Леонид честь-честью довез меня до дома, проводил до квартиры и даже попытался поцеловать ручку на прощание. Получил (хорошо, я не попала, но пыталась же) сумкой по голове и откланялся. А я прошлепала на кухню и первым делом включила чайник.
Со здоровенной чашкой чая и блюдом всяких вкусных вещей (сушки, сухарики, орешки, печеньки) я и уселась в кресло. И загрузила первый диск. На нем была вся информация на медведиц. Я открыла папку и пересчитала файлы. М-да. Всего восемнадцать. Пока о каждой прочитаешь не то что утро, опять вечер наступит. Второй диск был на Досю Блистающую и на Лаврика Звездно-Прогульского. И про кого же из них прочитать? За оставшееся время? Спать тоже надо
Про медведиц? Много. Про Лаврика? Не тянуло.
Что ж. Досе место.
Трудный творческий путь самой Доси Блистающей начался в маленьком городке с гордым коммунистическим названием Сталинсталь. Как легко догадаться, население городка состояло из трех категорий. Первая шахтеры, которые добывали руду. Вторая работники заводов, которые ее перерабатывали. Третья самая многочисленная те, кто жили с их труда. Врачи. Учителя. Продавцы. Нужное подчеркнуть, недостающее вписать.
Про медведиц? Много. Про Лаврика? Не тянуло.
Что ж. Досе место.
Трудный творческий путь самой Доси Блистающей начался в маленьком городке с гордым коммунистическим названием Сталинсталь. Как легко догадаться, население городка состояло из трех категорий. Первая шахтеры, которые добывали руду. Вторая работники заводов, которые ее перерабатывали. Третья самая многочисленная те, кто жили с их труда. Врачи. Учителя. Продавцы. Нужное подчеркнуть, недостающее вписать.
Дося, она же Даша Свинкина, родилась в семье шахтера и учительницы. Училась на тройки. Зато обожала тусовки. А их в родном городке было очень мало. Только дискотеки по субботам. На них приходили сильно накрашенные девушки и полупьяная «рабочая молодежь» в сапогах. Этими сапогами наступали на ноги партнершам по танцу, в качестве подарка даме покупали бутылку пива и дешевую шоколадку, а изящное предложение заключалось в двух словах: «Пошли это, а?» и джентльменском шлепке по заду.
Досю это резко не устроило. И в семнадцать лет, после окончания школы, амбициозная провинциалка ринулась покорять Москву.
Разумеется, только МХАТ. И никакой другой институт Досю не устраивал. В крайнем случае училище имени Щепкина. То, что во МХАТе вообще-то готовят артистов театра, было неважно. Главное престижное местечко, чтобы там можно было завести нужные связи. Логика у Даши была железная.
Увы, во МХАТе обитали чрезвычайно жестокие люди.
Взглянув на аттестат с королевским набором троек и слабо проглядывающими четверками (две штуки по пению и физкультуре), дама в приемной комиссии дружески посоветовала девушке не тратить зря время. Все равно ничего не выйдет.
Доброго совета Дося не послушалась.
Комиссия, пять минут послушав монолог «письмо Татьяны к Онегину», выглядевший примерно так:
Я это вас люблю, чаво же боле што я могу еще сказать
Это теперь это я знаю, в вашей доле меня призреньем оказать
Но вы!!!! К моей нещастной страсти это хоть каплю жалобно храня
ВЫ НЕ ОСТАВИТЕ МЕНЯ!!!
Все это было произнесено, даже не сплюнув жвачку, с неповторимым местечковым акцентом, интонациями матерой шантажистки и жестикуляцией какой-нибудь Марии-Анхелиты из мексиканского сериала.
Понятное дело, могли бы взять и такую. Только плати. Если у человека есть достаточно денег и он хочет видеть актрисой свою доченьку, женушку или даже любимую гвинейскую кобру дорога всегда открыта. Только плати. Но из денег у Доси имелось около двух тысяч рублей. И всё.
Поэтому не найдя своего имени в списках поступивших, провинциалка взвилась и помчалась разносить деканат.
Успехом сие предприятие не увенчалось. Механизм избавления от слишком скандальных и назойливых хамов давно был отработан. И Дося, тогда еще Даша, обрела ночевку в «обезьяннике».
Оттуда и началось восхождение на Олимп будущей звезды.
В «обезьяннике» Даша познакомилась с Лолой. То есть Ларисой Ливинской, проституткой с большим стажем. За ночь девушки разговорились и к утру последовало «предложение, от которого нельзя отказаться».
Даша и не отказалась. У нее было два пути. Либо поступать куда-нибудь, хоть в пятое штукатурно-малярное, и учиться, только вот знания не хотели задерживаться в симпатичной пергидрольной головке. Либо возвращаться с позором домой и выходить за соседа Витьку, который работал аж шофером у директора завода и считался в Сталинстале почти элитой.
Либо
И симпатичная Дашенька, насмотревшись «Красоток» по телевизору и взяв псевдоним «Диана», стала ждать своего принца у дороги. Она бы согласилась и на олигарха, но олигархи (непонятливые люди!!!) совершенно не обращали внимания на милую девушку. И на крючок не ловились. Зато легко ловились гонорея и генитальный герпес.
Но несправедливо будет сказать, что Диана не училась. За год из ее речи пропал «сталинсталевский» акцент. Она отучилась вытирать нос рукавом и поливаться духами так, что пролетающие мимо птицы падали на землю. Зато научилась курить, как паровозное депо, пить не пьянея и виртуозно материться. А потом ей первый раз улыбнулась судьба. На сутенера Дианы вышел один из режиссеров порнофильмов. И выбрал сниматься нескольких девочек. В том числе и Диану.
Женщина (называть ее девушкой было бы уж слишком цинично) согласилась с восторгом. Полный список ее шедевров насчитывал больше пятидесяти фильмов и включал такие перлы, как «Красная шапочка» по количеству одежды на главной героине, «Маша и три медведя» режиссер придумал одеть героев в медвежьи шкурки, «Девочка с козленком» американское общество защиты животных, к счастью, никогда не увидело этот фильм, и многое, многое другое.
Диана привлекла внимание режиссера несколькими ценными качествами. Она была очень фотогенична. Никогда не пила за два дня до съемки, если ее предупреждали заранее. И никогда не приходила пьяной на съемочную площадку. Она не употребляла наркотики, а таких фраз, как: «Не буду», «не могу» и «не хочу» в ее словаре просто не было. Их заменяла универсальная фраза: «Сколько?»
Одновременно со съемками Диана упорно ходила на кастинги прослушивания и просмотры. И однажды ей-таки повезло. Ее пригласили участвовать в одном из многочисленных ток-шоу. Просто в качестве зрителя. Но лиха беда начало!
От зрителя девушка постепенно перешла к роли подставного актера. А потом, на модной тусовке Диана познакомилась со своим будущим продюсером. Познакомилась далеко уже не случайно. И постаралась произвести на него наилучшее впечатление.
Учитывая обширный опыт, это ей удалось на «отлично». Продюсер был настолько потрясен, что кое-как выбравшись из постели на подгибающихся ногах, решил раскручивать новую звезду.
Имя Диана не годилось. Кто-нибудь мог и вспомнить порнодиски. Не то чтобы это сильно компрометировало новую певицу, но скандалы должны быть в нужное время и в нужном месте. Когда решит продюсер, а не какой-нибудь журналюга. Поэтому родилась Дося. Понимая, что главное достоинство его подопечной вовсе не красивый голос, продюсер решил по максимуму украсить остальное и на певческом Олимпе засияла еще одна звездулька.
Маленькая пластическая операция позволила милой девушке чуть изменить разрез глаз, обрести надутые губки и грудь шестого размера, которой не нужны были лифчики, ибо пластмасса не обвисает.
Реклама, несколько текстов и по максимуму блесток. И готово.
При всем этом у Доси было поразительное качество. Она была религиозна до крайности. В духе Тартюфа[1]. Согреши и покайся, дитя мое. Не нагрешишь каяться будет не в чем, а такого Господь не любит. Поэтому каждое утро, когда она могла, она шла в церковь. Иногда прямо с работы. Выстаивала службу. Исповедалась. Ставила свечки. И даже хотела построить на свои деньги церковь. Продюсер уговорил ее ограничиться домашней церквушкой, но зато освящать ее пригласили целого архиепископа. Заплатили столько, что год хватило бы кормить всех церковных старушек тех, кто милостыню у церкви просит. Но разве стоит истинно верующим думать о таких мелочах?
Нет, нищим Дося не подавала. Только ссыпала деньги в церковные копилки. И покупала целые иконостасы и шкафы священных книг.
Что ж, не будем осуждать девушку заочно. Может, это у нее хобби такое? Кто-то хомячков разводит, кто-то марки собирает Религия ничем не хуже. Глядишь, девушка с тяжелой рабочей судьбой окажется вполне вменяемой.
А не она, так ее продюсер.
Такая вот женщина и ехала к нам в городок.
В самом низу досье была коротенькая строчка.
«Опасна. Страстно желает замуж!»
К досье Ленька (гад мохнатый) приложил еще и штук пять клипов. Я крутанула один
Порнуха она и есть. И названия соответствующие. «Резвые зайчики». «Белоснежка и семь гномов-шахтеров». «Волчица и семеро козлов»
М-да. У продюсера порнухи была явная склонность к сказкам.
А это что?
Ну, Ленька!!! Хвост оторву!!! Уши обрежу!!! На воротник пущу!!!
В диск была вложена записка: «Советую смотреть вместе с вампиром. Очень познавательное зрелище».
Но я твердо знала если я решусь это посмотреть с Мечиславом Так, не надо о страшном. Интересно, неужели не нашлось никого поинтереснее этой экс-проститутки, чтобы петь на открытии?
Да и вообще идиотская идея. Но увы.
Я схлопнула папку. Сходила, налила себе еще чашку чая, обновила запас вкусностей, изрядно убавившийся за время чтения и открыла вторую.
Лаврик Звездно-Прогульский.
В миру Лаврентий Ленинович Гулькин. Понятно. Предки были слегка того. На идеях коммунизма. Хотя ничего плохого про коммунизм я не скажу. Идея была что надо. Воплощение не через то место. Коммунизм надо было строить при не ворующем правительстве. Хотя бы в самом верху. Вот как при Сталине. Прожил бы Иосиф Виссарионович лет на двадцать дольше, не впав в маразм, глядишь, и коммунизм бы уже наступил. Или если бы Берию не шлепнули
Ладно. Не будем о грустном.
Важно то, что Лаврик родился не только типичным московским мальчиком, но еще и в семье потомственного партийного работника.
Дедушка секретарь парткома, папа успел поработать в месткоме, а потом, когда началась перестройка, стал бизнесменить. В итоге Лаврик получился типичным представителем «золотой молодежи» с серебряной ложкой во рту, голливудскими зубами, трамвайно-хамским поведением и твердым убеждением, что солнце светит миру из его рук.
Ладно. Не будем о грустном.
Важно то, что Лаврик родился не только типичным московским мальчиком, но еще и в семье потомственного партийного работника.