Хас кивнул. Видимо, мое предложение ему понравилось.
Тут ты прав, Кузьма. Что с бою взято то свято. Это еще в старинном казачьем законе записано. Конечно, что-то отдадим индейцам, что-то реализуем То есть продадим, поправился Хас, увидев недоумение в моих глазах, только насколько нам хватит денег не знаю. Мы ведь пока плохо знаем ваши цены. Но есть у меня одна мысль взять подряд у французов на уменьшение количества англичан в этой местности. Поголовье уменьшим, деньги получим. Женщин и детей, а также фермеров, убивать не будем, в худшем случае попросим переселиться обратно на восток. А вот людей вооруженных Всем от этого будет только лучше.
Я уже хотел было ответить Хасу, но кто-то за стенами избы истошно заорал. Встрепенувшись, я хотел было встать, но неудачно задел поломанными ребрами за угол стола. Острая боль пронзила меня. Охнув, я скривился от боли и плюхнулся на лавку. Василиса, выскочившая из избы, вскоре вернулась назад и шепнула мне на ухо по-индейски. Кивнул, я сказал своим гостям:
Это индейцы пленников английских мучают. Сколько уже лет живу среди них, а все никак не могу к этому привыкнуть. Просто не смотрю и все. Хотя это было больше у «людей кремня» принято, а у сасквеханноков такое происходит в первый раз на моей памяти.
Ну, так это же не ты их научил, криво усмехнулся Хас. Тем более что мучают они не агнцев непорочных Если бы все по-другому сложилось, еще неизвестно, кто бы на столбе висел, а кто бы под ним костер разжигал Как говорится в книге пророка Осии, глава восьмая, стих седьмой: «Посеявший ветер, пожнет бурю». Кузьма, давай сделаем перерыв. Мы тут выйдем, покурим. А то все равно толком не поговорить вон, как он, болезный, орет, надрывается
12 июня 1755 года. Деревня Аткваначуке. Джонатан Оделл, военный хирург и натуралист
Деревня сасквеханноков находилась на склоне небольшого холма и представляла собой пространство яйцевидной формы, окруженное частоколом. Внутри располагались четыре длинных дома, покрытые древесной корой, несколько строений пониже вероятно, складских либо хозяйственных помещений, и два небольших домика такой же постройки неизвестного предназначения.
Напротив стояли два бревенчатых строения с печными трубами наверное, именно здесь жил тот странный белый индеец, а вдоль частокола располагались поля с маисом, тыквами и фасолью. Имелись также две калитки с противоположных сторон деревни, ведущие наружу. А в центре было пустое пространство с четырьмя столбами неизвестного мне назначения. Между ними горел костер, вокруг которого сидели на земле десятки индейцев впереди, как это ни странно, женщины, за ними мужчины и дети. А рядом стояло несколько сасквеханноков в головных уборах. Это то ли вожди, то ли шаманы, подумал я.
Поколебавшись, я решился попробовать поговорить с ними о Томе Вильсоне. Но пожилой индеец, к которому я обратился, посмотрев на меня, процедил что-то типа «но инглич» и показал на соплеменника помоложе с обезображенным оспой лицом, стоявшего позади группы. Тот подошел ко мне и сказал:
Говорить, белый!
Но только я попытался более понятно сформулировать фразу, как послышались приветственные вопли индейцев. Я обернулся; из одной из отдельно стоящих хижин вывели Скрэнтона, Гранта и бедного Тома. К ним подошла группа женщин и начала срывать с них одежду. Грант и Скрэнтон кричали и сопротивлялись, как могли, а Том с сардонической улыбкой сделал индианкам некий знак, а затем разделся догола, аккуратно сложив свою одежду в стопочку. После этого индейские воины привязали всех троих к столбам и отошли в сторону, а дамы, ведомые женщиной постарше в расшитом бисером кожаном костюме, обступили трех обнаженных мужчин. Главная из них взяла длинную палку и сунула заостренный конец в костер. Ее примеру последовали и несколько других.
Что они делают? испуганно спросил я у моего собеседника.
Это враг, белый. Ты не враг, они враг.
Но они же люди!
Да, они люди, который убить индейцы. Много индейцы. Наши братья. Поэтому они умереть.
Но не так же жестоко!
А что значить жестоко?
Плохо.
Они плохо жить, умереть тоже плохо, и индеец отвернулся, дав мне понять, что разговор закончен.
Но я еще попробовал промямлить:
Но Вильсон, тот, третий, никого не убивал.
Он вместе с они. Они убить индейцы в деревня Сероскваке. Много индейцы. Все индейцы. Он умереть. Ты уходить, белый человек. Или ты тоже хотеть туда? Есть место, и, криво усмехнувшись, он показал рукой на четвертый столб.
Я отвернулся, с трудом давя набегающие слезы; плакать мне хотелось, наверное, в первый раз после того, как я расстался с детством. Вот тебе и «благородные дикари»!
Неожиданно кто-то взял меня за плечи. Я повернул голову и увидел одного из тех самых странных «черно-зеленых» воинов. Он посмотрел на меня и сказал:
Два года назад в этих местах жили сотни сасквеханноков. Именно Скрэнтон и его люди заразили их оспой. Те, кого ты здесь видишь немногие, кто пережил ту эпидемию. Кроме них, есть две такие же деревни, где обитают немногие выжившие. Точнее, были одну Скрэнтон уже вырезал. Под корень. И Вильсон он сам сознался хотя сам в этом не участвовал, но стоял в дозоре и потом помогал убийцам избавиться от трупов. Мы, кстати, пробовали уговорить индейцев пощадить хотя бы его
Я отвернулся, с трудом давя набегающие слезы; плакать мне хотелось, наверное, в первый раз после того, как я расстался с детством. Вот тебе и «благородные дикари»!
Неожиданно кто-то взял меня за плечи. Я повернул голову и увидел одного из тех самых странных «черно-зеленых» воинов. Он посмотрел на меня и сказал:
Два года назад в этих местах жили сотни сасквеханноков. Именно Скрэнтон и его люди заразили их оспой. Те, кого ты здесь видишь немногие, кто пережил ту эпидемию. Кроме них, есть две такие же деревни, где обитают немногие выжившие. Точнее, были одну Скрэнтон уже вырезал. Под корень. И Вильсон он сам сознался хотя сам в этом не участвовал, но стоял в дозоре и потом помогал убийцам избавиться от трупов. Мы, кстати, пробовали уговорить индейцев пощадить хотя бы его
Но они такие жестокие, прямо чудовища!
Настоящие чудовища это те, кто убивал женщин и детей.
Тем временем раздались истошные крики, как мне показалось, это вопил Скрэнтон. Через пару минут они прекратились, и «черно-зеленый» сказал:
Мистер Оделл, давайте отойдем подальше. Кстати, у меня к вам будет несколько вопросов. Если вы, конечно, не против.
Мы вышли за частокол и чуть углубились в лес. Когда я заметил, что тут, возможно, водятся медведи, тот засмеялся:
Здешние медведи просто милашки по сравнению с гризли. Если им не угрожать, никогда сами не нападут. Вы бы еще посмотрели на камчатских медведей
Не знаю, что такое «гризли» и где находится эта Камчатка, но, вспомнив черную тушу, повстречавшуюся мне в лесу, я позволил себе усомниться в его словах, но про себя; тем более что с этим человеком я почему-то чувствовал себя в безопасности. А дикие крики возобновились с удвоенной силой, и я узнал голос Гранта. Мой же собеседник начал задавать мне вопросы про жизнь в колониях, про мою профессию, про то, как я попал к Брэддоку Но когда он спросил про отряд Брэддока, про его командование и его состав, я посмотрел на него и сказал:
Простите, сэр, но это мой командир и мой отряд, и я не предатель.
Хорошо, мистер Оделл. А про Вашингтона вы мне сможете что-нибудь рассказать? Что он за человек?
Джордж Вашингтон? Не самая приятная личность. Довольно молод, перед Брэддоком заискивает, с подчиненными держится высокомерно. Но, должен сказать, следит за тем, чтобы его людей колонистов из Виргинии не третировали «красные мундиры». Ходит слух, что два года назад Палата бюргеров Виргинии послала Вашингтона к французам с требованием убраться из верховий Огайо, которые они считают своими. Французы над ним посмеялись, а он по приказу вице-губернатора построил свой форт в Аппалачах. Французы послали к нему делегацию, а он их всех перебил. Тогда французы пришли во всеоружии, и Вашингтон с компанией оказались в плену. Он слезно попросил пардону и дал честное слово никогда больше не воевать с французами. Те их отпустили. Если это действительно так, то данное честное слово он нарушил, и многие на него за это косятся.
У нас говорят про таких хозяин своего слова, усмехнулся мой визави. Захотел дал, захотел забрал обратно.
Ага, рассмеялся я, но потом, после особенно громкого вопля Гранта, мне стало не до шуток. Вскоре крики моего тогдашнего мучителя прекратились и сменились громкой декламацией ее было слышно даже здесь бессмертного монолога Гамлета, который читал мой бедный друг Том.
«Эх, вряд ли я его еще увижу живым, подумал я. Все, что я могу сделать это навестить его Дженни и рассказать ей о том, что человек, который ее любил, умер, как настоящий мужчина». И я, ничуть не смущаясь своего спутника, встал на колени и начал воздавать молитву Господу за раба Его Томаса.
Глава 5
Подполковник Вашингтон
12 июня 1755 года. Долина реки Сасквеханны. Генерал Эдвард Брэддок, главнокомандующий английской армией в североамериканских колониях, командующий экспедиционным отрядом
Мистер Вашингтон, вы хотите сказать, что этот участок дороги до сих пор еще не готов?
Хотя этот молокосос Вашингтон и получил от Палаты бюргеров звание подполковника, Брэддок не считал какую-то колониальную легислатуру вправе раздавать офицерские звания направо и налево и называл командующего отрядом ополчения только по фамилии, что последнему определенно не нравилось. Но тот, как всегда, проглотил свою гордость и ответил:
Именно так, сэр. Увы, участок здесь холмистый, что сильно усложнило работу. Но завтра к десяти или, самое позднее, одиннадцати часам мы надеемся все доделать.
Именно так, сэр. Увы, участок здесь холмистый, что сильно усложнило работу. Но завтра к десяти или, самое позднее, одиннадцати часам мы надеемся все доделать.
На самом деле Брэддок это и так знал; да и, по словам Скрэнтона, до слияния Аллегени и Мононгахелы, где и располагался форт Дюкень, оставалось менее ста девяноста миль. И даже при скорости в пять миль в сутки, как в последние два дня, на это ушло бы еще тридцать восемь дней. А скорость на равнинных участках была выше.
«Дорога» представляла собой просеку в двенадцать футов[60] шириной, так, чтобы по ней могли проехать телеги и пушки. Трудились на ее строительстве личный состав Виргинской милиции ими и командовал Вашингтон и отдельная рота нью-йоркского ополчения, а также саперная рота, которая, впрочем, как ни странно, показывала более скромные результаты.