Первым желанием Юрика было тихо закрыть дверь и бежать, куда глаза глядят на вокзал, к маме, а, да, то есть к дяде Ырымбаю
Это, ты чё стал там? Сюда давай! Шляпу неси! радостно взвизгнул Игорёк. Гной вздохнул.
Игорёк отскочил от усатого фотографа и, приплясывая, бросился к новоприбывшему; клетчатая мини-юбка при каждом шаге обнажала тощие ляжки, поросшие пегими волосами. Юрик судорожно сглотнул и отвёл взгляд. Было поздно: образ горел на сетчатке, словно выжженный солнцем.
Чего вы тут?.. несмело поинтересовался он у инфернального игрового журналиста. Тот возбуждённо хрюкнул.
Как чо мы это, Рикку косплеим! Конкурс для мудаков этих, дорогих читателей!
Гной на всякий случай кивнул, аккуратно пятясь к выходу.
А, ну раз Рикку, тогда всё понятно.
Ты давай, это, раздевайся.
Игорёк махнул рукой в сторону редакционного стола Гной с неудовольствием заметил гору несвежих женских чулок, белья и платьев; на полу кляксой валялся чёрный парик.
Да я не Я посмотрю просто
Неожиданно Поплавский грохнул кулаком по столу и уставился на Юрика из-под парика. В редакции воцарилась тишина, среди которой Гной с перепугу громко икнул. Ванечка Дристохватов, чьи спутанные космы были собраны в два кокетливых хвостика, хихикнул.
Ты чо, не мужик, на?! Давай, бля, покавайнее чтобы.
Гной что-то испуганно залепетал, но его не слушали. Поплавский властно указал покрытым красным лаком ногтем на гору женского белья и снова потерял интерес к происходящему.
Ты чо, не мужик, на?! Давай, бля, покавайнее чтобы.
Гной что-то испуганно залепетал, но его не слушали. Поплавский властно указал покрытым красным лаком ногтем на гору женского белья и снова потерял интерес к происходящему.
С непривычки переодеваться в женское было страшно неловко и Гной пару раз чуть не упал, запутавшись в чулках хорошо, Игорёк пришёл на помощь, ловко застегнув на Юриковой груди набитый поролоном бюстгальтер. Когда Гной бился с подвязками, Игорь Шварцнеггер хихикнул, ущипнул его за ляжку и показал глазами на спящего Фельдмаршала. К тому подкрался Ванечка Дристохватов и задрал юбку, обнажив украшенные желтыми разводами трусы. Арексей навел на него фотоаппарат, после чего Ванечка приспустил трусы и помахал у лица спящего старика небольшим грязным членом. Мелькнула вспышка. Гной поморщился, но все прочие журналисты вели себя так, словно ничего смешнее в жизни не видели: всех присутствующих скосила беззвучная смеховая истерика, и даже хмурый Поплавский одобрительно хмыкнул.
К этому моменту Юрику давно уже хотелось, чтобы косплей Рикку поскорее закончился, поэтому он стал ввинчиваться в тесную юбку с удвоенной энергией. В процессе резких прыжков и телодвижений он свалил на пол пакет со шляпами, из которого
Всё происходило словно бы в замедленном воспроизведении: раскатывающиеся по полу шляпы, проблеск белой обложки, издевательский взгляд нарисованного бородатого бомжа с неестественно голубыми глазами. Кошмарное «Голубое сало» нашло способ телепортироваться в редакцию. Либо задумавшийся о дианиной неверности Гной сам случайно сгрёб его в пакет. Одно из двух.
Игорёк коршуном кинулся на добычу.
Чо это у тебя там, это?..
Игровой публицист Шварцнеггер схватил «Голубое сало» и поднял над головой. Окрестный кавайный косплей немедленно прекратился, все с ужасом уставились на находку. Даже Фельдмаршал проснулся и оглядел редакцию гноящимися глазами. С грохотом воздвигся из-за стола Поплавский пергидрольные кудри мотнулись вокруг побагровевшего от ярости лица.
Отставить, на!! Не потерплю!! Приговор расстрел!!
Юрик вопросительно вякнул, но было поздно. Игорёк зашипел, теребя подол юбки:
Да он же это, эстетствующий педрила!! А я, это, говорил! Я знал!
Впечатлительный Ванечка взвизгнул, прикрыв руками ярко накрашенные губы. «Пидор, пидор!» летело со всех концов редакции. Усатый Cyberdemon схватил со стола старый номер журнала и нервно обмахивал им, как веером, волосатое декольте. Кто-то уронил страпон, сиротливо выкатившийся на середину комнаты. Фельдмаршал одёрнул платье и поднял узловатый скрюченный палец:
Надо товарища Сталина изучать, а не говно это педрильское! Я воевал! А вы срать!
Арексей молчал, но укоризненно качал головой.
Поплавский причмокнул накрашенными губами и взревел:
А ну пошёл вон отсюда, гомосек, на!
Путаясь в сползающей юбке, Гной выбежал за дверь. За спиной визгливо, с переливами хохотал торжествующий Игорёк.
Юрик не столько знал, сколько чувствовал вот теперь история с «Манией страны навигаторов» закончилась насовсем. Финальность случившегося захлестнула его моментально, без всех положенных стадий принятия: десять минут назад он был главной звездой авторского коллектива лучшего во Вселенной журнала, состоявшимся объективным журналистом и без пяти минут кавайным косплеером а сейчас стоял в элегантной узкой юбке посреди грязного коридора, лишившись всего из-за дьявольского «Голубого сала» (которое он даже не открывал!).
Идти в таком виде на улицу было самоубийством, поэтому трясущийся Юрик побрел в туалет. Нужно было собраться с мыслями, что-то придумать, попытаться вымолить прощение «Нормально. Кузяво, говорил в голове космический богатырь. Как зайдешь, сразу падай на колени, плачь, пусть они сжалятся, возьмут назад». Гной отстранённо подумал, что с богатырём за последние месяцы произошла какая-то необъяснимая метаморфоза. Хотя, по сравнению с тем, что произошло с ним самим
Гной зашёл в обосранный туалет, закрыл дверь на защёлку и облокотился на раковину, не в силах встретиться с самим собой взглядом в зеркале. «Сначала ползи к Поплавскому, он человек немолодой, жалостный, особенно с бодуна. Упирай на то, что ты был на его стороне во время ситуации с волками. Ну и что, что не был? Думаешь, он помнит? Нормально, кузяво», продолжал богатырь.
Юрик всхлипнул, поднял глаза и замер. Сначала он не мог понять, что не так с отражением в зеркало он смотрелся редко, потому что чего он там не видел. Не баба же какая-то, отстранённо хмыкнул Гной и одёрнул задиравшуюся юбку. И всё же Он никак не мог уловить случившуюся в его внешности перемену.
«С Игоряном, конечно, посложнее, буровил богатырь, но тоже нормально. Ему руку целуй, он от такого сразу охуе»
Гной понял.
За последние несколько дней у него выросли усы.
Туалет залила вспышка яркого света, похожая на взрыв сверхновой (в представлении Юрика, взрыв сверхновой должен был выглядеть именно так). Космический богатырь на полуслове заткнулся навсегда как большинство вымышленных богатырей, он четко знал, когда в нём окончательно исчезала необходимость.
Наливаясь злой энергией, Юрик рассматривал усы были они, по правде говоря, достаточно редкими и гнусными, но, казалось, буквально на глазах разбирали старое сознание Гноя и создавали на его месте новое. Решительно развернувшись, он грохнул ногой по двери туалета. (Пришлось, правда, ойкнуть, схватиться за ногу, открыть защёлку и снова грохнуть по двери уже другой ногой, но ничего этого обновлённый Юрик не замечал.) Чуть семеня из-за юбки, он решительно подошёл к редакционной двери и рванул её на себя.
Косплейная оргия закончилась все, кроме спящего Фельдмаршала, успели переодеться в штатское; на столе невесть откуда появилось несколько бутылок и нарезной батон.
Так я насчёт приза, обычным человеческим голосом сказал Арексей Поплавскому, увидел Гноя и осёкся.
Все проследили за направлением его взгляда.
Эстетствующим педрилам тут не место, на! рявкнул багровеющий главный редактор. Чтобы духа твоего не было, на! Кругом марш, на!!
Игорёк захихикал и вскочил со стула, готовый выдворить бывшего друга из святая святых.
Гной встопорщил усы, решительно одернул юбку и рявкнул:
Да пошли вы все!
Он собирался добавить, куда именно, но было страшновато. Вместо этого Юрик метнулся к мусорному ведру и стал выбрасывать оттуда объедки, обрывки распечаток и прочую дрянь.
Юр, если еды надо или там денег на первое время, я могу, сказал добрый Дристохватов. Чё в мусорке ковыряться-то
Гной злобно зашипел, вытащил из помойки то, что искал, и снова вылетел за дверь теперь уже окончательно. (Мысль о том, что можно было бы заодно захватить собственные штаны, пришла ему в голову сильно позже.)
Дальнейшее воспринималось короткими яростными вспышками.
Уголовного вида молодые люди, оживляющиеся при виде несущегося по улице Гноя. Предвкушение на их лицах, сменяющееся растерянностью. Эхо слов «братан, не лезь, он ёбнутый» за спиной.
Объявление на двери случайного подъезда: «Срочно сдается квартира. Приезжим не беспокоить!» Лёгкое замешательство от парадоксальной формулировки, решительный рывок бумажного хвостика с телефоном и адресом. Ошарашенное лицо полной квартирной хозяйки. Невесть откуда взявшаяся (для душевного спокойствия читателя предположим, что из носка) тощая заначка в руке Гноя оплата за первый месяц.
Метро. На эскалаторе Гною стало страшновато даже сквозь спровоцированную усами белую пелену ярости: бабка из будочки засвистела на него в свисток и прокричала «в таком виде нельзя», но он побежал по самодвижущейся лестнице вниз с криком: «Я не педрила! Это «Голубое сало!». Бабка вроде бы объяснения приняла погони не было. Но ведь каждому так не наобъясняешься
Опасения оказались напрасными: сначала на перроне, а потом и в вагоне вокруг Юрика сами собой образовались зоны отчуждения пассажиры отводили от него глаза и притворялись, что едут в каком-то другом метро, где нет одетого в юбку усача, пыхтящего себе под нос про какое-то сало.
Ментальные вспышки замедлились, а потом и вовсе прекратились у Дианиного подъезда. Угар прошёл, Гною стало страшновато, в юбке мерзла жопа московский августовский вечер уже начинал намекать на скорое наступление вечной ледяной ночи, памятной по первому знакомству с «Манией страны навигаторов». Делать было нечего он решительно рванул подъездную дверь и побежал по лестнице на третий этаж.
Вместо левого хука Наташа ака Диана встретила Юрика театральными рыданиями. От неожиданности Гной замер на пороге завывания сожительницы обладали определённым сюжетом. Речь шла о безвозвратно ушедшей молодости, единственной настоящей любви и исчезнувших шляпах, которыми возлюбленные обменялись при неясных обстоятельствах.
У Гноя снова упало забрало.
Какие шляпы, блядь?! взревел он и кинулся собирать свои немногочисленные вещи.
Юбка тоже моя, провыла Диана при виде Юрика. Как он мог
Игорёк, то есть, сумел дотянуться своими щупальцами до Гноевой личной жизни даже из прошлого.
У Гноя снова упало забрало.
Какие шляпы, блядь?! взревел он и кинулся собирать свои немногочисленные вещи.