Франси! крикнул Флапий. Принимай, моя любезная, нового милорда.
Женщина обернулась, и Антон понял, что ей было лет пятьдесят, не меньше.
Его окатили суровым взглядом, и женщина, которая когда-то была весьма миловидной, а сейчас имела несколько продольных морщин у плотно сжатого рта, делающих ее старше и на вид суровой, спросила:
А старый где?
Да, наверное, уже в леднике. Убили его. Эрзай и Торвал должны были его отнести туда.
Женщина несколько неприязненно оглядела Антона.
А он точно наследник? спросила она.
Точно, Франси. У него наследственная грамота. Ты сама знаешь, что она принимает, только если почувствует родную кровь.
Нашел-таки старый дуралей своего сына, вздохнула женщина. С прибытием, милорд, долго мы вас ждали и не верили даже Садитесь кушать. Я сейчас подам.
А где можно помыть руки? спросил Антон и по удивленному виду слуг понял, что спорол нечто невообразимо глупое.
Зачем? первым пришел в себя Флапий.
Я не ем, не помыв руки.
Вот как? произнесла Франси и поджала губы. По ее виду Антон догадался, о чем она думает:
«Старый хозяин чудил, и этот туда же. Вот же бог наградил хозяином!»
Франси, пришел на помощь Антону старый слуга, милорд прибыл издалека. Его, понимаешь, греки воспитывали. А от них чего только не наберешься. Принеси таз с водой.
Мыло и полотенце, добавил от себя Антон.
Мыло? удивилась служанка. А это что такое?
Ну, мыло? Это мыло, не зная, как пояснить, растерялся Антон. Оно такое пенится и очищает тело от грязи.
Тело от грязи? не переставая удивляться, переспросила женщина. А вы что, в грязи вывалялись, милорд?
Ну почти Вот вы чем котлы моете от жира?
Золой и песком, вестимо. Чем же еще?
А руки, если вымазали их?
Женщина молча уставилась на Антона.
Франси, милорд имеет в виду желтый болотник, каким девки перед замужеством моются. И чем вы будете обмывать старого милорда.
Ах, это Франси посмотрела на Антона, как на сумасшедшего чудака и, усмехнувшись, произнесла: Так я сейчас принесу.
Буквально сразу же она вошла с тазом в руках, с льняным полотенцем через плечо, а в тазу плавали желтые засушенные цветы. Поставила таз на стол.
Вот, пожалуйте, милорд. Все, как вы хотели. И с любопытством стала смотреть, что будет делать Антон. А тот опустил спаниеля на пол и подошел к тазу. Отодвинул цветы в сторону и ополоснул руки. Затем, посмотрев на цветы, помял их между ладоней в воде. Появилась желтая пена. Уже смелее их схватив, Антон стал тереть цветами руки. По комнате поплыл приятный медово-цветочный аромат и, смешиваясь с запахом готовившейся в котле пищи, раздражал. Антон помыл руки, ополоснул лицо и вытерся полотенцем. Оглядев стол, подошел к торцу и сел на жесткий стул с высокой прямой спинкой.
Спаниель деловито обнюхивал зал. Залез под стол и направился к кухарке. Та бросила ему на пол кусок вареного мяса, и собака с жадностью его съела, посмотрела влюбленными глазами на Франси и завиляла куцым хвостом.
Ваш щеночек? Спросила женщина и подкинула псу еще один кусок.
Теперь уже мой, ответил Антон и только сейчас понял, что этот спаниель стал причиной того, что он попал сюда. Если бы профессор не испугался, что собака пропадет, он бы не отправился вместе с Антоном его искать. И Антон не испугался бы горцев, не сбежал с того места, откуда можно было бы вернуться Но понял, что ненависти или злобы к псу он не испытывает. Наоборот, он был ему как родной, напоминавший о потерянном безвозвратно доме, работе, родителях и друзьях.
Вино будете? спросил прислуживающий Флапий.
А что покрепче есть?
Есть! ответила за мужа кухарка. Настойка на орехах. Будете?
Неси, махнул рукой Антон. Флапий меж тем подал Антону тарелку дымящегося супа или похлебки, напоминающего хаш[7], большие куски нарезанного хлеба и дымящееся мясо на тарелке. Тарелки были из серебра, а ложка деревянная. Тут же рядом с мясом лежал кинжал с тонким лезвием.
Неси, махнул рукой Антон. Флапий меж тем подал Антону тарелку дымящегося супа или похлебки, напоминающего хаш[7], большие куски нарезанного хлеба и дымящееся мясо на тарелке. Тарелки были из серебра, а ложка деревянная. Тут же рядом с мясом лежал кинжал с тонким лезвием.
Перехватив недоуменный взгляд Антона, Флапий понял его по-своему и, горестно вздохнув, покачал головой:
Простите, милорд. Это все наемники. Они столовые приборы из серебра украли и часть посуды. Я смог спрятать лишь малую часть.
Не парься, Флапий! отмахнулся Антон и услышал удивленное:
Чего не делать, милорд?
Э-э Это в том смысле, что не надо беспокоиться. Я ем из любой посуды и любыми приборами, лишь бы они чистые были, мысленно ругая себя за сленг, который тут не понимают, ответил по-быстрому Антон. Сам же подумал, что помрет здесь не от меча или стрелы, а от бактерий и инфекции. Что такое мыло, тут не знают, моются лишь перед замужеством, как королева Испании, и потом уже на отпевании. После смерти.
Пришла Франси с большим графином, в котором плескалась янтарная жидкость. Она налила настойку Антону в оловянную кружку и поставила ее перед ним.
Перед Антоном стояли тарелка хаша, выпивка В общем, выпивка и закуска. Настойка пахла просто восхитительно.
А ты чего? спросил он Флапия. Тоже, наверное, голоден. Садись, выпьем и поедим. Помянем батюшку, как у нас принято.
Вы позволяете мне сесть с вами за один стол, милорд? в великом удивлении воскликнул слуга. Это для меня великая честь. И тут же бухнулся на стул у противоположного конца стола.
Франси, неси и мне еды! прикрикнул он. И кружку!
Антон поднял свою кружку, принюхался и ощутил аромат виски, дуба, карамели, и все это имело приятный ореховый оттенок. Он посмотрел на слугу и произнес:
Да будет отцу земля пухом! Выпил залпом всю кружку и занюхал рукавом. Пей! подбодрил он замершего с открытым ртом Флапия. У нас так умерших близких поминают.
Артем зачерпнул ложкой суп и тоже, как спаниель, стал жадно есть. Утолив первый голод, он налил вторую кружку настойки. Антон почувствовал, что первая его не взяла. Напряжение, царившее внутри, осталось. А он хотел расслабиться. Хоть на минуту забыться и оторвать от себя прикипевшую горечь.
Отличная настойка, Франси, похвалил он. Кто делал?
Так Франси и делала, ответил за кухарку, ее муж. Такую настойку тут не делают, не умеют. Ее родители были поставщиками двора герцога Раргонского, короля Красии
Да-а? поддерживая разговор, удивился Антон. У нас тоже такую не делают И вдруг в его голове забрезжила мысль. Хоть он и не был коммерсантом, но понимал, раз есть выпивка, значит, она что-то стоит. Спиртное тоже валюта. Он повернулся к разрумянившейся от похвалы хозяина женщине и, подняв кружку, произнес: За твое здоровье, Франси. Несколькими глотками выпил до дна, закусил разваренным мясом. Посмотрел, обо что вытереть руки, и вытер о все то же полотенце. А Флапий вытирал руки о свой жилет и волосы. Правда, предварительно тщательно облизав пальцы.
А много у вас такой настойки? спросил Антон.
Пять полных бочек. Три года выдержки, гордо произнесла женщина.
Пять бочек? задумчиво повторил Антон. А бочки большие?
Каждая на двадцать галонов.
Галонов повторил Антон, силясь понять, что это за мера. А здесь галон какой? нашелся он.
Как и везде, ответил Флапий, продолжая отправлять в рот куски мяса. Он не знал, чего от него хочет хозяин, и не удосужился объяснить известные всем вещи. Как говорил он: «Это и так все знают».
А сколько может стоить такая бочка настойки? не отставал Антон.
Не меньше семи таланов серебра, решительно заявила Франси.
А если мы настойку продадим, у нас появятся деньги, ведь так? Тридцать пять галонов это много или мало?
Это пять с половиной империалов, ответил Флапий, растерявший свою невозмутимость. Но зачем продавать?
Как-то надо хозяйство налаживать с чего-то начинать. А на все нужны деньги. И, чувствуя скрытое сопротивление этой парочки его новой идее, подумав, произнес: Вот если продать эту настойку и купить на эти деньги то, из чего она делается, можно будет расширить дело и заработать. А от этой продажи полимпериала я отдам Франси.
Полимпериала! брови Флапия взметнулись вверх. Это слишком щедро, милорд
Молчи, телега старая! оборвала его жена. Милорд дело говорит. Вы со старым милордом все растранжирили. Я знаю, кому можно продать настойку. Я с вами поеду, распорядись завтра поутру запрячь пару телег. Может, и больше выгадаем.
Молчи, телега старая! оборвала его жена. Милорд дело говорит. Вы со старым милордом все растранжирили. Я знаю, кому можно продать настойку. Я с вами поеду, распорядись завтра поутру запрячь пару телег. Может, и больше выгадаем.
Франси! А почему ты, обладая таким даром, как умение делать настойку и торговать, сидишь в кухарках? Антону после второй кружки стало легче. Спаниель уютно улегся у его ног. Печаль разлуки с родиной отступила, и новые заботы стали захватывать его все больше и больше.
А кому мои таланты тут нужны, милорд? Всем только дай пожрать и все. Вот и стала кухаркой как Роза померла. Меня, когда замуж выдавали, думали, за человека
Франси! воскликнул Флапий слегка заплетающимся языком. Не распускай Ик Ой. Язык.
Ну, я наелся. Спасибо, произнес Антон. Хочу помыть ноги и лечь спать. И это. Может, от отца неношеная обувь осталась. Эта уж больно вонюча.
Флапий проводит вас, милорд, в вашу спальню. Я таз с водой принесу и батильоны. Еще вам одежда другая нужна Я что-нибудь подыщу.
Но только не такие стремные штаны, как на отце, зевая, ответил Антон. Он поднялся, следом вскочил спаниель, завилял хвостиком.
Пошли, Патрон, спать, позвал он собаку. Утро вечера мудренее.
Пес, выражая полное согласие со словами нового хозяина и принимая свою новую кличку, побежал рядом.
Антон придумал собаке кличку первое, что пришло в голову. Как звали пса раньше, он представления не имел, а угадывать не было желания.
В спальне стояла большая деревянная кровать, на которой облаком возвышалась перина. На стене висел такой же светящийся кристалл.
Ноги сами обмывать будете, или я это сделаю? совершенно невозмутимо спросил Флапий.
Сам. Ты лучше скажи, что это за светильник такой и как его потушить? Антон кивком показал на кристалл.
А зачем его тушить? Он сам погаснет. К полуночи. Эти фонарики днем запасают свет, в темноте отдают. Давно висят. Еще до вашего отца и деда появились тут. Конечно, не так светят, как раньше Сейчас такие уже не делают. Зато масло экономят, и не надо по ночам свечи жечь. Ну, вы оставайтесь, милорд, а я пошел. Завтра поутру поедем, значит Он зевнул, прикрыв рот ладошкой, и вышел.