Вскоре с тазом и полотенцем появилась его жена. Поставила у кровати таз. Разогнулась и спокойно произнесла:
Если по нужде приспичит, то бадья под кроватью. Туда и по серьезному можно сходить. Отдыхайте, милорд.
Антон подождал, когда женщина выйдет, и стал раздеваться. Вымыл ноги с желтой травой. В этой воде постирал носки. Огляделся, где их повесить и, не найдя ничего, пристроил на креплении светильника. На пятках дошел до кровати и лег. Патрон уже вовсю хозяйничал, утопая в пуху и пытаясь найти удобное место, он возился, терся и фыркал.
Уснул Антон почти мгновенно. Не успела голова коснуться подушки, а он уже забылся, впав в тяжелую душную дремоту. А затем Антон оказался в комнате профессора. Странное дело. Он висел в комнате под потолком без всякой опоры и смотрел сверху на испуганного и изумленного Панченко. На полу лежал профессор с копьем в груди и счастливо улыбался. Кошка в клетке непрерывно мяукала. А участковый стоял как вкопанный и силился что-то сказать, но не мог. Бестолково помахав руками, он немного пришел в себя и заорал во все горло:
Стажер! Сашка! Ты где?
Обрадованный тем, что сумел вернуться, Антон попробовал закричать, но из его горла не вырывалось ни звука. Он хотел спуститься, но и это сделать не мог.
Панченко трясущимися руками достал мобильный телефон и стал перелистывать пальцем номера. Нашел нужный ему и вновь заорал:
Миша! У нас труп. Убийство. Кто? Да тот самый чокнутый профессор. Лежит у себя дома на полу, проткнутый копьем. Да. Говорю же, настоящим копьем, и стажера нигде нет. А труп свежий. Кровищи под ним натекло море. Ага, жду. Панченко убрал телефон, посмотрел на потолок, где висел Антон, и, не замечая его, стал креститься.
Ох ты ж, беда какая! Сашка, где же ты? Кто тут был? За кошек и собаку человека прибили
На Антона села муха и больно укусила в щеку. Он махнул рукой, отгоняя ее, и промахнулся, а следом за одной мухой на него налетела стая. Стажер стал размахивать руками, отгоняя мух, и неожиданно проснулся. От увиденного он подскочил. Вся серо-белая перина была усеяна маленькими жучками. Они ползали по его телу и больно кусали.
«Клопы!» вспомнил Антон, что это за насекомые. Только невероятно большие. И, вскочив с кровати, босиком бросился прочь из комнаты. Не останавливаясь, выскочил на двор и там огляделся. На темном небе светились звезды. Такая же Луна, как и на Земле, была наполовину скрыта за облаками. Было тепло. Он успокоился. Сонливость прошла. Антон уселся на ступеньки крыльца и обнял прибежавшего спаниеля. Он просто бездумно сидел и смотрел на темную махину горы, откуда приехал вместе со старым слугой и куда, скорее всего, он вернется, чтобы умереть если его до этого не сожрут клопы или не убьет инфекция.
Патрон стал вырываться и зарычал. Антон посмотрел по сторонам и увидел низкую фигуру, идущую к нему.
Не спится, ваша милость? спросил шер. И, не спрашивая разрешения, сел рядом. Мне тоже. Все о Робарте вспоминаю
Там клопы, пожаловался Антон.
И что, вы их никогда не видели? усмехнулся Торвал.
Видел, но жить с ними не хочу. Они кусаются.
Да-а Издалека же вы прибыли, хозяин. Первого человека в своей жизни вижу, кого донимают клопы. Люди с ними сроднились. Уже не замечают. Но я вижу, что не только это вас беспокоит. По дому скучаете?
Скучаю, Торвал.
И нет возможности вернуться?
Нет. Так сложились обстоятельства.
Понимаю. Обстоятельства зачастую бывают выше человеческих сил, да и шеровых тоже. Не один вы попали под такие обстоятельства. Мы с Эрзаем тоже не можем вернуться домой. Да и отец ваш тоже что-то говорил об обстоятельствах
Антон, немного успокоенный словами шера, улыбнулся. Шер до странности непропорциональный, несоразмерно широкий и добродушный ему как-то сразу понравился.
Торвал, а ты выпить хочешь? спросил он.
Выпить? Какой же шер откажется от доброй выпивки? А у вас есть?
Есть у Франси.
О-о! Тогда это пустая затея.
Как это?
А вот так. Это не женщина, это кремень или холодно кованая бронза, у нее что-то выпросить это ну я не знаю Скорее орел отдаст свою добычу, чем Франси свой самогон.
Антон затрясся в беззвучном смехе. Ее муж и за человека не считает, а могучий шер ее побаивается.
А мы украдем, заговорщически подмигнул Антон. Они с мужем уже спят. А я знаю, где стоит графинчик.
А пошли, ваша милость. Вас-то она точно не убьет.
Антон шел босиком и от этих слов даже споткнулся.
А что, она может?
Франси-то? Эта мо-ожет. Она зарубила грабителя, который залез на ее кухню Топором, которым разделывала мясо.
Не мудрено, что тут грабители ходят. Вон ворота нараспашку.
А че их закрывать, ежели стражи нет.
А разбойники, или наемники вернутся, тогда что?
Здесь, ваша милость, так далеко не думают. Живут сегодняшним днем. Антон вновь споткнулся, на этот раз о спаниеля. Тот вертелся под ногами, выпрашивая подачку. Антон открыл дверку комода у очага и замер от громкого скрипа давно не смазанных петель. С опаской оглянулся. В полумраке столовой все было тихо. Он успокоился и повернулся к комоду. Одной рукой взял графин, другой тарелку с холодным мясом. Предплечьем закрыл дверку, вновь огласив помещение скрипом. Хотел уже повернуться, как громкий окрик: «Стоять, где стоите!» заставил сердце Антона ухнуть вниз и бешено заколотиться.
Ну всё, пропали! неожиданно тонким голом пропищал шер и постарался скрыться за Антоном.
Новый владетель повернулся и с облегчением увидел Франси. Женщина стояла в ночной рубашке до пят, с платком на плечах и топором в руках. Антон сначала по земному поднял руки, сдаваясь, но затем опустил их и укоризненно произнес:
Франси, если ты будешь так неожиданно подкрадываться, то в следующий раз будешь обмывать уже меня. Что ты тут делаешь?
А вы, милорд? вопросом на вопрос ответила женщина.
Я не могу спать, меня клопы закусали, Торвал меня успокаивал по-товарищески
Шер вам уже товарищ? изумилась Франси.
Торвал выглянул из-за спины Антона и подтвердил.
Да, товарищ. А что? Товарищ по печальным обстоятельствам.
Тебя что, тоже клопы закусали? недоверчиво спросила Франси.
Антон сделал шаг, но женщина прикрикнула:
А ну стоять! И Антон, сам того не ожидая, замер.
Франси, мы лишь хотели с Торвалом выпить, постарался объяснить он ситуацию. Раз уж ты тоже не спишь, присоединяйся к нам.
Я? растерянно проговорила кухарка. К вам за стол?
А куда же еще? Не на горшок же ночной, пошутил Антон. Мы можем сеть за стол? спросил он, чувствуя, что без ее разрешения не способен сделать и шагу. И, мысленно удивившись, подумал:
«Ну прямо чудеса в решете! Я испугался кухарки».
Садитесь, я сейчас закуску принесу, очень по-доброму, совсем другим голосом ответила Франси и тотчас же вышла. Антон почувствовал, что может двигаться.
«Черт-те что! Прямо наваждение какое-то!» недовольно подумал он.
Ты, ваша милость, тоже не мог с места сдвинуться? спросил шепотом Торвал.
Антон согласно кивнул:
Именно. Как к полу примерз.
Это потому, что она потомственная ведьма, еще тише проговорил шер. Ишь, как голосом управляет. Но она не сознается. А если сознается, ее сожгут Рассветные. Те ведьм не любят. Если бы не служители Заката, совсем бы мир без волхвов и волшебников остался.
«Ну прямо чудеса в решете! Я испугался кухарки».
Садитесь, я сейчас закуску принесу, очень по-доброму, совсем другим голосом ответила Франси и тотчас же вышла. Антон почувствовал, что может двигаться.
«Черт-те что! Прямо наваждение какое-то!» недовольно подумал он.
Ты, ваша милость, тоже не мог с места сдвинуться? спросил шепотом Торвал.
Антон согласно кивнул:
Именно. Как к полу примерз.
Это потому, что она потомственная ведьма, еще тише проговорил шер. Ишь, как голосом управляет. Но она не сознается. А если сознается, ее сожгут Рассветные. Те ведьм не любят. Если бы не служители Заката, совсем бы мир без волхвов и волшебников остался.
Пришла кухарка и принесла несколько деревянных тарелок с закуской. На них лежали сыр, какие-то разноцветные овощи, зелень и колечко колбасы. Франси прошла к комоду и, открыв его, достала стеклянные стаканы.
Все уселись в торце стола. Торвал, как самый проворный, сразу стал наполнять стаканы. Франси подняла свой, полный янтарной жидкости.
Спасибо вам, милорд, вы оказали честь моему мужу и мне, посадив за стол рядом. Мы за все годы службы вашему батюшке такой чести не удостаивались. Видимо, судьба к нам наконец-то стала милостива, раз послала вашему чокнутому отцу такого мудрого сына. За вас, милорд!
После стакана настойки и закуски, которую Антон лопал в три глотки, он повеселел.
Франси! А почему отца все считают чокнутым?
Ну а кто он, милорд? Как есть ненормальный. Как выпьет, бывало, так рассказывает небылицы. Что он жил где-то не тут, а где, сам рассказать не может. И жизнь там другая, и люди тоже. А то забывал, что жизнь его рядом с нами прошла. А вся дурь эта от книжек, милорд. Накупил книжек, начитался и поглупел. Мой муж говорит, что если много читать, дураком станешь
Ну да, кивнул Антон и повторил любимую присказку Флапия: И это все знают.
Шер, разгадав, что он шутит, забулькал в беззвучном смехе, а Франси радостно подтвердила:
Точно подмечено, милорд. И мой муж тоже так говорит. Вы поменьше читайте. Вы, сразу видно, из другого теста сделаны. Из вас благородство наружу лезет.
Это как? удивился Антон.
Ну, вы белокожий, на солнце мало бываете. К физическому труду не приучены. Руки чистые, без мозолей. А такое только у господ бывает. Но что мне нравится в вас, так это то, что душа у вас не светлая.
А какая? спросил сбитый с толку Антон и поставил на стол вновь наполненный стакан. Черная, что ли?
Зачем черная? в свою очередь удивилась кухарка. Она раскраснелась от выпитого. И то надо заметить, пила наравне с мужчинами. Серая.
Серая?
Да, серая. Вы просто так на костер человека не потащите и слуг мордовать не будете. Вы сохранили еще человечность. Ну, это и понятно. У греков воспитывались. Они хоть и чудаки, но не Светлые. И посвятили вас Закату, это тоже о чем-то говорит.
Антон поднял стакан, залпом выпил. Сунул в рот желтый кусок плода и разжевал, шмыгнул носом и с интересом спросил:
И о чем это говорит?
А мне почем знать? спокойно отозвалась Франси, выпив свой стакан. Поставила его, утерла рот рукавом ночнушки и потянулась к зелени. О чем-то.
А я не знал, ваша милость, что вы Закатный. удивленно посмотрел на Антона шер.
Я сам не знал. Только когда сюда прибыл, узнал об этом.