Генерал, с полупоклоном сказал появившийся во входном проеме палатки адъютант Брэддока, лейтенант Броум, тут к вам мистер Хэйз и мистер Адамс от мистера Скрэнтона. Говорят, что срочно.
Брэддок нахмурился. Скрэнтона он ожидал увидеть завтра в течение дня, причем тот всегда докладывал лично, хотя обычно и в сопровождении Хэйза. А тут и сам он не пришел, и его люди появились на день раньше, и, видите ли, дело у них срочное. Да еще и в шесть часов пополудни, незадолго до ужина. Ладно, посмотрим, что у них такое произошло, что не могло подождать до завтра. И пусть пеняют на себя, если это окажется пустяком
Генерал, сказал появившийся в проеме Хэйз, простите нас, но у нас тут он посмотрел на вошедшего вслед за ним спутника, что тоже удивило Брэддока, и продолжил: Генерал, мистер Адамс объяснит ситуацию получше меня.
Последний с полупоклоном начал:
Генерал, недалеко от маршрута, по которому мы шли, находится деревня недружественных индейцев. Причем два года назад их там не было. Они напали на нашу группу, отправившуюся в деревню под командованием самого мистера Скрэнтона для переговоров. Согласно приказу, мы с мистером Хэйзом оставались на базе и в перестрелке участия не принимали. Кроме того, в случае подобных столкновений, согласно инструкциям, мы должны были предупредить вас.
Что с Джонатаном Оделлом?
От Брэддока не ускользнуло, что оба траппера переглянулись, после чего на этот раз ответил Хэйз:
Мистер Оделл в это время находился в лесу в сопровождении Гранта и Вильсона. Услышав перестрелку, они должны были, согласно инструкциям, точно так же отправиться в направлении базы главного отряда.
Понятно Что скажете, мистер Вашингтон?
Генерал, я бы завтра с раннего утра взял с собой ополченцев и разобрался с краснокожими.
Почему не регулярные части войск его величества?
Генерал, все-таки у ваших солдат нет опыта борьбы с индейцами. Не говоря уж о том, что их красные мундиры видны за милю.
Мистер Вашингтон, ценю ваш пыл, но ваши ополченцы уже показали себя у форта Несессити. Все, на что они были способны перебить малочисленную делегацию, которая даже и не думала начинать боевых действий. А что было после прихода регулярной французской армии, вам напомнить?
Вашингтон с видимым усилием совладал собой и сухо ответил:
Генерал, но ведь, как вы сами и подчеркнули, там мы воевали с французской армией, а не с кучкой индейцев.
Мистер Вашингтон, как меня информировали, у вас даже был какой-то союзник среди индейцев, без которого вас бы разбили еще раньше. Как бы то ни было, если крупного боестолкновения все-таки не было, нам лучше попытаться с индейцами договориться я бы даже подумал о попытке перетянуть их на нашу сторону. Да, и сколько там дикарей, мистер Хэйз?
Генерал, мы не были вблизи деревни, но, судя по количеству дымов, полагаем, что около шестидесяти воинов.
Не были вблизи деревни? Откуда же вы знаете про недружественных индейцев и про боестолкновение?
Деревню мы видели с холма, где мы устроили базу. Перестрелку мы услышали примерно в полутора милях от базы, на пути следования наших ребят.
Мистер Хэйз, есть ли шанс, что мистер Оделл и прочие до сих пор живы?
Боюсь, генерал, что если они попали в руки дикарям, то это практически исключено. Увы.
И как далеко от нашего следующего лагеря до деревни этих индейцев?
Около четырех-пяти миль, генерал.
И сможете ли вы провести отряд к деревне?
Полагаю, что да, генерал, хотя я видел ее лишь издалека.
Брэддок задумался, затем посмотрел еще раз на Вашингтона.
В таком случае, мистер Вашингтон, вы закончите работы над этим участком дороги завтра не позднее десяти часов утра, после чего мистер Хэйз проведет наш отряд к местоположению следующего лагеря. Саперная рота и ньюйоркцы останутся здесь с мистером Адамсом и начнут работать над следующим участком дороги. Ну, а вы проследуете с нами с тем, чтобы послезавтра с утра разобраться с дикарями. Мистер Хэйз пойдет с вами и покажет дорогу. А пока распорядитесь, чтобы его и мистера Адамса накормили и определили на ночлег.
12 июня 1755 года. Деревня Аткваначуке. Томас Форрестер Вильсон, пленник сасквеханноков
Посреди деревни были врыты в землю три столба. К каждому из них привязан голый бледнолицый к правому Скрэнтон, к среднему Грант, который посреди индейцев впервые не казался гигантом (хотя, если честно, те странные белые, которые повязали нас, размерами от сасквеханноков отличались мало). А на левом, притороченный крепкими кожаными ремнями, висел ваш покорный слуга, Томас Форрестер Ну, скажем, Вильсон собственной персоной.
Нечто подобное тому, что сейчас происходило с нами, я уже успел повидать, только в деревеньке ленапе, севернее этих мест. Произошло это после того, как на них напали мохоки. Ленапе вышли из схватки победителями, и двух оставшихся в живых мохоков они точно так же привязали к столбам, а затем дали свободу своим женщинам.
Я, как назло, прибыл в Туманараминг (так именовалась сия метрополия) в тот самый момент, когда то, что осталось от второго мохока, кричало и извивалось от боли, а первый, обугленный, уже валялся перед столбом. Так что, похоже, и мне предстоит та же участь. Впрочем, после всего, что со мной произошло, за жизнь я не очень-то и цеплялся, и единственное, о чем я молил Господа (что я, если уж по совести, делал слишком редко) это встретить свою кончину достойно.
Здесь, как и у ленапе, главными мучителями были женщины. Первым принялись за Скрэнтона, но не прошло и десяти минут, как его после того, как ему прижгли гениталии скрутила судорога, и я сказал по сасквеханнокски:
Сердце. Уже не жилец.
Седовласая женщина, заправлявшая пытками, странно посмотрела на меня, и я подумал, что где-то я ее уже видел. Это для тех, кто с индейцами незнаком, они все на одно лицо. На самом же деле различия даже среди одного племени весьма и весьма существенные. Дама, похоже, была ранее красивой, но старость, возможно, преждевременная, и крупные оспины на лице превратили ее в страшную мегеру.
Тем временем Скрэнтон перестал дергаться и поник на своих ремнях. Его отвязали, и один из воинов, подойдя поближе, снял с него скальп, после чего похоже, на всякий случай перерезал глотку и пнул труп ногой, прежде чем вернуться в круг зрителей.
Следующим был Грант. Этот оказался более стойким, но и он орал благим матом, пока его резали, жгли, а потом с еще живого сняли скальп, и, наконец, разожгли у его ног костер.
Да, подумал я, не повезло им ведь местные индейцы не только узнали, что мы пришли по их души, и про то, что наш отряд уже вырезал безымянную индейскую деревню, но еще оказалось, что именно Скрэнтон с компанией полтора года назад принесли одеяла, зараженные оспой. Меня странные белые тоже спросили, участвовал ли я во всех этих событиях. Я им честно сказал, что в прошлом году меня в здешних краях не было, а вот в этом году, увы, я стоял в дозоре во время той резни и потом помогал избавиться от трупов и поджечь то, что оставалось от деревни. Поэтому, в отличие от Оделла, меня точно так же передали сасквеханнокам для расправы.
Я, конечно, мог бы напирать на то, что, мол, никого не убивал и вообще пальцем никого не тронул. Но, как меня учила моя любимая бабушка Мейбел, урожденная Вильсон, «никогда не оправдывайся, и никогда не кланяйся никому, кроме Господа а если ты виноват, то терпи наказание с гордо поднятой головой». Тем более что я мог уйти от Скрэнтона и его банды еще тогда, после той деревни под Монокаси, но не ушел же
Жалел я только об одном я больше никогда не увижу Дженни. Мне разрешили еще разок поговорить с Оделлом и передать ему мои скромные пожитки. Я показал Джонатану самое большое мое сокровище записи в тех двух тетрадях. Рассказав ему про страницы, посвященные Дженни, я попросил Джонни после моей смерти вырвать их и сжечь, не разглядывая. Тот клятвенно мне это пообещал и сказал, что будет молить индейцев и этих белых, чтобы меня помиловали. Я же приказал ему этого не делать и дать мне достойно уйти к Господу. На что тот встал на колени и начал возносить молитву «за раба Божьего Томаса». Хотя потом, когда нас привязывали к столбам, мне показалось, что я услышал краем уха, как Оделл умолял индейцев меня пощадить.
После Гранта та самая мегера и ее подручные переключились на меня. Сначала мне прижгли тело в нескольких местах. Я же, памятуя, что у краснокожих полагалось был стойким перед лицом смерти, напустил на лицо сардоническую ухмылку и начал декламировать монолог принца Гамлета из бессмертной трагедии господина Шекспира: «Быть или не быть вот в чем вопрос» Когда-то мы с друзьями ставили эту пьесу в колледже, и мне довелось тогда сыграть главную роль. Я пытался держать голос ровным даже тогда, когда острая палка с красным тлеющем угольком на конце приблизилась к моему причинному месту. И тут вдруг к женщине с палкой подбежал подросток и закричал:
Мама, что ты делаешь? Ведь это тот самый белый, который три года назад вылечил мою ногу!
Мегера вздрогнула и опустила палку, а я вспомнил действительно, именно она была женой вождя в одной из деревень у Сасквеханны и матерью этого мальчика. Но какая же она была тогда красивая, и во что ее превратила тяжелая судьба
12 июня 1755 года. Деревня Аткваначуке. Кузьма Новиков, он же Ононтио, радушный хозяин
И вот они снова сидят за столом: Кузьма Новиков, человек из XVIII века, волею судьбы занесенного в Северную Америку, а рядом с ним Хасим, Леонид и Рустам «вежливые люди» из XXI века, невесть как попавшие на территорию, где вот-вот вспыхнет война между англичанами и французами. И разговор у них шел без преувеличения судьбоносный. А именно о том, как жить дальше.
Кузьма все еще никак не мог привыкнуть к тому, что имеет дело с людьми, пришедшими из будущего. Впрочем, он философски рассудил, что случилось Чудо, которое могло произойти лишь по воле Господней. Почему он так решил? Просто острый глаз Кузьмы заметил крестик на груди одного из пришельцев, причем крестик православный. Из увиденного Кузьма сделал вывод Нечистый здесь ни при чем. Ведь не будут же ему служить люди, носящие крест и верящие в Спасителя! К тому же Хас совсем недавно цитировал Библию. Продавший душу дьяволу так бы никогда не поступил.
Кузьма разлил остатки виски в кружки, и мужчины выпили на сей раз за то, чтобы все, что они задумали, получилось. Потом наступила тишина. Мужчины неторопливо закусывали, а Василиса, которой отец, видимо, успел сообщить о том, кто эти странные люди и откуда они пришли, тихо стояла в углу и не сводила с них глаз.