктатора с широкими амбициями, а о сохранении нашего влияния в регионе. В противовес тому, что громкая победа, несомненно, только добавит уверенности и наглости США и блоку, что в дальнейшем лишь усилит их политические позиции, со всеми вытекающими выводами.
До этих событий еще уйма времени почитай, два десятка лет. Не без оснований предположу, что в нашей новой редакции наверняка будут иные политические условия.
А если уж и говорить о военных игрищах американцев на носу Гренада.
Простите, я предупреждал, что «Хусейн-Ирак» это всего лишь для грубого примера. Однако политика Ближнего Востока слишком непростой и закрученный клубок, чтобы не уделять ей внимание, не начинать подступаться уже сейчас выдернуть, потянуть в свою сторону хоть одну уверенную ниточку. Тем более зная, что директор ЦРУ Уильям Кейси уже ведет переговоры с Саудовской Аравией о наращивании добычи нефти, что ударит по экспортному ресурсу Советского Союза. Из известных нам источников они договорятся через два года. И здесь непосредственное значение имеет непрекращающаяся война между Ираном и Ираком Эр-Рияд[115] не без оснований опасается за свои нефтяные поля и делает ставку на США, которые дают гарантию защиты.
Что мы можем сделать для срыва этих переговоров Кейси? Или упредить?
Если только включив эту компоненту в рамки «Большой игры разведок».
Иначе говоря, пойдя на информационное сотрудничество с американцами?
Как одну из форм.
Возможности повлиять на другую сторону, на саудитов?
Минимальны!
С 1938 года дипломатические отношения между Советским Союзом и Саудовской Аравией были утрачены. Еще в 1975 году саудовские спецслужбы совместно с агентствами США и Великобритании приняли программу «Ислам против коммунизма», спонсируя радикальные националистические группировки в мусульманских областях СССР.
Вступление советских войск в Афганистан лишь усугубило антагонизм шейхов, став поводом незамедлительно «вложиться» и финансово и поставкой вооружений «братьям по вере» афганским моджахедам.
В таких предпосылках рассматривать пути нормализации отношений с Эр-Риядом было заведомо непродуктивно. Однако вопрос в Кремле все же поднимали, не без оснований оглядываясь (это уже становилось тенденцией, эдаким патентованным средством), «как же там, в России задвухтысячной сумели»[116]. И не находили положительных решений.
Сейчас, когда во дворцах шейхов плотно сидят американцы, все шаги навстречу арабам бесперспективны. Даже намеки на возможный вывод войск из Афганистана будут оценены криво подумают, что мы проявляем слабость, поджав хвосты.
Что с них взять дети пустынь.
Самим американцам было бы уместно показать, к чему приведет их потворство и заигрывания с радикальным исламом Речь о террористических атаках непосредственно на США.
Однако есть мнение, что освещение роли знаменитой Аль-Каиды, в которую вкладывают деньги и саудиты и сами цэрэушники, вряд ли поспособствует отмене сговора по нефти, тем паче к отказу от планов противостоять Советскому Союзу. Они просто подкорректируют свои схемы.
Не следует нам раскрывать свои козыри сразу.
И Терентьев высказал свое мнение, сначала перед Андроповым, в сухих и сжатых формулировках. А затем за сигареткой, в более непринужденной компании, добавив эмоционального колорита.
Видел я их, нефтеносных королей, почитателей Аллаха, смотрел в телевизоре. Вымораживают, бесят они меня почему-то. Одним видом.
Все уж в официальной дипломатии давно в стандартах костюмы-галстуки Даже японцы, уж насколько верны традициям. А эти смугло-масляные рожи с бородками, в своих куфиях-«арафатках», в белых балахонах, как пугала обособленные Что те попы в рясах.