Однако в лихорадочной охоте, которая началась с этого момента, у британской разведки имелось одно существенное преимущество.
Шпион кто бы это ни был не знал, что Гордиевский британский агент. Если бы Коба входил в команду Ноктона, он бы никогда не стал забрасывать своих удочек, потому что понимал бы, что Гордиевский обязательно доложит обо всем в МИ-6, как и произошло теперь. Первый его шаг оказался бы совсем другим: он выдал бы Гордиевского Гуку и тем самым обеспечил бы себе безопасность. Этого не случилось. Поэтому поисками предателя должны были заниматься исключительно те сотрудники, кто знал тайну Гордиевского и кому можно было доверять целиком и полностью. Операцию по охоте на крота назвали «Эльмен» (по названию коммуны в австрийском Тироле).
Однако в лихорадочной охоте, которая началась с этого момента, у британской разведки имелось одно существенное преимущество.
Шпион кто бы это ни был не знал, что Гордиевский британский агент. Если бы Коба входил в команду Ноктона, он бы никогда не стал забрасывать своих удочек, потому что понимал бы, что Гордиевский обязательно доложит обо всем в МИ-6, как и произошло теперь. Первый его шаг оказался бы совсем другим: он выдал бы Гордиевского Гуку и тем самым обеспечил бы себе безопасность. Этого не случилось. Поэтому поисками предателя должны были заниматься исключительно те сотрудники, кто знал тайну Гордиевского и кому можно было доверять целиком и полностью. Операцию по охоте на крота назвали «Эльмен» (по названию коммуны в австрийском Тироле).
Немногочисленные сотрудники МИ-5, ознакомленные с делом Гордиевского, должны были отвечать за выявление внутреннего лазутчика, а руководство всей операцией возложили на Джона Деверелла, директора отдела «К» контрразведки МИ-5. Они работали в кабинете Деверелла и, пока вели свои поиски, были отрезаны от остальных: тайная ячейка внутри тайного отдела тайной организации. «Никто вне команды не замечал ничего необычного». Команда, работавшая над операцией «Эльмен», сама окрестила себя «нэджерами». Происхождение этого сленгового словечка остается неясным, но, похоже, его изобрел в 1950-е годы Спайк Миллиган в своей юмористической программе The Goon Show («Шоу мордоворотов») для обозначения какого-то непонятного недомогания, недуга или хвори. (Как, например, в фразе типа: «У-у, опять на меня напала эта гадкая хренотень (nadgers)».) А еще на сленге nadgers обозначало яички.
Элиза Маннингэм-Буллер поступила в службу безопасности в 1974 году ее завербовали на одной вечеринке. Работа на разведку, можно сказать, была у нее в крови: ее отец, бывший генеральный прокурор, вел процессы против шпионов прежних лет, в том числе против Джорджа Блейка, двойного агента из МИ-6, а ее мать в годы Второй мировой войны обучала почтовых голубей, которых затем забрасывали в оккупированную Францию и использовали для доставки корреспонденции от участников Сопротивления в Британию. На Элизу пал выбор ввиду ее железобетонной надежности и здравомыслия: ее посвятили в дело Гордиевского на самом раннем этапе и ввели в крошечную команду операции «Лампада», которая анализировала данные, полученные им еще в Дании, и осуществляла взаимодействие с МИ-6. В 1983 году Элиза работала в управлении кадров МИ-5 и потому идеально подходила для охоты на внутреннего шпиона.
Позднее, в 2002 году, Маннингэм-Буллер возглавила МИ-5, поднявшись на одну из вершин в полном конкуренции мире, где доминировали мужчины. Ее восторженно-зажигательная манера общения вводила в заблуждение: ей были свойственны прямота, самоуверенность и необыкновенный ум. Несмотря на сексизм и предрассудки, царившие внутри МИ-5, Элиза была всем сердцем предана этой организации, которую называла «своей судьбой», и ее до глубины души потрясло известие о том, что в недрах британской разведки завелся еще один предатель. «Это был один из самых неприятных периодов в моей карьере, особенно в первые дни, когда мы еще не знали, кто он, потому что, бывало, я заходила в лифт, всматривалась в лица вокруг и думала: не этот ли?» Чтобы не возбуждать лишних подозрений среди коллег, «нэджеры» часто встречались уже в нерабочее время в квартире, принадлежавшей матери Элизы, в Иннер-Темпл. Одна из участниц команды была на сносях, и ее еще не родившегося ребенка прозвали «маленьким нэджером».
Для разведслужбы нет процесса более мучительного и изнурительного, чем прочесывание собственных рядов в поисках затаившегося предателя. Удар по уверенности МИ-6 в собственных силах, который нанес Филби, оказался куда более серьезным и долгосрочным, чем любой другой ущерб, причиненный им во время шпионажа на КГБ. Крот не просто разжигает недоверие. Он, как еретик, нарушает цельность самой веры.
Маннингэм-Буллер и ее коллеги-«нэджеры» запросили папки с делами всех сотрудников и принялись просеивать список потенциальных изменников. Документ МИ-у, в котором излагались основания для выдворения трех советских шпионов, рассылался в министерства иностранных и внутренних дел и на Даунинг-стрит, io. Таблица с именами всех советских разведчиков была составлена в К4 отделе МИ-у, занимавшемся противодействием советской разведке, и пятьдесят экземпляров этого документа были разосланы в различные управления секретного мира. Охотники на крота принялись устанавливать личности всех, кто мог иметь доступ сразу к обоим документам.
Маннингэм-Буллер и ее коллеги-«нэджеры» запросили папки с делами всех сотрудников и принялись просеивать список потенциальных изменников. Документ МИ-у, в котором излагались основания для выдворения трех советских шпионов, рассылался в министерства иностранных и внутренних дел и на Даунинг-стрит, io. Таблица с именами всех советских разведчиков была составлена в К4 отделе МИ-у, занимавшемся противодействием советской разведке, и пятьдесят экземпляров этого документа были разосланы в различные управления секретного мира. Охотники на крота принялись устанавливать личности всех, кто мог иметь доступ сразу к обоим документам.
Расследование шло полным ходом, июнь близился к концу, и Олегу Гордиевскому и его семье пора было лететь в отпуск в Москву. Настроение у него было совсем не предотпускное, но если бы он вдруг отказался от поездки, это немедленно вызвало бы подозрения. Риск был слишком велик. Коба был все еще на свободе, а значит, в любой момент мог узнать о деятельности Гордиевского и выдать его Гуку. Если это произойдет, пока Гордиевский будет в Москве, то назад ему уже не вернуться. Сотрудников МИ-6 в Москве предупредили о его предстоящем приезде: возможно, ему понадобится выйти на связь или подать сигнал о необходимости побега.
Между тем «нэджеры» уже подбирались к человеку, чье присутствие в рядах британской разведки казалось задним числом какой-то несмешной шуткой.
Майкл Джон Беттани[44] был одиноким, несчастным и неуравновешенным человеком. В Оксфордском университете он развлекался тем, что печатал прусский строевой шаг во дворе колледжа и на полную громкость проигрывал на граммофоне речи Гитлера. Он носил твидовые костюмы с грубыми башмаками и курил трубку. «Он одевался как банковский служащий, а воображал себя штурмовиком»[45] так высказывался о нем один бывший сокурсник. Однажды он поджег себя после вечеринки, как-то раз отрастил усы щеточкой а-ля фюрер, но девушкам это совсем не понравилось. Он избавился от северного выговора и научился тянуть слова, как это делают в высшем обществе. Как показало более позднее расследование, Беттани был человеком «со значительным чувством собственной неполноценности и неуверенности». Неконтролируемая неуверенность в себе явно не идеальное качество для сотрудника службы безопасности, однако Майкла Беттани взяли на заметку еще в пору учебы в Оксфорде, а в МИ-5 он поступил в 1975-м.
После формального введения в курс дела его бросили, можно сказать, в самый омут: на борьбу с терроризмом в Северной Ирландии. Сам Беттани задавал руководству вопрос: годится ли он, по вероисповеданию католик, для такой работы? Но его сомнения были отметены. Его ждала мрачная, сложная и крайне опасная работа: ведение агентов внутри ИРА, прослушивание телефонов, разговоры с неприятными людьми в очень неприветливых пабах, причем ни на минуту нельзя было забывать о том, что один неверный шаг и ему обеспечена пуля в голову в каком-нибудь белфастском переулке. Беттани был травмирован этой работой и не очень-то хорошо с ней справлялся. В 1977 году у него умер отец, а годом позже мать. Несмотря на эту двойную потерю, служебную командировку Беттани в Белфасте продлили. Просматривая впоследствии папку с его делом, Элиза Маннингэм-Буллер пришла в ужас: «Это мы сделали из Беттани того, кем он стал. Он так и не оправился от Северной Ирландии». Это был человек, перенявший чужие выговор, гардероб и образ, человек без семьи, без друзей, без любви и без твердых убеждений, находившийся в поисках какого-то осмысленного дела и выполнявший работу, для которой он совершенно не годился. «Он жил не своей жизнью», говорила Маннингэм-Буллер. Возможно, особая напряженность и секретность, присущие работе в разведке, еще больше оторвали его от действительности. Вероятно, если бы Беттани избрал какой-то другой род деятельности, он был бы вполне доволен своей жизнью, не отягченной лишними сложностями.
Вернувшись в Лондон, он провел два года в учебно-тренировочном подразделении, а потом, в декабре 1982 года, его перевели в К4 отдел МИ-5, занимавшийся анализом советской шпионской деятельности в Британии и противодействием ей, в том числе и курированием особых агентов, использовавшихся для провокаций. Он жил один с большой пластмассовой статуей Мадонны, несколькими русскими иконами, полным ящиком нацистских военных медалей и обширной коллекцией порнографии. Замкнутый и одинокий, он много раз уговаривал разных сотрудниц МИ-5 переспать с ним безуспешно. На вечеринках изредка слышали, как он, напившись, кричит: «Я работаю не на ту сторону» и «Приходите ко мне на дачу, когда я выйду в отставку». За полгода до того, как в почтовом ящике Гука оказался первый конверт, полиция обнаружила Беттани сидящим на тротуаре в лондонском Уэст-Энде он так нализался, что не мог встать. Когда его повели в участок за нахождение в пьяном виде в общественном месте, он орал полицейским: «Меня нельзя арестовывать, я шпион!» Его оштрафовали тогда на 10 фунтов. В МИ-5 не приняли его заявление об увольнении. Это была ошибка.