Да! И еще кое-что! Вот про это-то мы и забыли! А Катькин Париж? «Парижик», как она его называет. Ее учеба и дальнейшие планы? А планы были купить там дочери квартирку. Конечно, самую скромную и самую крошечную. Но в приличном районе! На квартирку в Парижике было кое-что и отложено. Правда, с болезнью мужа в заначку пришлось нырнуть и не раз. Но Леля от своих планов отказываться не привыкла и квартирку в Парижике надлежало приобрести.
А дальше всплывало одно за другим одна картинка сменяла другую. Квартира и ее содержание. Загородный дом и его содержание. Услуги садовника и домработницы. Машины две. Содержание Катькиной квартиры в Парижике. Плата за ее учебу. Лечение мужа. Ну, и все остальное, к чему она давно успела привыкнуть и с чем расставаться было как-то не с руки, если честно. Так что было за что побороться.
Остаток дня она еще пыталась вести какие-то разговоры, взывать, что называется, к совести обещавших, но уже прекрасно понимала, что все это бесполезно ей отказали. Правда, все еще звучали фразы типа «Лариса Александровна, дорогая! Конечно, мы постараемся!». И все-таки это был отказ вежливый и корректный. Красивая мина при плохой игре вот как это все называлось.
Получилось все как всегда в кредитовании было отказано, те, кому она была должна, ждать отказывались, сорвались старые, надежные и крупные клиенты кризис, а другие, обещавшие предоплату, тоже сиганули в кусты. «Времена такие, Лариса Александровна! Ну, вы же сами знаете! У всех все хреново».
Ее пребывание в Москве явно затягивалось. Так, в суматохе и невеселых раздумьях, незаметно пролетели недели.
Однажды вечером она сидела в своем кабинете, не зажигая света, и смотрела в окно. Город накрывали густые и плотные сумерки. Такая же чернота заползала и в сердце надежды почти не было. А если по правде, не было вовсе. Ничего не получалось. Совсем ничего.
В дверь постучали, и Леля вздрогнула, словно очнулась. На пороге стояла помощница Юлечка и жалобно хлопала длинными ресницами.
Может, кофе? робко спросила она. ну, или что-нибудь съесть?
Юлечка была заботливой и слегка бестолковой. Но Леля, становясь старше и опытней, понимала, что честность и преданность важнее, чем сообразительность или хитрость. Юлечка заботилась о ней как о сестре или матери, и это было куда ценнее, чем быстрый и сметливый ум второй секретарши Оли. Вот той было совершенно по барабану поела ли хозяйка, попила и в каком она настроении. Оля знала себе цену: «Не нравится? Да ерунда! Тут же найду другое место два языка и высшее образование. А сижу тут у вас в приемной» Оля работала так, что Леля считала себя ей обязанной.
Леля чуть улыбнулась:
А правда, Юль! Я ведь с утра не ела. Давай что-нибудь пожуем! Ты права! В конце концов, что нам теперь? Помирать? От расстройства или от голода? Впрочем, Юлечка, разница небольшая.
Ну и перекусили как извинительно сказала Юлечка, чем бог послал, Юлечка поделилась домашними бутербродами, нарезанными заботливой маминой рукой. Бутерброды и вправду были «мамины» тонкие куски хлеба, аккуратный слой сливочного масла и домашняя буженина с чесночком. Вкусно ох! К этому роскошеству прилагалась и чашка хорошего, крепкого и сладкого кофе совсем красота! Кофе они пили вдвоем с Юлечкой. Та робела и опускала глаза. Леля знала за работу девочка очень держится, живет вдвоем с мамой, и та женщина нездоровая. Отец ее был человеком прекрасным, самым заботливым мужем и отцом, при нем жили как в раю просто вообще бед не знали. А после его скоропостижной и неожиданной смерти все развалилось Юлечка не успела закончить институт, и ей пришлось выходить на работу. Мама, увы, работать уже не могла. Но жили они так дружно, в такой огромной любви и взаимной поддержке, что ни на что не сетовали только в их доме навечно поселилась печаль по любимому и дорогому человеку. Девочка говорила о матери так трогательно и тепло, что у Лели выступили слезы. Ну и, конечно, подумала о себе и Катьке. Нет, Катька была неплохой, но Да никаких «но»! Сама виновата посадила всех в инкубатор под лампу, вот и отвечай!
Наконец кофе был выпит, бутерброды съедены, и Юлечка осторожно привстала со стула.
Ну, я пойду, Лариса Александровна?
Конечно, иди! И мамочке передавай огромный привет! Пожелай ей здоровья!
Юлечка кивнула и тихо спросила:
Вы уж меня извините! А что, у нас все так плохо, Лариса Александровна?
Леля вздохнула.
Пока да, девочка. Если честно. Но будет все хорошо. Ты же мне веришь? И сплетни по углам не собирай выкарабкаемся, Юль! Нам не впервой, ты же знаешь! И вообще ни о чем не беспокойся. Все будет окей, ты меня поняла?
Юлечка закивала и выдавила слабую улыбку:
Да волнуются все! И за вас, и за себя! У кого ребенок, у кого ипотека или кредит за машину. А времена сами знаете, с работой-то плохо! Она осторожно прикрыла за собой дверь.
«Вот так, Лариса Александровна! сказала себе Леля. И какое ты, милая, имеешь право на сопли и нюни? У всех же ипотеки, кредиты, малые дети и больные родители! И кстати, у тебя, дорогая, тоже сплошные долги! Так что в бой, моя прелесть! Вперед и с песней! Подумаешь еще одна черная полоса. Делов-то с копейку! Думала, испугаешь, зебра хвостатая? Ан нет! Мы ж с тобой знаем, за черной придет белая, как, впрочем, всегда!» Она громко выдохнула, резко встала, одернула узкую юбку, вынула из сумочки помаду и пудру. Ничего, господа! Мы еще о-го-го! Из зеркала на нее смотрела очень усталая и очень растерянная, прибитая женщина с нездоровым, почти лихорадочным блеском в глазах. В больных и несчастных глазах.
С работы она тут же уехала. Было необходимо сменить обстановку, переключиться и набраться вот знать бы откуда! душевных и прочих необходимых сил, чтобы снова включить голову и все перебрать. Все-все, по мелочам. Может быть, что-то придет в голову?
Так говорил дед Семен: «Думай, детка, голова-то на месте! Она и подскажет тебе, что нужно делать!»
Леля не села в машину, а спустилась в метро. Доехала до «Охотного Ряда», вышла на Тверской и просто пошла вверх не спеша, глазея по сторонам. Она и забыла, когда так гуляла одна-одинешенька, без всяких целей и забот, спокойно, не спеша, размеренно и праздно, словно не деловая, вечно спешащая женщина, бизнес-леди, а обычная тетка, которых тут целые толпы. Тетки никуда не торопились разглядывали яркие витрины, охали от красоты и безумных цен, попутно разглядывали прохожих, отмечая крутые наряды. Леля отметила, что было много приезжих новая Москва и вправду была приукрашена. Но она помнила совсем другой город не такой нарядный, но близкий, родной, уютный, любимый.
Она дошла до книжного, долго бродила между стеллажей и наконец купила две книжки детектив и женский роман. Оба обещали «неповторимую прелесть и нежность зрелой любви» и «острую, непредсказуемую интригу» как раз то, что ей было необходимо.
Когда вышла на улицу, повалил густой и обильный снег он смачно, со звуком, плюхался на плечи и платок и тут же стекал крупными каплями по пальто и лицу.
Она дошла до книжного, долго бродила между стеллажей и наконец купила две книжки детектив и женский роман. Оба обещали «неповторимую прелесть и нежность зрелой любви» и «острую, непредсказуемую интригу» как раз то, что ей было необходимо.
Когда вышла на улицу, повалил густой и обильный снег он смачно, со звуком, плюхался на плечи и платок и тут же стекал крупными каплями по пальто и лицу.
Леля забежала в кафе и поймала испуганный взгляд гардеробщицы и охранника снег, сбитый с одежды и обуви, тут же превратился в маленький и плотный сугроб во дела!
Извинившись, она быстро прошла в полутемный и уютный зал надо было непременно согреться и обязательно что-нибудь выпить и съесть. И только когда она с удовольствием ела густой и вкуснейший крем-суп из грибов, стало понятно, что только сейчас начало отпускать. Совсем чуть-чуть, слегка, совсем немного. Свинцовая плита, не дававшая вздохнуть глубоко, полной грудью, словно начала подтаивать как сброшенный снег со снятого пальто.
Леля отогрелась, отдышалась, чуть пришла в себя. Она давно съела суп и просто сидела, уставившись в окно. Тихо играла музыка, и сладко пахло фруктовым кальяном. Выбираться на улицу, где по-прежнему, даже с удвоенной силой, валил снег, было совсем неохота. Но глянула на часы и вздохнула: пора вызывать такси и двигаться к дому. Что ж, и на этом спасибо! Короткая передышка уже хорошо.
Она достала телефон и увидела пропущенные звонки целых три, и, конечно, от мужа! Но решила позвонить из дома. Сейчас не хотелось уж простите. Сейчас просто необходимо, обязательно нужно было побыть одной.
Снежная улица была желтоватой и розовой от света фонарей и реклам. Было светло, печально и очень красиво. Леля подумала, что совсем скоро приедет домой и откроет дверь в свою квартиру, где будет совсем тихо и грустно. Так грустно и одиноко, что ей снова захочется плакать. Пустой дом Как это страшно пустой дом и одиночество. Она тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Глупость какая! Глупость и бабья истерика! Разве она одинока? Да чушь! У нее есть дочь и муж! Да, пока все далеко. Но это пока! Временные обстоятельства. У нее есть семья это главное! Семья!
У нее есть семья? Почему она в этом сомневается? Все. Закрыли тему. Настанет день непременно настанет! когда все вернется на круги своя. Будет здоров Виктор, приедет домой Катька! И все сядут за круглый обеденный стол.
Убеждала себя, а вот верилось ли? Нет, с мужем понятно все будет именно так, она и не и сомневалась. А вот дочка Сама виновата! Хотела ей жизни полегче и поспокойнее вот, получи! Родитель всегда виноват. Хочешь благо для дитяти отпусти и плати одиночеством. Или пришпиль к своей юбке и казнись пожизненно, что судьбу его, родного дитятки, сломал своим эгоизмом.
Нет, она все сделала правильно. Катька с раннего детства бредила Францией учила язык, интересовалась культурой, рисовала Эйфелеву башню. В Париж она привезла ее лет в восемь. И там маленькая Катька спустя пару дней заявила:
Мамочка! Как бы я хотела здесь жить!
В конце концов, что может быть важнее для родителя, чем счастье ребенка? Исполнилась Катькина заветная мечта она жила и училась в Париже. Есть возможность видеться уже спасибо! Есть возможность обеспечить ребенку приличное существование дочь не думает о куске хлеба, ей не пришлось там мыть чужие квартиры. А дело родителя заботиться о своем ребенке. «Впрягаться» и «рубиться», как говорит молодежь. Вот она и рубится за свою дочь подумаешь, героиня!
И у мужа все будет отлично теперь она в этом уверена! Слава богу, все обнаружилось на раннем сроке и они все успели. И как замечательно, что была возможность попасть в Германию, к прекрасным врачам! Ну и что же она разнылась?