Конечно, квартиру отдали банку и переехали в дом для пожилых и больных людей одним словом, для неимущих. Ничего, кстати, плохого и страшного обычная двушка, в таких счастливо живут миллионы советских людей. Но рухнули все планы, все мечты. Семен стал инвалидом. За учебу сына платить было нечем. И Надя стала единственным кормильцем в семье.
Конечно, квартиру отдали банку и переехали в дом для пожилых и больных людей одним словом, для неимущих. Ничего, кстати, плохого и страшного обычная двушка, в таких счастливо живут миллионы советских людей. Но рухнули все планы, все мечты. Семен стал инвалидом. За учебу сына платить было нечем. И Надя стала единственным кормильцем в семье.
Она сидела в их казенной комнатке и монотонно рассказывала о своей невеселой жизни. Было видно, что она все давно приняла все время повторяя: «Вот такая, ребята, судьба». Кира видела, как она постарела да и понятно, что говорить. Тяжелобольной муж, неустроенный ребенок и постоянная пахота. Теперь она не преподавала музыку для удовольствия теперь она работала тяжело и нудно в доме для престарелых, сиделкой и нянечкой. Вскоре туда определили и Семена ухаживать за ним ей стало сложно. Надя считала, что им здорово повезло и работа, и муж под присмотром. «Такая удача», твердила она.
Конечно же, это и правда была большая удача по крайней мере теперь, вернувшись с тяжелой смены, она отсыпалась.
Семен умер через четыре года. Горевала она ужасно.
Итак, все прояснилось. И надо было жить дальше. Поначалу не жить выживать. Первый год или даже два было сложно, почти невыносимо, правда, государство помогало как могло, и за это спасибо. Платили социальное пособие, оплачивали страховку, давали даже деньги на сезонную одежду, было и такое. Жили они по-прежнему в отеле. Встали в очередь на социальную квартиру. Конечно, на съемную, но по другой, меньшей, чем обычно, цене. Мишка подал анкеты во все профильные институты и научные лаборатории, но ответов не приходило. Он снова сник, потерял веру в себя теперь, кажется, окончательно и бесповоротно. Твердил, что зря затеял «эту историю», вовлек туда ее, вынудил оставить родных и привычную жизнь.
Кира, если честно, устала его утешать и «приводить в порядок». К тому же уставала она и физически теперь она работала. Надя устроила ее к своей приятельнице, эмигрантке из Саратова, некой Лиле. У той было агентство по уборке квартир.
Конечно, у Лили работали только наши, эмигранты. И это ей было очень выгодно вновь прибывшие, не успевшие освоиться, плохо знающие или почти не знающие языка, дерганые и перепуганные до полусмерти, были счастливы и этой каторгой, искренне считая ее синекурой. А бесстыжая Лиля этим прекрасно и с удовольствием пользовалась. Платила она копейки, охрану труда не соблюдала, обращалась с нанятыми по-хамски. Но Киру записала в любимчики во-первых, подруга Нади, а во-вторых, понимала, где Кира, москвичка с высшим образованием, и где все остальные.
Кира прекрасно отдавала себе отчет в том, что происходит у этой Лили, что она вытворяет и вообще что собой представляет.
Лиля, надо сказать, людей чуяла остро нюх у нее, как у опытной деляги и аферистки, был острый, собачий, отменный. И была у нее, хабалки и хамки, одна маленькая слабость Лиля страстно хотела дружить с интеллигенцией. Вот поэтому она и подружилась с Надей, и по этой же причине стала подкатывать к Кире.
Подкатывала осторожно: сначала пригласила в выходной съездить на озеро конечно же, семьями. Это было ужасно. Лилин муж был младше ее лет на десять. Пустой и туповатый парень, впрочем, кажется, вполне беззлобный. Было видно, что Лиля его страшно ревнует.
День выдался теплый, но без конца начинался мелкий занудный дождик. Время шло к обеду, и Кира начала нервничать: денег копейки, и те заработанные потом и кровью. Им и в голову бы тогда не пришло зайти в кафе пусть даже на чашку кофе. Это казалось просто безумием. Один раз позволили себе на улице мороженое и мучились пару дней. Нет, конечно же, эти копейки ничего не решали смешно. Но это была болезнь эмигрантская болезнь первых лет: никаких кафе, киношек, мороженого.
С содроганием она вспоминала, как первые лет пять подолгу стояла в супермаркетах, в самых дешевых, для бедноты, в «Алде» или «Лидле», и разглядывала ценники в поисках акций и распродаж.
Как она радовалась, когда удавалось отхватить какое знакомое слово! что-то по выгодной цене! Почему-то чаще всего скидки в продуктовых распространялись на курицу. Ее и ели. Мишка шутил, что он скоро закукарекает.
После, когда все более-менее наладилось и они смогли себе что-то позволить, курятину они не готовили еще долго, года три точно.
Еще вспоминалось о господи! как она приходила к закрытию фермерских рынков, часам к пяти торговцы начинали продавать все почти даром. Кира, пытаясь скрыть нервную и радостную улыбку, начинала хватать яблоки, сливы, картошку, огурцы, помидоры и прочие радости. Сумки набирала неподъемные, но домой почти бежала, счастливая.
Еще вспоминалось о господи! как она приходила к закрытию фермерских рынков, часам к пяти торговцы начинали продавать все почти даром. Кира, пытаясь скрыть нервную и радостную улыбку, начинала хватать яблоки, сливы, картошку, огурцы, помидоры и прочие радости. Сумки набирала неподъемные, но домой почти бежала, счастливая.
На озере действительно было красиво какая природа! Сто лет они не были за городом, сто лет просто так, бесцельно, не гуляли. Но вдруг дождь зарядил серьезно мол, хватит предупреждать и попугивать! Делать было нечего только прятаться. И ушлая Лиля углядела кафешку метрах в тридцати от набережной. Побежала к ней, махнув им, зазевавшимся, рукой догоняйте!
А куда было деваться? Приехали на Лилиной машине, как выбираться оттуда, не знали. Да и ходит ли общественный транспорт? Переглянулись с Мишкой и пошли.
Уже потом, спустя много лет, Кира поняла, что кафешка та была затрапезной несколько пластиковых столиков, прилавок с банальными кексами и брецелями, чипсы, орешки и кофе слава богу, из кофемашины. Чай, вода, мороженое из морозильного ящика при входе. В общем, ассортимент бензоколонки. Но им эта забегаловка тогда показалась роскошным рестораном с мишленовскими звездами.
Сняли мокрые ветровки и смущенно уселись за столик. Лиля, надо сказать, дурой уж точно не была растерянность их просекла моментально. И угостила берите все, что хотите! Надо сказать, ничем особым она не рисковала разгуляться не позволял ассортимент. Но «разгулялись» кофе, кексы, мороженое.
Кира видела Мишкин унылый взгляд. «Еще одно унижение, прочитала в его глазах». Незаметно взяла его за руку, дескать, ерунда, не бери в голову!
Конечно, больше общаться вне работы совсем не хотелось пару раз Лиля приглашала их в гости, но Мишка решительно отказывался. Да и Кире это было не нужно. Первый год Кира была «на общих основаниях» убирала квартиры. А через год Лиля предложила ей должность заместителя ничего себе, а?
Карьера! грустно вздыхал муж.
Да, карьера, соглашалась Кира. И для начала вполне неплохая.
В деньгах, конечно, прибавилось. Физически стало легче. А вот морально Лиля злилась, когда Кира защищала и жалела несчастных теток и всячески пыталась облегчить их нелегкую участь разумно распределяла участки работы, пыталась заплатить положенные деньги. Короче по словам хозяйки, разводила либерализм и демократию. Лиля кричала, что они прогорят с ее благородством. Объясняла, как нужно. Кира упрямо не соглашалась. Лиля злилась, и через два года они расстались. Кира совсем не расстроилась столько мук и страданий приносили Лилины выверты и обман.
К тому же Мишка уже тогда устроился на работу с голоду они бы точно не умерли. «Все, что ни делается, к лучшему», разумно рассудили они. Так, собственно, все и было через три месяца и Кира устроилась на работу. Прекрасную, надо сказать, работу. Правда, снова не по специальности. Но все равно счастье! Работа была в архитектурном бюро, секретарем.
Спустя лет десять она случайно встретила Лилю на улице была середина декабря, город готовился к Рождеству, сиял и сверкал, утопал в елках и рождественских базарах, лица у людей были озабоченными и радостными. Приближались рождественские каникулы.
Киру окликнули, она обернулась. Напротив стояла высокая и очень худая женщина, совсем незнакомая.
Не узнаешь? усмехнулась она. Так изменилась?
Лиля. Господи, Лиля! Но где та Лиля полная, розовощекая, с хитрыми и безбашенными глазами? С безбожно вытравленными по российской моде волосами, выглядящими на улицах Франкфурта нелепо, по меньшей мере нелепо. Где яркий макияж, крупные серьги в ушах?
Той Лили не было перед Кирой стояла старая, измученная, потухшая и несчастная женщина. «Болеет? Скорее всего», мелькнуло у Киры.
Зашли в кафе, заказали кофе, пирожные. Кира видела, с каким удовольствием Лиля ест. Неужели все так ужасно?
Ела она неаккуратно, роняла крошки, облизывала пальцы. Кира заметила, как дрожат у нее руки.
При свете светильников стало окончательно ясно, что Лиля больна.
Все так и было. Лиля говорила торопливо, как ела: молодой муж бросил три года назад. Она всегда понимала рано или поздно это случится. Конечно, нашел помоложе. Это не редкость закономерность.
Переживала Лиля это чудовищно, очень его любила. Вспоминала, как вывезла его из Саратова, практически спасла. Занимался он там чем-то не совсем чистым кажется, валютой, и ему запросто могли впаять срок. И здесь, в Германии, она пахала как лошадь, тянула все на себе. Возила его отдыхать, баловала тряпки, машины. Надорвалась. Старела, конечно. И ревновала. Ребенка так и не родила он не разрешал. Сволочь.
Ну и вот. Итог печальный, но предсказуемый.
Ну а потом заболела.
Догадываешься чем? спросила Лиля, уставившись на нее.
Кира нерешительно кивнула:
Наверное.
Бизнес пришлось закрыть контролировать его Лиля уже не могла. Живет на пособие большую квартиру продала, купила маленькую. Да и зачем ей большая?
Лиля вопросов не задавала, лишь коротко бросила кажется, в голосе ее промелькнула зависть:
Вижу, что у тебя все хорошо!
Кира смущенно развела руками.
Через полчаса попрощались. Лиля усмехнулась:
Думаю, телефон мой записывать ты не станешь это понятно. Зачем я тебе? Ну, все. Прощай, дорогая. И, не дождавшись ответа, развернулась и быстро пошла прочь.
Кира смотрела ей вслед вот как бывает. Но как жалко было эту дуреху!
Кире нравилась пословица когда судьба закрывает дверь, она всегда приоткрывает окно.