В наши дни норильский издатель и краевед Станислав Стрючков пишет:
«Много веков назад на пясинских берегах начали селиться люди русские переселенцы из западных районов страны, стремившиеся найти здесь долгожданную вольницу. [] к десяткам русских поселений на реке Пясине потянулись кочевники, тунгусы и самоеды в надежде на выгодный товарообмен. В результате ассимиляции (кровосмешения) этих народов с русскими образовался новый субэтнос затундренные крестьяне, первое документальное упоминание о которых относится ещё к 1610 году. Кстати, затундрой в те времена называли всю территорию как Пясинской, так и Хатангской водной системы». (Стрючков С. А. Затундра. Путевые заметки // Заполярный вестник (газета, Норильск), 2.09.2011).
Добавлю, что затундренные крестьяне вложили свой генофонд в формирование некоторых народов Таймыра [Народы России, с. 149, 285], а для этого они к 1600 году уже должны были расселиться по Южному Таймыру, включая Хатангу. И действительно, недавно в её низовье найдено бревно в русском срубе, росшее до 1585 года. Видимо, полагают авторы, это самая ранняя дата появления русских в низовье Хатанги [Мыглан, Ваганов, с 181]. Она могла послужить и местом отплытия ПСФ. Мысленно проследуем по ней.
Имея деньги, меха и обменный фонд, на Хете можно обзавестись товарами из Туруханска (мука, соль, порох, свинец) и кочами, построенными здесь же. На них можно сплыть вниз, в зимовье оно первоначально называлось Пясинское и, вероятно, располагалось на месте нынешнего поселка Хатанга [Белов // ИПРАМ, с. 44]. Там, щедро заплатив приказчику (якобы из почтения, а на самом деле, дабы не проверял груз), можно пройти вниз. Приказчик вряд ли посмеет возражать ватаге с ружьями, а чтобы не послал он тайком гонца с доносом, нужно показать ему «грамоту». Но зимовать там нельзя за зиму так или иначе содержимое кочей станет всем известно.
Имея деньги, меха и обменный фонд, на Хете можно обзавестись товарами из Туруханска (мука, соль, порох, свинец) и кочами, построенными здесь же. На них можно сплыть вниз, в зимовье оно первоначально называлось Пясинское и, вероятно, располагалось на месте нынешнего поселка Хатанга [Белов // ИПРАМ, с. 44]. Там, щедро заплатив приказчику (якобы из почтения, а на самом деле, дабы не проверял груз), можно пройти вниз. Приказчик вряд ли посмеет возражать ватаге с ружьями, а чтобы не послал он тайком гонца с доносом, нужно показать ему «грамоту». Но зимовать там нельзя за зиму так или иначе содержимое кочей станет всем известно.
Зимовать можно только в совсем безлюдном месте, и таковое нашлось это остров Большой Бегичев. На его юго-восточном берегу сто лет назад (1908 г.) Никифор Бегичев (о нем пойдёт речь в Повести) обнаружил избу с предметами XVII века (см. Прилож. 3). Отсюда до мыса Фаддея при удаче можно пройти в одно лето, а можно и застрять во льдах, что показала ВСЭ через сто лет после ПСФ, показала при почти тех же условиях.
За мысом Фаддея кочи, как видно, потеряли друг друга во льдах и тумане. Один, видимо, затонул у бухты Симса. Судя по отсутствию здесь массы соболей, спасти удалось немногое. Вернее всего, часть людей здесь погибла, включая атамана и служилого брошены оказались и булава, и грамота. Точнее, булава осталась лежать на вершине холмика не на могиле ли?
Заведомо спаслось трое, но их могло быть больше. Они построили избушку, в каковой трое оставшихся умерли, но кто-то из спасшихся мог уйти по суше, пытаясь выйти к людям. Судя по малому количеству остатков пищи (за печкой лишь горка песцовых костей, в ней 10 песцовых черепов), оставшиеся умерли ещё до Рождества, голодные и замёрзшие.
По всей видимости, двое съели третьего: крышку одного из черепов Окладников нашел наполненной «культурным слоем» избушки, а кости по всей избе. (В печи он обнаружил обгорелую кость, похожую на теменную кость человека, но никакой догадки не высказал. Четвёртый череп?) Словом, в тот ад, который, как они верили, уготован грешникам, страстотерпцы отправились из жутко реального ада, ада ледяного, худшего, чем описан у Данте.
Сложнее понять, что стало со второй группой. На острове Фаддея лежали остатки небольшой шлюпки и огромная сгнившая масса пушнины, вряд ли на ней (вместе с людьми) уместившаяся. Монет здесь найдено меньше, чем у избушки, а ценностей больше, и это наводит на мысль, что приплывшие выложили (в одежде, разложенной для просушки) далеко не все монеты.
Ныне на островах Фаддея много дичи, и похоже, что люди решили устроить на северном острове стоянку. Они начали раскладывать вещи для устроения лагеря (в том числе топоры и шкуры) и охоты (ружья и припасы к ним, луки и стрелы). Вероятно, они собирались чинить разбитую лодку. Но ни очага, ни людских костей нет. Все вдруг спешно покинули остров (о возможных причинах см. Прилож. 4). Они либо сразу погибли, либо остались на зиму без самых нужных вещей. Словом, и тут был ледяной ад.
5. Спасение по-нганасански
Принято считать, что север Таймыра всегда был необитаем и коренное население не кочевало севернее оз. Таймыр. Однако реки, впадающие в озеро Таймыр с северо-востока, носят местные названия[29], а Б. О. Долгих привел рассказы нганасан, которые в 1927 году сообщали ему, что где-то западнее реки Таймыр (Нижней Таймыры?) стоят древние нарты и лежат кости людей.
«Рассказывают нганасаны также о каких-то старых избах[30] на берегу Харитона Лаптева Таким образом, у людей, отправившихся из залива Симса на запад, было не так уж мало шансов добраться до каких-либо населенных пунктов на северо-западном побережье Таймыра, которое в XVII и даже XVIII в. представляло не такую безлюдную пустыню, как в XIX в.» [Долгих, 1943, с. 225].
Действительно, по мере развития похолодания Крайний Север всё более пустел, но климатические даты мы знаем теперь иные: как раз в XVII веке был один из пиков похолодания. Да и путь спасения едва ли мог быть избран нашими героями на запад, ибо ничто на него не указывало: там нет речной долины, единственной возможности для передвижения. А вот идя на юг, кто-то мог надеяться спастись и даже в самом деле спастись.
Борис Осипович Долгих. 1948 г., Подкаменная Тунгуска
На эту мысль наводит упоминание некой русской артели, которая когда-то прошла отсюда на юг (видимо, к населённой части Хатанги) посуху. Версию такого возвращения рассматривал энтузиаст истории Арктики полярник Владилен Троицкий. Он напомнил сообщения двух авторов (Н. Витсен, Ф. Страленберг), писавших около 1700 года о том, что некие люди с дальнего севера Таймыра сумели пройти на юг до населённых мест. Один автор сообщил, что возвращавшиеся видели море слева и море справа (это могло быть, по Троицкому, только озеро Таймыр). Троицкий заключил, что речь могла идти о наших героях, и лихо провёл (чего делать не следовало) по карте дугу от бухты Симса на Хатангу как предполагаемый путь. Он писал [Троицкий, 1991, с. 165]:
Борис Осипович Долгих. 1948 г., Подкаменная Тунгуска
На эту мысль наводит упоминание некой русской артели, которая когда-то прошла отсюда на юг (видимо, к населённой части Хатанги) посуху. Версию такого возвращения рассматривал энтузиаст истории Арктики полярник Владилен Троицкий. Он напомнил сообщения двух авторов (Н. Витсен, Ф. Страленберг), писавших около 1700 года о том, что некие люди с дальнего севера Таймыра сумели пройти на юг до населённых мест. Один автор сообщил, что возвращавшиеся видели море слева и море справа (это могло быть, по Троицкому, только озеро Таймыр). Троицкий заключил, что речь могла идти о наших героях, и лихо провёл (чего делать не следовало) по карте дугу от бухты Симса на Хатангу как предполагаемый путь. Он писал [Троицкий, 1991, с. 165]:
«можем заключить, что на двух кочах была сделана попытка пройти морем от Хатангского залива к Енисею, вывезти много пушнины. В районе островов Фаддея льды преградили путь; один коч был раздавлен льдом у северного острова Фаддея, имущество с него было вынесено на остров, люди, выбираясь на материк, погибли. Второму кочу удалось пройти до залива Симса, где команда высадилась, построила для ослабевших избушку и ушла на юг через горы Бырранга».
Допущение «через горы Бырранга» слишком смело, и Леонид Свердлов, полярник и историк Арктики, возразил: люди, потерпевшие крушение, если они в здравом уме, должны были держаться берега, где есть топливо (плавник) и двигаться на восток, где могли надеяться встретить людей [Свердлов, 2001]. Возражение верно, но лишь в отношении тех, кто мог идти с севера (от мыса Челюскин). Но если путь их был южный, то наши герои уже плыли там и теперь, возвращаясь, знали, что назад идти смысла нет: берег приведёт их, еле живых, в безлюдное низовье Хатанги, притом в лучшем случае к следующей зиме. Иными словами, они знали, что спастись (выйти к людям) можно только по диаметру полукруга, то есть, если идти на юго-юго-запад, по суше.
Свердлов прав здесь в том, что русские полярники привыкли ходить по берегам и обогреваться дровами. Но жители дальней тундры, где дров нет, издревле обогревались животным жиром. Так же через 250 лет обогревался Фритьоф Нансен, зимуя на Земле Франца-Иосифа. И, кстати, среди предметов ПСФ есть два таза, закопчёные изнутри, но чистые снаружи в них горел жир. В отличие от громоздких дров, бочонок с топлёным жиром вполне мог улечься в одной нарте рядом с сушеными мясом и рыбой, под сложенным чумом.
«В горах же Бырранга выжить в те времена было просто невозможно», пишет Свердлов. Да, по этим нагромождениям голых холмов пройти они, плохо снабжённые, не могли никак. Дичи там зимой нет, а морозы злей, чем на берегу. Но и отбрасывать версию только потому, что нам она немыслима, не следует: ведь пеший переход Нансена к Полюсу, а затем (не достигнув его) к Земле Франца-Иосифа и через неё тоже выглядел и выглядит безумным, но удался.
А вдруг в самом деле прошли? Разумеется, не «через горы Барранга», как простодушно записал покойный Троицкий. Это невозможно, да и ненужно, коли есть реки. Река сама находит путь к морю, а люди, таща вверх по её льду нарту, могут дойти до истока. Истоки же рек, текущих в разные стороны, бывают очень близки и доступны для волока, то есть для перетаскивания лодки по суше (в данном случае, нарты по снегу).
И стоит нам глянуть на карту 1, как путь их возможного спасения проступает с достаточной очевидностью. Из бухты Симса, как верно заметил Троицкий, идти следует к заливу Фаддея, который уже известен нашим героям (напомню, Троицкий рассматривал южный путь). В большом заливе естественно ожидать найти устье большой реки (как через сто лет надеялись участники ВСЭ). Её там нет, но по пути ушедшим встретится небольшая река Фаддея, и тут нужно не искать большую, а значит, заведомо длинную, реку, но идти вверх по замёрзшему руслу данной речки. Выбрать её нетрудно, но в одном лишь случае: если путники (или кто-то из них) до этого по ней сюда и пришли с юга. О такой возможности будет сказано далее, в п. 9.