Гонорар! Го-но-рар!!! Гной пробовал сладкое слово на вкус, ставил ударение на разные слоги, пел его на мотив песни из кинофильма про Буратино.
Сидеть дома было невозможно: свалившееся неизвестно откуда (хотя, думал он с усмешкой, вполне известно, откуда!) богатство хотело выплеснуться за пределы Игорьковой норы. Одеваясь, Гной мысленно составил список людей, которые ещё пожалеют, что не разглядели в нём таланта; список, правда, ограничился Лёшей Корявым, Алиной Петрозаводской и носатым брюнетом из «бэхи». Ах да, ещё учительницей русского языка! При мысли об Ольге Олеговне Юрик даже вслух хихикнул. Перед его мысленным взором встала картина: недалёкое будущее. Юрий Череп по прозвищу Объективный неспешно прогуливается по улицам родного города; в одной руке у него пачка долларов, в другой ну, пусть будет энергетический меч. Под руку его держит вчерашняя секретарша волков, которая Гной вспомнил, что от волнения и ужаса забыл после вчерашнего конфуза сходить в душ, нагнулся, понюхал себя и поморщился. Сейчас опять было не до душа: мысленный Юрий Объективный переступил через лежащую в канаве и помирающую от старости и тупости русичку; небрежно нокаутировал двух грязных бомжей, в которых угадывались черты Лёши Корявого и носатого брюнета; плюнул в лицо постаревшей и обрюзгшей Алине Петрозаводской, за которой бежал выводок свиноватых детишек с характерными носами
В себя он пришёл в пункте обмена валют, находившемся в полуподвале соседнего дома. Место выглядело так, словно оттуда сложно было выйти живым; несмотря на мерцание эйфории, Гной за последнее время поневоле научился звериной осторожности. Перед тем как зайти в обменник, он несколько минут покрутился рядом и понаблюдал за посетителями. Беды вроде бы ничто не предвещало, но рекогносцировку пришлось спешно свернуть: из обменника вышел неприятный человек, поманил его пальцем и сказал несколько страшных фраз. Их смысл сводился к следующему: если он, сучонок, работает наводчиком, то пусть пеняет на себя.
Паспорт, безразлично сказала подземная женщина из-за зарешёченного окошка, почему-то не особо впечатлившаяся гонорарной купюрой.
Гной почти забыл, что с документами случилась незадача. Он начал было что-то плаксиво объяснять, но подземная женщина утащила доллары к себе в пещеру и безразлично сказала:
Нет? Ну, нет так нет, и отсчитала ему почти три тысячи рублей.
Дальнейшее Гной видел урывками и как бы чуть со стороны, как будто он был главным героем бездуховного и глючного приставочного экшена Driver 2. Вот он, холодно улыбаясь, подходит к кассе магазина модной одежды Chevignon с новой кожаной курткой. Вот он вылетает из магазина, провожаемый возмущёнными криками продавщицы и пинком охранника. Вот он пьёт пиво в роскошном ресторане «Ёлки-палки», заедая его салатами сразу из трёх тарелок. Вот он идёт по ярко освещённой Тверской улице по направлению к Кремлю уверенный в себе, успешный автор лучшего в мире журнала о
Молодой человек.
Гной не сразу понял, что обращаются к нему. Он мирно писал на стену в подворотне у книжного магазина «Москва», чей раздел «Фантастика» был его следующим пунктом назначения. Оборачиваться на голос Юрик не стал, решив, что с его стороны это было бы невежливо.
Молодой человек, к вам обращаются.
Да что ж такое, подумал Гной, безуспешно пытаясь закончить расставаться с пивом.
Я Сейчас, выдавил он.
Вы не знаете, где ближайший туалет?
С учётом обстоятельств вопрос был, безусловно, странным: подворотня пахла как самый настоящий туалет, а откуда-то неподалёку давно уже доносилось чьё-то чужое характерное журчание. Гной закрутил головой, пытаясь получше рассмотреть спрашивающего, но вокруг было слишком темно. Стряхивая капли, Юрик неопределённо повел плечом в сторону двора.
Там, наверное.
Так а хули ты здесь ссышь тогда?
Вопрос был задан совершенно нейтральным тоном, без зла, но сопровождался сильным ударом дубинкой по Юриковой почке. Игровой журналист взвизгнул и повернулся к обидчику, забыв застегнуть штаны. На него смотрел милиционер: не такой страшный, как Дядьвитя, но настроенный решительно.
Что у тебя тут? Зассанца поймал? спросил второй, застёгивая ширинку и выдвигаясь из мрака в нескольких метрах от Юрика.
Дальнейшее снова происходило в режиме глючного тридэ-экшена. Неместный? В Москву поссать приехал? Что значит «какая регистрация»? Тысяча? Другие предложения будут или проследуем оформляться? Две пятьсот? На барабане сектор приз, га-га-га. Всего доброго, молодой человек. Больше не нарушаем.
Гной пришёл в себя во всё ещё пустой Игорьковой квартире и подвёл неутешительные итоги: за неполные два часа он получил гонорар, поужинал в ресторане, получил по почкам и лишился всех денег до копейки, вернувшись, таким образом, на исходную позицию. Хорошо хоть милиционеры не подвергали его психологическим истязаниям. В отличие от кошмарного Дядьвити, они предпочитали переходить сразу к сути вопроса именно поэтому, наверное, и топтали по вечерам ледяные столичные улицы вместо того, чтобы в рабочее время есть варенички с маслицем, запивая водочкой.
Гной вздохнул и вспомнил одно из любимых маминых выражений: «Не жили хорошо, не надо и начинать». Он никогда не понимал его смысла и неоднократно пытался выяснить у мамы, что имеется в виду, но гражданка Неловко в такие минуты просто смотрела сквозь него, кусая губу. Зато теперь всё стало понятно: круговорот гонорара в московской жизни иллюстрировал эту присказку как нельзя лучше.
Живот Гноя резко крутануло, а во рту появился привкус салата с креветками из «Ёлок-палок». На мысленном образе «креветки» журналист вскочил и с рёвом бросился в туалет гонорар в буквальном смысле выходил боком. В процессе расставания с салатом измученный Гной услышал скрежет ключа в замке; Игорёк затопотал по квартире, защёлкал зажигалкой, ненадолго затих, а потом забарабанил в туалетную дверь.
Слышь, это, Юрец, ты сотэн забрал? Как менять будешь, мою половину, это, не меняй, мне бачи нужны.
Хорошо жить, судя по всему, начинать было действительно не надо.
Ещё до волшебного превращения богатства в долг Юрик решил: Игорька необходимо поставить на место. Словно паук, он опутывал своими зловонными сетями всё, к чему прикасался, впускал жало (Гной с содроганием вспомнил развратную эльфийку Танадриэль) и заражал ядом. Жертвами его манипуляций уже пали Анечка, карьеры Гноя и Поплавского, половина гонорара и это всего лишь за несколько дней! Необходимо было положить конец этому беспределу! Гной решительно распахнул дверь туалета.
Так! сказал он. Юрик планировал произнести это слово резко, со звоном металла, но получилось визгливо и даже как-то истерично. Отступать, впрочем, он не планировал. Теперь это было делом принципа!
Игорёк стоял посреди комнаты почему-то в одних трусах и откусывал от буханки хлеба. На восстание Гноя он никаким видимым образом не отреагировал только вопросительно посмотрел сквозь облепившие всё лицо крошки.
Я не буду терпеть!.. затараторил Юрик. Предатель! За что Поплавского?! Я этого так не оставлю!..
Хозяин квартиры покивал и ответил:
Ну и пошёл, это, на хуй отсюда. Полтос верни только.
Шутка! быстро сказал Гной и для верности неубедительно засмеялся. На такую реакцию он совершенно не рассчитывал и поздравил себя с тем, что быстро сообразил провести тактический манёвр фотонного уклонения. Отдавать долг было нечем, возвращение в Западносибирск даже не рассматривалось: ещё не все победы были одержаны в игровой журналистике!
Однако новый главный редактор «Мании страны навигаторов» шутку не оценил. Он прищурился, втянул соплю и цепко посмотрел на Гноя.
Так ты, это, Юрец, смотри. За яйца никто не держит.
Держит!.. То есть, спасибо!.. Я, это
Это да это, дебил, блядь, неожиданно сказал Игорёк милицейским голосом, после чего принял свой обычный деловитый тон. Ладно, это, слышь, завтра планёрка, приходи там. Близится, это, дедлайн!
Юрик уже давно понял, что постоянный вой про дедлайн на журнальных страницах был одной из немногих форм кокетства, позволенных по-настоящему объективному игровому журналисту. Новый номер «Мании» готовился четыре недели три из них редакция пустовала, а авторы занимались своими делами; последняя неделя знаменовалась лихорадочной активностью, ночёвками в редакции и истерическим сбором материалов номера воедино. Дедлайн пропустить было нельзя: специальные плёнки с журналом отправлялись в финскую типографию строго в определённый час, и за срыв печати полагались неустойки. Юрик этого не знал, но пару раз Поплавский по личным причинам, непосредственно связанным с алкоголем, всё же печать сорвал номера попали в продажу на две недели позже; объективные журналисты в едином порыве, но без собственного ведома сдали половину гонорара на выставленные типографией штрафы.
Предстояло, однако, прояснить с новым начальником один важный нюанс.
Так они сказали Мне нельзя
Предстояло, однако, прояснить с новым начальником один важный нюанс.
Так они сказали Мне нельзя
Игорёк отшвырнул хлеб в угол, запрокинул голову и взвыл. Гной дёрнулся каждый раз, когда он думал, что новый друг больше ничем не сможет его удивить, жизнь доказывала обратное.
Объективная журналистика, это, неподвластна всякому говну! продекламировал сквозь вой Игорёк, после чего посерьёзнел и добавил: Хотя, это, ты прав, волки могут и шваркнуть, это ж тебе не «2Ж», при всём богатстве выбора альтернативы нет!
Что же делать? засуетился Гной, вытирая случайно заблёванную футболку.
Снимать штаны и, это, бегать! молниеносно отреагировал главный редактор, играя бровями вверх-вниз. После этого он схватил резинку своих трусов, рывком стянул их и кособоко пробежался на месте.
Замредактора отдела читов
На утреннюю планёрку Гной опоздал: заблудился в мёртвых пространствах мёртвого завода по производству неизвестно чего, в недрах которого квартировала «Мания страны навигаторов». Игорёк дома вообще не ночевал: накануне съел две таблетки, подозрительно похожие на ассортимент некроманта Стасона, и унёсся в ночь, сказав, что, это, дел до сраки.
Заветную дверь Юрик открывал не без душевного трепета. Редакция, в которой он до этого был всего один раз, сыграла драматическую роль в его жизни и уже воспринималась как родная какие порядки навёл там демонический Игорёк? Кто заменит павшего жертвой водянистых карликов-хамелеонов Поплавского? (Про водянистых карликов Гной прочитал в газете «Волос вселенной», обнаруженной в Игорьковом туалете, и решил использовать это выражение как можно чаще.) Какие потрясения теперь ожидают любимый журнал и какая роль ему, Гно то есть, Юрию Черепу, уготована во всём этом?