Мне было её жаль. Не верилось, что кто-то может полюбить такую скотину как Афанасий. В том, что Рыжий мерзавец никого не любил, я был уверен. Я с трудом поднялся, отряхнулся от снега, мне здорово отбило спину при падении. Я осмотрелся, молодой охранник уже оказывал слуге первую помощь. Тот слабо, но шевелился, хорошо что он был в шлеме, а иначе ему б не пережить того удара дубинкой по голове. Василий стоял с заряженным арбалетом в руках. Похоже, он не успел его зарядить и разрядить во время боя. Сержант держался за бок. Я направился к нему:
Что у тебя? Я высматривал кровь на его доспехе.
Всё в порядке, дверью приложило! Синяк будет, а так в полном порядке!
Я осмотрел сержанта, действительно кровь на доспехе была не его. Внезапно он схватил меня двумя руками и потянул вниз, над головой с гудением, рассекая воздух и вращаясь в полёте, пролетел нож. Тут же со звоном тренькнула тетива, послышался всхлип, я повернулся, чтобы увидеть, как девица с расплывающимся огромным пятном крови заваливается на землю. Ненависть в её глазах блеснула в последний раз, её глаза остекленели, и она упала лицом вниз.
Стокгольмский синдром! Убитым голосом произнёс Василий.
Очевидно, смерть этой малолетней особы подкосила его.
Не удивлюсь, если это та самая дочка хозяина таверны! Доверительно сообщил мне сержант.
Я с благодарностью похлопал его по плечу, ведь только что он спас мне жизнь. Мы поднялись с холодной земли, попутно отряхиваясь от снега. Когда я повернулся к колодцу, мой товарищ всё ещё стоял над трупом девушки.
Я подошёл к нему и спросил:
Вася, ты в порядке?
Мой товарищ не ответил, его лицо мрачнело с каждой секундой, а затем он повернулся и отправился к телеге, на которой мы приехали, влез в неё, накрылся покрывалом и просидел там со стеклянным опустошённым взглядом до самого возвращения назад в таверну.
Он снова был тем самым парнем, которого я знал. Чувствительный, слегка чудаковатый, но гуманный человек из моего цивилизованного прошлого. Приятно было сознавать, что, несмотря на все события, случившиеся с Василием, он в глубине души остался таким же, как и раньше.
Глава 6
Мы освободили пленных, которых держали в соседнем доме. В основном это были молодые и зрелые крестьянки, которым не посчастливилось приглянуться бандитам, а также два купца, за которых бандиты планировали получить выкуп.
Среди прочих пленников также оказался дальний родственник жены герцога Малеха. Это был мелкий дворянин лет тридцати, служивший при королевском казначее посыльным. Виконт как раз направлялся в Игву, для деловой встречи с Василием. Посылал его казначей с задачей оборудовать во дворце Кварта замки новой модной системы Игва. Звали этого посыльного Сореном. Поскольку дальний родственник герцога оказывал сопротивление, угрожал своими связями и прочими карами, бандиты его не жаловали. Били, издевались и мучили голодом. Но даже после этого виконт Сорен не выглядел сломленным. А вот одежда его пострадала настолько, что впору было её заменить. Она была в каких-то пятнах, в грязи и крови. Отпрыск благородного Междуреченского рода выглядел не лучше, но, к счастью, ему удалось отделаться только ушибами и ссадинами. Ему разбили бровь и губу, порезали руку, на затылке имелась большая шишка с содранной кожей. Я взялся помогать виконту и первым делом предложил ему хлеба и пива, от чего он сразу же захмелел и расслабился. Затем я приставил к нему двух крестьянок, выдал им таз с тёплой водой и какие-то вполне чистые тряпки. Крестьянкам с помощью всего этого удалось привести Сорена в более-менее человеческий вид. Кровь и грязь отмыли, а местами оттёрли с лица и рук. Затем одели его в тёплую одежду и устроили на одной из телег. Теперь родственник герцога счастливо улыбался и кутался в тёплые одеяла.
Рядом с ним сидел мой безразличный ко всему земляк. Кстати, Вася оказался прав, девица, которая бросила в меня нож, действительно была дочкой хозяина таверны. Я приказал вначале перенести её в дом, потом завернуть её тело в какие-то одеяла и только потом мы погрузили дочку хозяина таверны во вторую телегу, в которой она находилось в гордом одиночестве. В другой ситуации эти почести были бы лишними, но я дал слово бедняге отцу, и собирался вернуть хотя бы тело бедной девочки домой. Хотя сомневаюсь, что она была бы рада вернуться туда, будь она в полном здравии.
Но вернёмся к лесному логову разбойников. Второй дом в лагере лесорубов бандиты, не сильно напрягаясь, пробовали переоборудовать в конюшню. В заточении находились двадцать восемь лошадей. Крестьянки, оказавшиеся в плену у бандитов, опознали семь из них.
Мы одели, отогрели и накормили бедных женщин, а потом и вовсе отпустили ту часть из них, что могла уехать на своих лошадях. Всем женщинам крепко досталось от бандитов. У девяти женщин одежда оказалась изорвана, а на теле нашлись следы насилия и жестокости шайки грабителей. Они были потрясены, напуганы, но времени на то, чтобы лечить их от ужасов плена у нас не было. Однако это не помешало находчивым женщинам отыскать какие-то тряпки и верёвки, при помощи которых они перетянули порванную одежду, прикрыв от посторонних взглядов свои покрытые синяками тела.
Освобождённые купцы в крестьянских одеждах со следами крови на ней тоже искали своих лошадей, но честно признались, что таковых в подобии конюшни не оказалось. Мы также готовы были отпустить их вместе с двумя любыми лошадьми, но коммерсанты заявили, что потеряв своё имущество, остались без средств существования. Купцы не могли зимой без денег и еды добраться домой, ведь их дом находился далеко в Кварте. Изначально они также следовали в Игву, где собирались наладить сбыт зерна, которым торговали на юге, где этого товара было в избытке. Я предложил им отправиться в Игву вместе с нами, откуда они с первым же кораблём могли бы вернуться в Кварт. Бородатые купцы с радостью согласились.
Среди бандитов, оставшихся в живых, оказалось четверо раненых. Один умер почти сразу, остальным мы оказали первую помощь, потом связали им руки и ноги, а затем поручили их заботам женщин, которых те держали под замком. Эти несчастные женщины не смогли отыскать своих лошадей и отправились с нами, побоявшись идти пешком через заснеженный лес.
Мне показалось, что раненым разбойникам повезло, и они ещё поживут до суда в Каменце. Но позже выяснилось, что к тому времени, как мы приехали в таверну, три подопечных раненых бандита были найдены мёртвыми со следами удушения. Женщины делали вид, что они здесь ни при чём, но получалось это у них плохо. Я их не осуждал, возможно, теперь они смогут перевернуть эту ужасную страницу своего прошлого. Хотя вряд ли такое можно будет забыть. Скорее им придётся с этим смириться.
Оставалось разобраться с теми бабами, которым нравилось общество бандитов. Они с подозрением смотрели на нас, но оставаться одни в разбойничьем логове не захотели. Мы решили довезти их до таверны, а там пускай катятся на все четыре стороны.
Отдельного внимания заслуживали деньги, которые мы собрали с убитых и раненых врагов, а также те, что мы нашли в тайнике в дальней комнате под одной из шатающихся досок в полу. Всего у бандитов в меди, серебре и золоте обнаружился эквивалент трёхсот двадцати тысячам медных монет. Это соответствовало тридцати двум золотым монетам. Два золотых мы отдали родственнику герцога Малеха и предоставили ему самую приличную из лошадей, взамен той, что убили душегубы во время нападения из засады. Тот тоже пожелал ехать с нами в Игву и это несмотря на то, что Василий случайным образом нашёлся прямо тут. Я надеялся, что Сорен разговорит моего товарища. Но Васька, выглядевший подавленным, пробурчал, что, мол, мастеров, замки и ключи у себя за пазухой не носит.
Сорен не обиделся, а лишь широко улыбнулся, и тут же поморщился от боли дала о себе знать разбитая губа.
Мой внутренний хомяк потребовал полностью перетряхнуть это гнездо разбоя и разврата. Потом мы долго грузили на три телеги, которые оказались у бандитов, мешки с продовольствием, товарами и одеждой. Сорена, крестьянок и девок к этому не привлекали, а сильно похудевшие купцы оказались слабой подмогой. Мы подчистили всё, что можно было унести, включая алкогольные напитки, посуду, оружие и инструменты. Хомяк блаженствовал и утверждал, что в хозяйстве всё сгодится!
Поздним вечером, под свет факелов, небольшой снежок и морозец мы вернулись обратно. Ещё на перекрёстке мы расстались с большинством наших временных попутчиц, а сами отправились дальше и заночевали в таверне. Молодые служанки, отлично знавшие погибшую дочку хозяина, долго плакали над её телом. Я наплёл им историю о том, что бедную девочку подстрелили душегубы, когда она пыталась убежать от них.
К сожалению, мы не успели её спасти! Закончил я свой рассказ. Василий молчал, предоставив мне право уладить проблему. Короче, я представил дело так, будто дочь хозяина, никогда не превращалась из жертвы насилия, в соучастницу преступлений банды душегубов, а по совместительству ещё и в любовницу главаря шайки разбойников. После этого тело девушки отнесли в её старую комнату.
К сожалению, мы не успели её спасти! Закончил я свой рассказ. Василий молчал, предоставив мне право уладить проблему. Короче, я представил дело так, будто дочь хозяина, никогда не превращалась из жертвы насилия, в соучастницу преступлений банды душегубов, а по совместительству ещё и в любовницу главаря шайки разбойников. После этого тело девушки отнесли в её старую комнату.
А нас, как настоящих героев спасителей от злодеев и насильников, служанки согласились обслужить за счёт заведения: накормили, напоили и выделили место для ночлега. Наших новых и наших старых лошадей также накормили, и устроили до утра в конюшне при таверне. Мы не остались в долгу вернули бочки с пивом, сбросили немного муки и мешков с овощами.
Утром нас снова накормили, напоили и помогли подготовить лошадей к переходу. Едва мы собрались отправиться в путь, как вернулся хозяин таверны. Он привёз мне письмо от Мстислава, в котором тот сообщал, что душегуба повесят завтра же на рыночной площади. А ещё воевода отправил в Тур гонца с ножом Зверя, моими расписками и сопроводительным письмом к герцогу, в котором упоминались мои подвиги. Я передал письмо Василию и посмотрел на хозяина таверны, тот только этого и ждал: