Это еще что такое?
Но Асмик невозможно было остановить.
Сережка страдает, а тебе и горя мало? За что ты на него злишься? Что он тебе сделал?
Это тебя не касается, холодно отрезала Туся.
Нет, касается! крикнула Асмик. Мы с ним товарищи, то, что его касается, это и мое дело! Ты разозлилась за то, что он мне рассказал о твоем папе? Да? Скажи правду! Так я же никому не скажу. У меня оба погибли, и папа и мама, они в катастрофу попали, и я тебя понимаю, так понимаю
Толстые щеки ее побледнели. Губы дрожали.
Да ну тебя, сказала Туся, невольно улыбнувшись.
Асмик обрадовалась так, словно получила желанный подарок.
Помиришься с ним, да?..
Мир был восстановлен, только Туся поймала себя на том, что ей не хочется больше смеяться над Асмик, поддразнивать ее. Не хочется, и все.
И даже когда кто-то из ее поклонников-десятиклассников обронил пренебрежительно, в надежде рассмешить Тусю: «Асмик похожа на шар, наполненный горячим паром», Туся резко оборвала:
Не тебе судить об Асмик!
Она удивлялась ей. Удивлялась и в то же время незаметно для себя привязывалась к Асмик.
Ей уже не хватало этой искренности, лишенной расчетов, открытой доброты, сквозившей в каждом поступке Асмик.
И в конце концов она поняла: Асмик и не думала надевать на себя какую-то непробиваемую броню.
Она была такая от природы и потому могла разрешить себе роскошь никогда не притворяться.
Она говорила и делала то, что чувствует, не изменяя себе ни на йоту.
Туся первая предложила ей:
Мы с тобой друзья на всю жизнь. Идет?
А как же? ответила Асмик.
Когда они окончили школу и Туся стала встречаться с Ярославом, она рассказала о нем Асмик.
Асмик прежде всего опечалилась за Сережку.
Я познакомлю тебя с Ярой, предложила Туся.
Но Асмик отказалась знакомиться.
Я его заранее не люблю
Туся уговаривала, смеялась, сердилась, пробовала даже обидеться ничего не помогало. Асмик стояла на своем. И Туся отступила.
Не хочет, не надо, и Ярославу не велика честь добиваться ее расположения. Для него важно одно, чтобы Туся его любила, а до остального ему, в сущности, дела нет.
Однажды зимой, примерно за полгода до начала войны, Туся и Сережка договорились пойти в свою школу, на традиционный вечер встречи.
Эти встречи устраивались каждый год. Приходили обычно и те, кто учился давным-давно, и совсем недавно окончившие.
Иногда неплохо вернуться к юности, сказал Сережка. Он предвкушал удовольствие вновь побывать в знакомых стенах, да еще вместе с Тусей.
Предупредил ее с самым серьезным видом:
Я буду ослепительно элегантен, так что учти
Наденешь новый костюм? спросила Туся.
Само собой, и белую рубашку, даже галстук, хотя ты знаешь, галстук не моя стихия
Туся тоже решила блеснуть нарядом, надела синее платье, белые бусы, белый лайковый пояс.
Посмотрела на себя в зеркало, осталась довольна. Как будто бы хороша, не к чему придраться даже самому взыскательному взгляду.
И тут позвонил Ярослав.
Я взял билеты в кино, на последний сеанс
Не могу, ухожу на вечер в старую школу, с сожалением сказала Туся.
В школу? переспросил Ярослав. А что, если возьмешь меня, можно?
Спрашиваешь! ответила Туся.
Она дала ему адрес школы, условилась встретиться в актовом зале.
Против своего обыкновения, Сережка пришел чуть позднее Туси. Она увидела его издали, отметила про себя: новый костюм сидит мешковато, галстук стягивает шею, должно быть, порядком стесняет, и Сережка, наверно, мечтает улучить момент и снять его.
Она хотела было окликнуть его, но вдруг заметила Ярослава. И забыла тут же о Сережке, обо всем позабыла.
А Сережка увидел ее и пошел к ней сквозь толпу танцующих. Туся улыбалась, и он шел на ее улыбку.
И вдруг остановился. Какой-то незнакомый парень, одетый в щегольскую куртку, обогнал его. Он подошел прямо к Тусе. Тусина улыбка предназначалась ему.
Сережка повернул в другую сторону. Потом издали посмотрел на Тусю, и она увидела его, и взгляд ее стал холодным, отстраняющим.
И Сережка понял: Туся боялась, как бы он не подошел к ней.
Он не подошел. И не говорил с нею после обо всем этом. Как не было ничего. И она не говорила. Оба молчали, словно сговорились.
И вот прошли годы, много лет, а Тусе до сих пор помнился этот давний случай. И она, кляня себя и терзаясь, страстно мечтала, понимая всю несбыточность своего желания, мечтала вырвать из прошлого этот день, один только день.
13
Володя Горностаев любил говорить в глаза людям то, что о них думает. А так как он относился решительно ко всем скептически и умел отыскать в каждом что-либо дурное, мысли свои он высказывал с прямотой, которая мало кому нравилась.
На него, естественно, обижались, а ему было все равно. Себя он считал умнее, талантливее всех.
Так ли это необходимо говорить человеку прямо в глаза неприятные вещи? усомнилась однажды Асмик.
Он ответил:
Но это в логике моего характера.
И она приняла его слова как должное. В логике характера, стало быть, так оно и есть и иначе не может быть.
У него был трудный характер. И на редкость неуживчивый. За несколько месяцев своей работы он успел перессориться со многими врачами и сестрам говорил в лицо несусветные дерзости и даже профессору Ладыженскому, благоволившему к нему, выпалил:
Ваши методы устарели, как и вы сами
Но Асмик принимала его таким, какой он есть, со всеми его причудами и недостатками. Она любила его.
С самого начала, познакомившись с нею, он посчитал ее уродливой. Так и сказал ей при первой же встрече:
А вы, голубушка, на личность весьма страхолюдны.
Асмик не смутилась:
Вы шутите, конечно, или у вас аберрация зрения.
Она сказала это так просто, так уверенно, что он на секунду даже опешил, пристально вглядываясь в ее лицо. Может, и в самом деле ошибся?
Асмик продолжала:
Моя мать дружила с Сарьяном. Мать у меня тоже была толстая и красивая. А Сарьян говорил: «Женщина должна быть либо подобна терракотовой статуэтке, либо обладать откровенно пышными формами, воспетыми Рубенсом и Малявиным». Считайте, что я принадлежу ко второй категории.
Постараюсь, усмехнулся Володя. Хотя на мой взгляд вы уродина!
Ей все нравилось в нем и дергающиеся губы, и мрачные, чуть скошенные к вискам глаза, и постоянно растрепанные волосы.
В раздевалке она осторожно, чтобы не заметил дядя Вася, быстро прижималась щекой к Володиному пальто.
Володя жил один, снимал комнату где-то в Перловке. Родители его проживали в Костроме, он неохотно говорил о них.
Однажды сказал Асмик:
Мать у меня второй раз замужем. Как будто бы удачно. Потом мрачно добавил: Для нее, конечно.
У Асмик сердце болело при виде обтрепанного воротничка его сорочки, старых ботинок с оборванными шнурками.
Вы, наверно, плохо питаетесь, Володя, сказала она ему.
Он ответил:
Пожалуй, да. Мой аппетит обгоняет мои возможности
Это было сказано не очень понятно, но, как бы там ни было, Асмик задумала пригласить его к себе, угостить на славу. Она была хлебосольна и еще отменная кулинарка, но как подступиться к нему не знала.
Он сам разрешил ее сомнения. Как-то, выходя вместе с нею из больницы, сказал:
Ужасно хочется чаю. Хоть бы напоили когда
Асмик обрадовалась:
Хоть сейчас!
С ужасом вспомнила: дома, кроме сыра и кофе, нет ничего. Но она не привыкла отступать.
Взяла его за руку, решительно повела за собой.
Поехали
Приехав домой, она усадила его на тахту, сунула в руку яблоко, сказала строго:
Сидите, жуйте, а я покамест похозяйничаю.
Только не очень долго, сумрачно ответил он. А то я с голоду могу все ваши подушки на тахте сжевать.
Но она одной ногой уже была на лестнице, помчалась в гастроном на углу. Недаром ее все считали чертовски энергичной.
Бросилась к директору магазина, задыхаясь, выпалила:
Я врач. Живу вон там, рядом. Ко мне приехали друзья, помогите!
Ошеломленный директор, разумеется, ничего не понял.
Чем помочь? Что надо сделать?
Быстро заказ. Прошу вас. Чтобы ни минуты в очередях!
И директор сказал:
Всего-то навсего? Да со всей душой
Она примчалась домой, увешанная покупками, словно елка игрушками.
Володя удивился:
Банкет толкаете? На сколько персон?
Живо за стол, вместо ответа скомандовала Асмик.
Он послушно сел за стол, налил себе коньяк, закусил шпротами.
Вы угадали, я люблю шпроты.
Асмик просияла:
Правда? А ветчину любите? Смотрите какая, совершенно без жира, розовая
Он откинулся на стуле.
Вы и вправду добрая. Я заметил, вас все любят.
Это плохо, когда все любят, недовольно ответила Асмик. Значит, всем вольно или невольно угождаешь.
Разве? спросил Володя.
Мне так кажется. Это как вода, которая принимает форму любого сосуда.
Он выпил еще коньяку, сказал внушительно:
Если бы я имел некоторое право на вас, я бы предостерег вас.
От чего?
Не знаю. От многого. Прежде всего я бы настоял, чтобы вы не были такой доброй.
А я вовсе не такая уж добрячка.
Вы не добрячка, вы добрая. А знаете, я понял, добро следует делать осторожно.
Как это осторожно?
Вот именно, осторожно, повторил он. Есть люди, которые не прощают добро. Ведь не каждый человек способен не отплатить злом за добро. Есть такие, которым тягостно чувствовать на себе чью-то доброту
Я не встречала таких, сказала Асмик.
А я встречал. Это было еще там, в Картушинской больнице. Там был один врач, не из самых лучших, но человек старательный. У него ЧП случилось: пошел на аппендицит, и вдруг неожиданно в толстых кишках инфильтрат. Он так замер и не знает, что делать, хоть стой, хоть падай. Тут, правда, старшая сестра, у нас там преотличная сестра была, Володя усмехнулся. Вы бы, конечно, определили ее чудо. Так вот, она сообразила, за мной бросилась, я тут же, в больничном дворе жил, приволокла меня, я, признаться, уходить нацелился, было у меня некоторое неделовое свидание, однако пошел
А я встречал. Это было еще там, в Картушинской больнице. Там был один врач, не из самых лучших, но человек старательный. У него ЧП случилось: пошел на аппендицит, и вдруг неожиданно в толстых кишках инфильтрат. Он так замер и не знает, что делать, хоть стой, хоть падай. Тут, правда, старшая сестра, у нас там преотличная сестра была, Володя усмехнулся. Вы бы, конечно, определили ее чудо. Так вот, она сообразила, за мной бросилась, я тут же, в больничном дворе жил, приволокла меня, я, признаться, уходить нацелился, было у меня некоторое неделовое свидание, однако пошел
И дальше что?
Дальше ничего. Как водится, сам взялся за все это дело