Яну разморило в тёплом такси. Она расстегнула шубку и облегченно вздохнула. Приедет Олег, и всё наладится. Под шубкой на Яне оказалось потрясающее красное платье с необычной для Яны длиной чуть ниже колена. На шею она не забыла надеть золотой кулон с крупным аметистом с россыпью крошечных бриллиантиков. На всякий случай в ресторане она сняла его и спрятала в сумку, боясь потерять, а сейчас захотела произвести на питерского патологоанатома хорошее впечатление. Она отвела от лица длинные пряди волос рукой, утяжелённой кольцами с впечатляющими камнями и со вздохом облегчения попыталась вытянуть длинные ноги в шикарных сапогах на шпильках, украшенных стразами. Расстегнув отдельный кармашек на сумке, Яна нашла блестящую заколку и заколола волосы. Она порылась в своей объемистой сумке и нашарила флакончик любимых духов. Не раздумывая, она обшикалась духами. Салон машины сразу же наполнился тяжёлым восточным ароматом.
Шофёр удивлённо посмотрел на Яну и чихнул. Потом еще раз. И еще.
Яна удивленно спросила:
Вы простужены?
Шофёр помолчал, а потом буркнул:
Нет. Не выношу такие тяжелые запахи.
Яна хмыкнула:
Вы не правы. Это шикарные духи. И, кстати, очень дорогие. Это великолепный многослойный аромат на основе цветов, пряностей, смол и бальзама. Вы знаете, в восточных духах не используют спирт, только масла
Неожиданно она замолчала и притихла, как мышка. Водитель несколько раз оглядывался на нее его пугало выражение лица пассажирки: отрешенное, чужое. Губы плотно сжаты, в глазах пустота.
«Вот чёрт! подумал он. Не дай бог психопатка Куда я с ней? И адрес подозрительный Это же больница»
А Яна мучительно думала: «Я должна была сегодня прийти к Мартину с сюрпризом, тридцать первое число Я обещала Вместо этого новогоднюю ночь в Питере я провела с другим мужчиной Вот это подарок новогодний я приготовила для Мартина! Как же я ему это объясню? Как я ему в глаза посмотрю? Господи, и откуда только на мою бедную голову свалился Карл? Что мне делать»
У вас что-то случилось? не выдержал водитель. Пассажирка его явно пугала.
Яна подняла на него глаза, как будто увидела его впервые и удивилась. Она протянула к нему руку и тихо спросила, но так, что у водителя мурашки от страха побежали по спине.
Мартин, это ты? прошелестела она. Любимый! Я знала, я знала, что ты не бросишь меня Где мы? Это твоя машина? Куда мы едем? Прости меня, я виновата Мне нет прощения и она попыталась погладить водителя по голове.
Водитель резко ударил по тормозам.
Глава 7
Олег Адольфович позвонил своему коллеге в Санкт-Петербург на работу. Он прекрасно знал, что не отрывает товарища от новогоднего застолья с семьей. Они общались уже много лет. Олег Адольфович был в курсе, что семьи у Витольда Леонидовича нет, и что именно по этой же причине он всегда дежурит не только на Новый год, но и на все праздники. Он тоже был человеком странным и тоже великолепным специалистом. Ему было немного за сорок, среднего роста, чуть полноват выступал небольшой животик, Витольд Леонидович был кучерявым брюнетом очень приятной наружности. Жизнь он видел, как вы понимаете, не с самой радостной стороны, но никогда не терял присутствие духа и чувство юмора.
Звонок от старого приятеля на Новый год никогда не бывает неожиданностью. В новогоднюю ночь все люди вспоминают всех своих знакомых и звонят друзьям, с которыми не разговаривали много лет. Вот и Витольд Леонидович решил, что Олег поздравляет его с Новым годом. Но тот попросил оказать помощь московской подруге.
Извини, Олег, какого рода помощь? не понял Витольд Леонидович. Приютить малютку в морге? Она что, на Новый год осталась без ёлки? Знаешь, с ёлками в морге напряжёнка.
Всё шутишь Моя подруга Яна сейчас у вас, в Питере. Позвонила мне и попросила о помощи. Я не знаю, что случилось, мне кажется, что она попала в беду. Витольд, помоги ей, пожалуйста, очень тебя прошу.
Витольд Леонидович немного растерялся.
Да, конечно, помогу. Если смогу Но что всё-таки приключилось?
Да говорю же сам не знаю. Я давно знаком с Яной Цветковой, поверь мне. Она очень симпатичный человек. Только любит влипать в разные истории А я уже мчусь в аэропорт, скоро буду у тебя.
Витольд Леонидович понял, что дело серьезное, раз друг вылетает в Питер. Сколько раз он его приглашал в гости, сколько ждал, и всё никак. А тут сразу же на самолёт. Вот это сюрприз!
Еще Витольд Леонидович узнал, что нежданная гостья направляется к его больнице, и получил информацию, как Яна Карловна Цветкова выглядит.
По описанию экстравагантная дама, вздохнул он. Твоя пассия? Давай, колись.
Не о том ты подумал, смущенно ответил Олег Адольфович. Так получилось, что мы с ней знакомы не один год. Сумасшедшая женщина в самом прямом смысле, но у нас с ней ничего нет, клянусь детьми соседки. Выслушай ее, пожалуйста. Даже боюсь подумать, что она учудила на этот раз. Он тяжело вздохнул.
Не волнуйся, я сделаю всё, от меня зависящее, успокоил его приятель. Мы и не такое видали. Подумаешь, полоумная тётка Да они вокруг меня стаями и табунами гужуются. Я привык. Прорвёмся.
Спасибо, Витольд. С меня причитается!
Витольд отключил связь, сунул телефон в карман халата и принялся за привычную работу, ожидая с минуты на минуту звонка от негаданной загадочной женщины по имени Яна.
Где-то через полчаса он решил выйти на улицу и подышать чистым воздухом. А заодно подождать гостью, которая так ему и не позвонила.
Он вышел из своего здания и направился к главному входу больницы. Ждать долго не пришлось. Со страшным визгом тормозов у больничных ворот остановилось такси. Из машины выскочил взбудораженный водитель, обежал машину и открыл заднюю дверцу. Дальше началась борьба и выяснение отношений.
Дамочка, выходите! Пожалуйста! Нет, я не Мартин, я не спал с вами, и не буду. Нет, не то чтобы я не хочу, просто это не совсем законно. Это не психиатрическая лечебница! Помогите мне Она не в себе! крикнул он, увидев человека в белом халате.
Бедняга пытался вытащить пассажирку из машины. Та упиралась всеми четырьмя конечностями и визжала что-то непотребное.
Сахаров кинулся к такси, вспомнив слова друга о самобытности московской гостьи. Если честно, что-то такое он и ожидал увидеть.
Таксист обреченно выпрямился и жалобно сказал, указывая на белокурую, голубоглазую даму в шубке, не желавшую покидать его машину:
Помогите, ради бога! Вот наказание! Мне домой надо, к жене и детям, а я здесь с этой припадочной валандаюсь.
Витольд Леонидович заглянул в салон.
Это Яна Карловна Цветкова? спросил он.
Какая Цветкова? Я не знаю! Дама явно не в себе. Она называет меня каким-то Мартином, в чем-то кается передо мной и предлагает воссоединиться. Я ничего не понимаю, Новый год, у меня смена кончилась. Заберите ее ко всем чертям! Она назвала адрес этой больницы. Теперь понятно, дамочке явно нужна медицинская помощь.
Шофер снова нырнул с головой в машину, вцепился изо всех сил в пассажирку и сильным рывком выдернул ее с заднего сиденья. Дама вылетела, как пробка, и оказалась перед Сахаровым.
Таксист, не теряя ни секунды, уселся за руль и дал по газам. Сахаров молча смотрел на Цветкову, не зная, как начать разговор после такой впечатляющей прелюдии. Цветкова тоже молчала и таращилась на врача так, словно увидела йети снежного человека.
Наконец, она открыла рот:
Мартин? спросила она без особой уверенности.
Я? Нет, не Мартин. А что, похож? ответил Сахаров. Это хорошо или плохо?
Я не знаю. Мне везде мерещится только он. Наверное, я сошла с ума, заплакала Яна. Она вытянула из кармана шубки платочек в синеньких цветочках и аккуратно, чтобы не размазать тушь, промокнула глаза.
Таксист, не теряя ни секунды, уселся за руль и дал по газам. Сахаров молча смотрел на Цветкову, не зная, как начать разговор после такой впечатляющей прелюдии. Цветкова тоже молчала и таращилась на врача так, словно увидела йети снежного человека.
Наконец, она открыла рот:
Мартин? спросила она без особой уверенности.
Я? Нет, не Мартин. А что, похож? ответил Сахаров. Это хорошо или плохо?
Я не знаю. Мне везде мерещится только он. Наверное, я сошла с ума, заплакала Яна. Она вытянула из кармана шубки платочек в синеньких цветочках и аккуратно, чтобы не размазать тушь, промокнула глаза.
Идемте, подхватил ее Витольд Леонидович. Я обещал дать вам кров и помочь. Правда, не знаю чем
Они двинулись к самому дальнему корпусу старинному низкому зданию желтоватого цвета с симпатичным орнаментом по фасаду. На мансарде было круглое окно это всё, что запомнила Яна. Ее качало из стороны в сторону и укачивало, как на корабле во время шторма, она с трудом фокусировала взгляд. Еще она запомнила, что они вошли в этот домик, открыв тяжелую железную дверь, которая лязгнула, захлопнувшись за ними.
Сахаров посадил Яну, которая уже совершенно обмякла в его руках, на низкую кушетку, помог ей снять шубку. Он что-то говорил ей, но слова, которые Яна уже не могла понять, доходили до нее, как сквозь ватную подушку. Она наклонилась набок, словно собираясь рухнуть на пол, но Сахаров подхватил ее и на что-то положил. Больше Яна ничего не помнила. Темнота окутала ее сознание.
Наступило утро. Но это можно было понять, только если взглянуть на круглые настенные часы. На улице было сумрачно и мрачно, тяжелые влажные тучи лежали почти на коньках крыш. Казалось, что тепла уже никогда не будет, навсегда останется вот эта промозглая зимняя хмарь.
На улице в любом другом городе начало бы уже светать, но не в Питере. Повышенная влажность, летом туманом, зимой изморозью не давала лучам солнца быстро пробиться к земле. Тучи стойко защищали этот город от солнечных лучей, стояли на страже сырости и слякоти.
Витольд Леонидович сидел около секционного стола, на котором, словно покойница, лежала Яна, и смотрел на нее. Длинные спутанные волосы почти касались кафельного пола, лицо бледное и спокойное, дыхание еле заметное.
Сахаров сидел, ждал своего друга из Москвы и думал о своей профессии. «О работе патологоанатома люди думают черт знает что, размышлял он, сочиняют небылицы и анекдоты. Но если вдуматься, то у нас очень морально трудная и ответственная, невидимая никому работа мы ставим окончательный диагноз, который ждет врач-клиницист. Это очень и очень непросто, но приносит удовлетворение, когда ты разгадываешь сложную головоломку, которую загадала природа и смерть человека. Человек умер, но ты не имеешь права сопереживать, иначе здесь не хватит никаких эмоций. Профессия научила меня быть спокойным материалистом. Люди умирают. Это будет вечно»